Дурка - Гектор Шульц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вас ждет славное будущее, – ответил старичок и его глаза блеснули. – Просто чаще вспоминайте те слова, которые озвучили во время собеседования при поступлении.
– Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать, – повторил я. Затем улыбнулся и, развернувшись, вышел из кабинета.
Но в больницу я не поехал. Сначала вызвал такси и отправился домой. Конечно, я старался навещать родителей почаще, но они все равно ахали и охали каждый раз, как я приезжал. В этот раз не обошлось без привычных причитаний. И по поводу худобы, и по поводу занятости. Я же просто молчал и улыбался, пока мама хлопотала по кухне, а отец жаловался то на политиков, то на чиновников, которые до сих пор не залатали дорогу рядом с домом, то на подорожавший бензин.
– Ладно, рассказывай, – махнул он рукой и, закурив сигарету, подпер подбородок кулаком. – Откуда такого красивого дяденьку занесло?
– Сынок, суп или котлеток? – перебила его мама.
– Все съем. В самолете не еда, а резиновые игрушки, – усмехнулся я и, подвинув к себе тарелку с гороховым супом, повернулся к отцу. – В Сербию с ребятами ездили. Репортаж готовим, а тут главред на отгул расщедрился. Вот и решил домой слетать.
– Видели тебя по телевизору. Папка твой сразу перед мужиками гусем ходить начинает, – рассмеялась мама, ткнув отца в бок пальцем.
– Так уж и гусем, – покраснел он. – А Наташка там как?
– На форуме архитектурном. Проект защищает. Собственно, поэтому я и поехал домой. Без нее скучно. А вот и она, – улыбнулся я, услышав звонок мобильника. Затем вытащил телефон и включил камеру. – Привет, солнце.
– Ванька, я заебалась… – она неожиданно осеклась, услышав смех отца и ворчание мамы. – Ты на громкую включил?!
– Ага, – рассмеялся я. – Поздоровайся.
– Привет-привет, – улыбнулась она, маша рукой в камеру.
– А ты чего к нам не заглянула, доча? – сурово спросил отец, но Наташка показала ему язык.
– Не всем отгулы дают. У меня уже голова квадратная от этого форума. Зато земляка встретила. Роман Сыченко. Тоже архитектор. В нашем городе жил, а потом в Питер махнул. Не знаешь такого? А он Лаки знает, прикинь.
– Я не удивлен, – хмыкнул я. – Половина Москвы – это наши. Ладно. Ты когда обратно?
– В воскресенье. Закончим и сразу на самолет. А ты?
– В понедельник, утром.
– Ой, прости, Вань. Бежать надо, – вздохнула Наташа, когда по громкой связи прозвучала её фамилия. – Набери вечером, ладно?
– Конечно, солнце.
– Пока-пока. Целую вас всех в щеки, – рассмеялась она и экран погас. Я убрал телефон в карман и повернулся к родителям. – В этом вся Никки. Вроде глава архитектурной студии, солидный архитектор, а на деле все та же безумная девчонка в черном.
– Но за это ты её и любишь, да? – съязвил отец.
– Не без этого, – улыбнулся я. – Ладно. Мне еще в одно место надо, а вечерком посидим и поболтаем, хорошо?
– Беги уж, – махнула рукой мама, убирая пустые тарелки. – Наелся?
– От пуза, мам. Спасибо.
Непривычно было ехать на старом трамвае по обновившемуся городу. То и дело на глаза попадались знаковые места, а когда надтреснутый голос из динамика прошуршал название остановки, сердце кольнула ледяная игла. И если весь город обновился, то район, где располагалась областная больница, казалось, ни капли не поменялся.
К больнице вела все та же разбитая дорога. По ней обреченно брели вперед все те же согнутые люди, старательно огибающие лужи и кучи грязного, подтаявшего снега. А черные деревья острыми кольями смотрели в пепельное небо. Я остановился у развилки и достал пачку сигарет. Чиркнул зажигалкой, закурил и задумчиво посмотрел по сторонам. Направо пойдешь – в обычную больницу попадешь. Прямо пойдешь, к речке выйдешь. Налево пойдешь – дурку найдешь. Вздохнув, я запахнул поплотнее куртку и пошел по левой дороге. Только на миг глаз резануло то, что дорога была совсем уж неухоженной и грязной. Чуть позднее стала понятна и причина, как и стал понятен загадочный ответ Рубена Карловича, посоветовавшего мне самому навестить психиатрическую больницу.
Тяжелый металлический забор исчез. Не иначе растащили местные. Внутренний двор порос жесткими кустами, асфальт потрескался, а вместо лавочек, на которых сидели больные во время прогулок, меня встретили черные, сгоревшие поленья.
Само здание больницы, казалось, ничуть не изменилось. Те же грязно-желтые стены, мрачные окна, больше похожие на глаза чудовищного паука, и обреченность, которым так и веяло от этого жуткого строения. Вот только главный вход забит досками, стекла в окнах выбиты, а стены исписаны потускневшими символами чужих культур и отборной руганью. Земля усеяна ржавыми останками кроватей, шкафов и размокшей бумагой. В этом месте больше не было ни людей, ни чудовищ. Только сырость и холодный ветер, гулявший по пустым коридорам Кишки…
– Молодой человек! Это закрытая территория. Здесь нельзя находиться посторонним, – услышав знакомый голос, я вздрогнул и медленно обернулся. На меня, открыв рот, смотрела Рая Свердлова. Повзрослевшая, но во всем том же белом халате, в каком я часто видел её на работе. В руках пакет с пирожками, на плече сумочка из черной кожи.
– Рая? – улыбнулся я, делая шаг в её сторону. Она тоже робко улыбнулась, а потом, подбежав ко мне, крепко обняла.
– Ванька?! И правда ты? – спросила она. Я в ответ лишь кивнул.
– Я, конечно. Но ты слишком драматично выскочила. Кого угодно ожидал тут увидеть, но только не бывших коллег, – ответил я. Рая понимающе улыбнулась и склонила голову, рассматривая мое лицо.
– Ты изменился.
– Ты тоже. Ну, хотя бы прикасаться научилась. Годы тренировок?
– Годы психолога и таблеток, – вздохнула она и, поежившись, посмотрела на здание больницы. – Странно видеть её такой?
– Немного. Как по мне, ничего не изменилось, – скупо ответил я.
– Слушай… ты торопишься?
– Не особо, а что?
– Пошли чай попьем. Я вот пирожки купила как раз, – ответила она и потрясла для достоверности пакетом с пирожками. – У нас тут пекарню армяне рядом открыли. Наши постоянно бегают за выпечкой. Дешево, вкусно.
– Туда пойдем? – ехидно спросил я, указав рукой в сторону разрушенной больницы, на что Рая снова рассмеялась.
– Нет. Я теперь в областной работаю. Старшая медсестра.
– О как.
– О как, – передразнила она. – Ну так что, пойдем?
– Веди. Против пирожков я устоять не могу, – улыбнулся я и, поравнявшись, пошел рядом с ней.
В кабинете Раи пахло свежезаваренным кофе, пирожками и книжной пылью. На столе истории болезней, папки с отчетами и крохотный кактус в зеленом горшочке. На стене висит картина,
