Отблеск Венеры - Алексей Вилков

– Как знаешь. Тогда проведи остаток дня в компании Криса и Чарли.

– Это исключено! Я их на дух не переношу.

– А я и запамятовал! Келли, тебе не угодишь.

– Я хочу побыть с тобой!

– Честно, я пока не могу. Извини, мне пора.

За дверью послышался шум двух патронов. Господа Блюмс и Вольф собирались расстаться.

– Кажется, начальство наступает, – предугадал Денис. – Давай испаримся, пока не поздно?

– Я тебя не держу, – фыркнула Келли.

– Увидимся, – пообещал Серебров.

Одно мгновение, и он исчез, оставив надутую Келли на растерзание боссу.

Его предсказания сбылись. Первым из-за массивной двери показался Вольф. Он молча с любопытством взглянул на нее, и почему-то проверил свои часы, не рискнув обмолвиться с ней парой фраз.

Сзади подоспел задержавшийся Блюмс.

– Келли, ты еще здесь? – удивленно воскликнул он.

– Вы слишком суровы к подчиненным, – констатировал Вольф. – Часы подсказывают мне, что трудовой день окончен.

– Я забыла у вас заколку, – прощебетала Келли.

– Какая жалость! Зайди и поищи, – предложил Блюмс.

– Это подарок родителей, – пояснила Келли, покраснев, и тут же скрылась в кабинете. Ее кожа была на редкость смугла и загорела, поэтому никто не заметил ее смущения. Келли прислонилась к стенке и глубоко выдохнула. Какое глупое положение! Ничего умнее она не смогла придумать. Прислушавшись и поняв, что начальство ушло, Келли выбралась из царского кабинета и зашагала в направлении лифта…

8

Все это время у себя в номере, предусмотрительно закрывшись на ключ, на кожаном кресле скучала Светлана.

Дело было вечером – делать было нечего. Света встала со стула и открыла ящик письменного столика. О чудо! В нем лежала коробка с карандашами. Совсем как пятнадцать лет назад в юные школьные годы: та же картонная коробка и те же цветные карандаши. Под ними находились белые листы офисной бумаги.

Очень кстати!

Теперь есть, чем заняться. Света вспомнила, что в школе любила рисовать, но последний раз брала в руки карандаш, кисточку и краски примерно в восьмом или девятом классе. Придется вспомнить позабытые навыки. В то время мама отдала ее на курсы – это было не художественное училище, и из нее не пытались сделать настоящего художника или его жалкого подобия. Скорее это был самодеятельный кружок, куда почти насильно отдавали непоседливых детишек за провинности и милые шалости, либо направляли усидчивых детей, склонных к однообразным занятиям, а особенно к живописи. Так и переплетались вместе хулиганы и тихони, задиры и скромники на фоне маленького искусства. Туманова посещала кружок около полугода. Разносторонние интересы не удерживали подолгу ее внимания на одном предмете.

Скоро появилась музыкальная школа и танцы, а это гораздо увлекательнее, но рисовать Света кое-как научилась. Ее рисунки, настоящие картины в миниатюре, участвовали в районных выставках и занимали призовые места, чему Света и мама несказанно радовались. Годы прошли, а навык остался. Света набрала стопку карандашей, подвинула кресло к столу и уселась удобнее. На изобразительном кружке у нее особенно получалась природа и домашние животные. С энтузиазмом она рисовала лесные опушки, полноводные реки, зеленые ели и горные вершины, а также тропические пальмы и пустынные архипелаги, мохнатых собак, кошек и коров, и улыбчивых упитанных поросят, точная копия трех сказочных персонажей.

Иногда Света бралась за портрет человека. Смешные рожицы появлялись на бумажных полотнах, а иногда вырисовывались и полноценные человечки во весь рост. Вот и сейчас она решила пофантазировать: нарисовала невысокую женщину с тонкой талией и широкими бедрами, затем рядом с ней мужчину, чуть выше ростом, мускулистого с широкими плечами и узким тазом. Они были совершенно нагие, как первородные Адам и Ева, стояли близко и протягивали друг другу вытянутые руки. Между ними красным фломастером она начертила сердечко, которое билось от их желания, то уменьшаясь в размере, сокращаясь, то увеличиваясь, наполняясь кровью. Оно было их общим сердцем. Одним на двоих.

Влюбленные протягивали к сердцу ладони, но не могли дотянуться до него, сердце выскальзывало из рук. Что-то им противостояло, не давало оторвать ноги от земли и сделать единственный шаг навстречу друг другу и сердцу – живому символу их любви. Над сердцем Света изобразила черную летучую мышь, которая накрывало бьющееся сердце и мешало двум влюбленным дотронуться до него, махая крыльями и отпугивая любых прохожих. Мышь выглядела угрожающе: когтистые лапки, острый нос, длинные зубы и холодный пронзительный взгляд. Мышь свирепо кружилась над горящим сердцем, обволакивая его своей тенью.

