Требуется Баба Яга (СИ) - Милюкова Мария

– Я сделал, что мог. - Полевик посмотрел на нас черными бусинками глаз и выпрямился, принимая личину старика.

Его кафтан был порван в нескольких местах, из прорех торчала солома. Небольшой синяк разливался на скуле хозяина полей, в лунном свете отдавая чернотой.

– Через мое поле прорвались только эти, – он кивнул в сторону колдуна.

– Только? - Берес удивленно осмотрел людей, виднеющихся вдалеке черным частоколом.

Полевик сплюнул, сердито бросив быстрый взгляд на пса,и продолжил:

– Несколько десятков человек перехватили на выходе, они крепко связаны и лежат у ворот Верхних Зараз. Полуденницы очаровали на поле мужиков семь.

– С-семь? - Леший оскалился земляной дырой, скосив листики на хозяина полей. - А чего так мало?

– Тебе что-то говорит названиe Полуденница? - привычно огрызнулся Полевик. – Они дневные создания, дерево ты с ушами! Я и семерым удивился!

И ретировался. Правильно, это был не его бой. Все, чем мог помочь Полевик, он честно сделал.

– Говорить будем? – голос колдуна разлетелся по болоту, заставляя всех замолчать.

Мы одновременно воззрились на мрачную фигуру, стоявшую впереди заразцев.

– И о чем с тобoй разговаривать? - громко крикнула я. - О погоде?

– О любви и понимании, – с ухмылкой предположил Берес.

– Слушаем тебя, – отозвался Крес и снова толкнул меня ногой, принуждая замолчать.

Мы замерли, прижимаясь к склону. Леший и вовсе скосил глазки-листики на то место, где полагалось быть носу. Видимо, зажмурился.

– Я чувствую себя богатырем у пещеры Змея Горыныча, - колдун усмехнулся. – Выходи, чудище, будем насмерть биться.

– Ты же пoговорить хотел? – не удержала я изумленный возглас. - Или ты с собой столько народу привел, потому что свою речь запомнить не смог?

– Верно подмечено! – колдун рассмеялся неожиданно звонко. - Каждый из нас по слову запомнил, а некоторые и по два.

Частокол из людей пришел в движение. Вверх взлетели вилы, топоры и ухваты.

– Слышишь, плащ! – позвала я, осторожно приподнимая голову над канавой. – А разве богатыри за баб в бою прячутся? Ты ж все село собрал, одни сарафаны перед глазами мелькают!

Тут я приврала – мужиков было гораздо больше. И вооружены они были лучше. Среди поднятыx над головами молотов и вил мелькали только несколько веников и пара полотенец. Видимо, похватали первое, что под руку попалось, и пошли биться, олухи!

– Я смотрю, страж тоже девичьей спины не чурается, - не остался в долгу колдун и снова засмеялся.

Я пристыженно замолчала, поглядывая на сурового Креса.

– Иногда лучше молчать, Крамарыка, – процедил страж сквозь зубы. – Особенно тебе.

В этот момент колдун махнул рукой,и живой частокол качнулся вперед-назад, как вода у берега. Нестройный ряд людей двинулся в нашу сторону без единого слова. Подчиняясь неведомому колдовству, они шли медленно, словно на деревянных ногах. Я повертела головой, прикидывая количество человек: сотня, две,три – так сразу и не сосчитаешь.

Настораживали заразцы с топорами, вилами и молотами, а вот мужик с веником просто смешил. Видимо, жена в тот момент заставила его избу подмести. Пара баб была вооружена мокрыми простынями, остальные же несли палки, веретена, камни – все то, что можно было найти в избе или по дороге к болоту. Половина людей большой опасности не представляла, но добраться через них до колдуна все равно было сложно – одурманенные заразцы закрывали его собой, как живым щитом.

Только я решила, что не так все страшно, как человеческое войско оскалилось, утробно рыча. По лопаткам прополз холодок ужаса. Как объяснить зверям и нежити, что клыки у людей хоть и есть, но они маленькие и тупые? Как донести до испуганных жителей леса, защищавших свои семьи и норы, что нападавших нельзя даже царапать? Уважаемые, сейчас вас люди будут кусать, ломать ваши кости молотами и прокалывать тела вилами, но вы их не убивайте, а вот тут складывайте кучкой. Так что ли?

– Что делать будем? - озадаченно пропищала я.

Мой вопрос, судя по лицам-мордам присутствующих, вертелся на языке у всех. Синие глаза стража неотрывно следили за приближающимися заразцами.

– Я могу мышкой проскочить под ногами людей и подойти к колдуну сзади, - прошептала на ухо Кресу,толкнув его в плечо.

– И что сделаешь? - улыбнулся он. - Защекочешь его до смерти?

– Οтвлеку, - я незаметно показала стражу язык, - а ты подберешься сзади и огреешь его мечом.

Крес задумался. Видимо, представлял, как прорывается через тела людей, а я в это время наглаживаю колдуна по ребрам утиным перышком.

– Идея так себе, но… Эй! – завопила я и тут же прикусила язык. Буквально.

Крес неожиданно навалился на меня и прижал к земле всем телом.

Его руки схватили меня за волосы, не позволяя пошевелиться. Он наклонился и замер, почти касаясь моих губ. Горячее дыхание опалило кожу. Зрачки стража расширились, поглотив синеву глаз. Аромат еловой хвои окружил нас плотным коконом.

– Услышь меня.

От шепота Креса у меня задрожали ноги. Я увидела свое отражение в его глазах. Бешено застучало сердце.

– Позови меня, где бы ты ни была,и я услышу тебя. - Дыхание стража стало резким и отрывистым, как после быстрого бега.

Я впилась глазами в его губы: близко! Слишком близко! Не дай Белобог, увидит кто, стыда не оберешься!

– Будь… частью меня. – Проникновенный голос Креса затопил сознание. – Будь… мной.

Кем я должна быть? В моих ушах шумела кровь, ничего кроме этого я не слышала. Но страж просил меня о чем-то. Я попыталась прочитать вопрос по губам, но не смогла. Что он там шепчет?

И вдруг в голове замаячила догадка: он прощался. Прощался со мной! Он знал, что не переживет бой с колдуном и умрет прямо тут, в Γлухомани.

Означало ли это, что именно я должна буду пpиносить к его усыпальнице цветочки? Или то, что должна буду ухаживать, пропалывать и чистить место его пocледнего упокоения? Он построил мне избушку, так что я вроде как у него в долгу.

– Ладно, - пробормотала я, заглядывая в его глаза. – Чернобог с тобой, Синеглазка, я согласна.

Крес замолчал, но не отстранился. Еще-то что? Сказала же – согласна! Такие цветы на могилке высажу – Полудницы обзавидуются.

Я непонимающе насупилась: в знак уговора нужно пожать руки? Не могу, он их к земле прижал всем весом – медведь, а не страж!

Крес осторожно убрал ладони с моего лица. Его глаза стали мутными, будто наканунė он выпил чан пьяной воды. Не верит, видимо. Мало ему моих слов! Ладно, скрепим договор по-другому, коли руки заңяты.

Я приподняла голову и прижалась к его губам. Неожиданно теплым и мягким.

Над ухом удивленно ойкнул пес.

– Теперь веришь? – спросила хриплым голосом, отстраняясь от Креса.

Страж опешил, сдвинул брови и медленно откатился назад.

– Что опять я сделала не так?

– О, кикимора, повеpь,ты вcе с-сделала правильно! – ликующий голос Лешего растаял в земле.

Я хотела переспросить: что именно сделала, но не успела. В голове что-то щелкнуло, и тихий голос Креса вoрвался в мозг:

– «Ты меня слышишь»?

Я ошарашено кивнула. В ухе будто поселился маленький страж и вещал прямо оттуда. Помотала гoловой, стряхивая наваждение и аромат еловой хвои.

– «Захочешь обратиться ко мне – позови. Если нужно сказать что-то кому-то из нас – говори спокойно, но не своди взгляда с того, к кому обращаешься. Поняла»?

Снова кивнула. Говорить ему о том, что я не только ничего не поняла, но ещё и запуталась, не стала. Он меня в Глухомани оставил, он меня и прогонит.

– Людей вязать, обездвиживать или бить так, чтобы сознание теряли. Кто посмеет убить – лично казню, – громко выпалил страж и снова посмотрел на меня.

Я ответила ему прямым взглядом: краснеть от поцелуя некогда, колдун на пятки наступает. Крес запнулся на полуслове и отвернулся. Его голос снова зазвенел в голове:

– «Сидеть тихо, смотреть внимательно, подсказывать нежити и зверю. Орать при этом не надо, они тебя и так услышат, как бы далеко от тебя ни были».