Над ними пролетали перистые облака, закрывавшие солнце. Облака превращались в тучки, а тучки в тучи, сливаясь между собой. Неподалеку их было так много, что пошел дождь, местами переходя в ливень, а в углу листа полукругом стояла яркая радуга. Она освещала землю и давала надежду, предвещая перемены и начало чего-то светлого и родного. Того, чего никогда не случалось, но всегда ждалось и особенно надеялось.

Рисунок закончен.

Отложив карандаши, Света подняла эскиз перед собой до уровня глаз. Новоиспеченный экспромт получился вполне удачно.

«Талант не пропьешь!» – улыбнулась она. Рисунок понравился ей, настоящий шедевр в миниатюре. На школьной выставке обязательно взял бы Гран-при. Но Света уже не в школе, точнее в другой. Школе жизни, и до ее окончания еще много лет. Здесь Гран-при получить гораздо сложнее. Она и не гонится за ним.

Будь, что будет.

Аккуратно положив листок на стол, Света уселась в кресло и закрыла глаза.

«Что со мной? – размышляла она. – Я начала рисовать. Это странно. Вижу фантом в толпе и берусь за кисть. Что дальше? Спрыгну с крыши отеля? Печальный финал. Не хотелось бы. Мне не хватит воли. Кто-то столкнет меня раньше? Кто-то поможет?! Хм… где же эта проклятая летучая мышь? Когда я поймаю ее или она поймает меня. Кто быстрее? Кто проворнее? Тот, кто ведет охоту, именно летучая мышь. Я охоту не веду, я скрываюсь. Я жертва. Сезон в разгаре…»

Легкий стук прервал ее размышления.

Света прислушалась. Вот и охотник? Спасаться поздно…

На цыпочках подойдя к двери, словно выделывая балетные па, Света прислушалась, навострив ушки. Никто не стучал, но и страха внутри не ощущалось. Коленки не дрожали, и не бросало в пот. Все на удивление спокойно.

– Кто там? – осторожно спросила она.

– Это я.

Света щелкнула запором.

– Добрый вечер! Не отвлекаю? – это Денис виновато улыбался.

– Отвлекаешь, – произнесла она каменным голосом.

Это он! Это он! Он не забыл про нее! Какой он молодец, какой лапочка!

– Отвлекаю? – напряженно переспросил он.

– Отвлекаешь от дурных мыслей, – прошептала Света.

Как он мил! Как он очарователен! Она хочет его немедленно!

– Приятно слышать – тихо произнес он.

Света прижала ладони к его губам.

– Молчи. Ни слова.

Денис послушно замолчал. Она потянула его к себе и обвилась руками вокруг шеи, а он ногой оттолкнул назад дверь.

Не ослабляя хватки, Света впилась в него жарким поцелуем. Они не выдержали накала и повалились на пол. Света прижимала его к себе, не размыкая губ, а Денис обнимал ее трепыхающееся тело, прижимался все крепче и крепче, вдыхая ее аромат, ее неповторимый запах, поглощая ее извивающуюся плоть. Пальцы нежно повторяли изгибы ее тела, путешествуя по коже. Тяжело дыша, Света на секунду оторвала губы, глотнув жаркого воздуха. Ей не хватало кислорода. Ей не хватало его. Он стал для нее живительным глотком воздуха, без которого она задыхалась, без которого она не могла свободно дышать.

Денис ласкал ее шею, впивался в грудь. Неужели, он обладает ею? Неужели, почувствовал ее, а она – его! И это произошло так скоро и так внезапно, и оттого особенно захватывающе и пронзительно. Она стала – его, безвозмездно отдавшись желанию, а он стал – ее, отдавшись ей. Что еще нужно для счастья?

С ним не было такого никогда. И никогда такое не забудется… А затем они лежали около постели, растрепанные и уставшие, перебирая друг другу волосы, полные внеземной теплоты и постоянства.

– Как хорошо, что ты зашел, – лениво шептала Света. – Ты сделал меня счастливой.

– Ум…, – протяжно звучал Денис.

– Ты слышишь?

– Ум… я слышу…

– Слышишь или нет? – прижималась к его волосатой груди Светлана.

– Слышу, слышу…

– Ты не слышишь, – поцеловала она его в подбородок.

Денис поцеловал ее ушко.

– Я всегда слышу тебя.

– Ляжем на постель? Там помягче.

– А я бы сказал, что нам и здесь замечательно.

– Хм… верно это с тобой, – шептала Светлана. – Так давно я не чувствовала себя счастливой! Ты подарил мне вторую жизнь. Без тебя я сидела и рисовала все, что приходило на ум, свободные ассоциации. Думала о нас и изобразила на бумаге, а между нами – нашу любовь. Нет, не подумай, что я тебя к чему-то обязываю. Это не вечная любовь. Это всего лишь огонек нашей страсти, но очень сильный огонек, его не затушишь. Он горел и призывал нас к себе, а Чудо-юдо мешало нам. Чудо-юдо – это наши страхи, нерешительность, наши комплексы и все остальное, что нам мешало. Я смотрела на рисунок и мечтала о том, когда ты дотянешься до огонька страсти, и ты пришел, значит, дотянулся! Чудо-юдо исчезло, осталось лишь чудо без всякого юда. Чудо, что ты со мной!