Ракетоносцы. Адское пламя - Владимир Контровский

«И она ещё будет мне говорить, – подумал Август, – что политика ей не интересна. Да она же сущая Клеопатра! Кажется, у меня будет не только красивая, но и очень неглупая жена: настоящая императрица».

– Что ж, хороший муж потакает разумным прихотям хорошей жены, – ответил он, с восхищением глядя на свою невесту. – Будут тебе авианосцы, дорогая, тебе и Англии.

август 1945 года, Бавария, Вюрцбург

В одном из красивейших дворцов Европы – в Вюрцбургской резиденции германских императоров – царила искристая суета: здесь праздновали свадьбу принца Августа и Вивьен Ли. Невеста блистала красотой, женственностью и роскошью свадебного платья, а Железный Принц выглядел воплощением суровой мужественности, получившей заслуженную награду. Вивьен казалась безмятежно-счастливой, а вот что касается Августа – внимательный взгляд отметил бы некоторую его напряжённость, резкость движений и нервный блеск глаз, хотя всё это можно было объяснить состоянием счастливца, так долго добивавшегося и наконец-то соединившегося с любимой женщиной.

В зале, переполненном представителям элиты Германии и многих европейских стран, присутствовал и кайзер Вильгельм III. Иначе и быть не могло: бракосочетание Августа было событием незаурядным, и дипломаты уже просчитывали далеко идущие последствия этого события. Звучали менуэты, и шорох разговоров перекрывался звоном хрустальных бокалов, поднимаемых в честь новобрачных. И неожиданным диссонансом в этот праздничный шум вплелись несколько отдалённых автоматных очередей.

«Что происходит? – лихорадочно соображал Железный Принц. – Для стрельбы ещё не время: кортеж кайзера должны были забросать гранатами и расстрелять из пулемётов после окончания торжества, когда гости начнут разъезжаться. Кто стреляет? И в кого, ведь мой обожаемый братец – вон он, сидит на почётном месте. И почему не видно Леона? С утра он был здесь, и я только что его видел, а сейчас он как сквозь землю провалился».

Основания для беспокойства у Августа имелись, и связаны они были отнюдь не с возможной его несостоятельностью на брачном ложе – на этот счёт он не волновался. Принц рвался к власти, и сегодняшний день должен был не только соединить его и Вивьен узами брака, но и вознести его на вожделенный трон кайзеррейха.

Всё было подготовлено и продумано, думал принц. В покушении на Его Величество обвинят коммунистов (доказательства их вины подготовлены – по той же схеме, что и при взрыве крейсера «Зейдлиц» на рейде Данцига в тридцать девятом), а принц Август останется чист и невинен, аки агнец – кто будет устраивать кровопролитие на собственной свадьбе? Конечно, потом придётся убрать сотню-другую нежелательных свидетелей, но это уже дело техники. А происки коммунистов, осмелившихся поднять руку на кайзера, – отличный повод для крестового похода против Народной России. Но что-то, похоже, пошло не так…

Забеспокоилась и Вивьен, женским чутьём почувствовавшая смутную угрозу своему безоблачному будущему.

– Что случилось? – тихо спросила она, коснувшись руки Августа ладонью, затянутой в кружево перчатки.

– Не знаю, – так же тихо ответил Железный Принц, стараясь сохранять спокойствие. – Не волнуйся, дорогая, это какой-то пустяк.

В зале появился подтянутый офицер в парадной форме, приблизился к Вильгельму и что-то прошептал ему на ухо. Кайзер выслушал и кивнул.

– Уважаемые дамы и господа, – произнёс он, обращаясь к гостям. – Это всего лишь досадное недоразумение: охрана дворца, переполненная верноподданническими чувствами и любовью к нашему доблестному принцу, – он посмотрел на молодожёна, – выразила свой восторг салютом в небо. Виновные будут наказаны.

– Вот видишь, дорогая, я же тебе говорил, – сказал Август молодой жене, хотя ни на миг не поверил Вильгельму, взгляд которого ему очень не понравился.

– Ваше Величество, – Вивьен встала со своего места за свадебным столом, – не надо никого наказывать, солдаты ведь действовали не по злому умыслу. Прошу вас, сделайте мне такой подарок!

– Вы милосердны, фрау Гогенцоллерн, – Вильгельм улыбнулся и покачал головой. – Хорошо, мы не будем никого наказывать. Но позволит ли ваше милосердие похитить у вас вашего супруга для непродолжительной беседы? Увы, дела государственные не оставляют нас в покое даже в такой день. Прошу вас, дорогой брат, – он сделал приглашающий жест, и Август, внутренне похолодев, встал со своего кресла.

Под недоумённый шёпот гостей они прошли в отдельный кабинет. Двери закрылись.

– Дорогой братец, – ледяным тоном произнёс кайзер, как только они остались одни. – Твои непомерные амбиции давно для меня не секрет. Я терпел, но ты зашёл слишком далеко, и моё терпение лопнуло. Твой заговор против меня раскрыт и раздавлен – твой полковник Штауффенберг предан тебе, но ещё более он предан престолу, и наши секретные службы не зря едят свой хлеб. Скорцени убит – к сожалению, без шума не обошлось, – твой шут Леон, – Вильгельм поморщился, – арестован. Всех замешанных в твоём заговоре мы ликвидируем без ненужной огласки – нам ни к чему скандал в императорском семействе, – и наша война против США будет продолжаться до полной победы, которая уже близка. Но я, в отличие от тебя, не хочу проливать благородную кровь Гогенцоллернов и делать твою очаровательную Вивьен безутешной вдовой, тем более что она по своей собственной воле не стала играть в игру, навязанную ей американской разведкой. Но от командования действующей армией на Карибах ты отрешён – Лютьенс, Роммель и Паулюс сами справятся. А вы с молодой женой отправитесь в свадебное путешествие в Индию. И надолго – до конца жизни. Так что трон у тебя будет – трон вице-короля Индии. Он, конечно, пониже, чем трон кайзеррейха, но с тебя хватит. И скажи спасибо, что я не устроил тебе медовый месяц где-нибудь в Антарктиде.

Август молчал.

– Да, а идея вернуть Англии часть наших боевых кораблей мне нравится. Содержать огромный военный флот накладно – пусть наши вассалы возложат это бремя на свои плечи, ведь многие трофейные корабли укомплектованы английскими и французскими командами. А теперь пора вернуться к гостям – Прекрасная Елена волнуется, и не стоит давать пищу для сплетен и домыслов.

Спустя несколько дней после несостоявшегося покушения на кайзера Вильгельма III в берлинской тюрьме Моабит был обезглавлен Леон Кауфман, обвинённый в шпионаже в пользу США. Он попросил последнее слово, и оно было ему предоставлено: кайзер решил, что большого вреда от этого не будет – трибунал был закрытым, и слова приговорённого услышали только несколько судебных чиновников и офицеров.

«Вы считаете меня презренным наймитом, – сказал осужденный, – однако это не так. Я идейный борец за будущее всего человечества. Деньги правят миром, и будут править – вам не остановить прогресс. Вы можете сокрушить Америку, но вам не повернуть вспять колесо истории. Вы умеете одерживать победы, варвары, но вы не умеете пользоваться плодами ваших побед. Победив, вы вложите мечи в ножны и захотите отдохнуть и насладиться роскошью, и тогда деньги золотыми змеями выползут из всех углов и опутают вас по рукам и ногам, и задушат. И к власти снова придут люди, лучше других умеющие копить и приумножать деньги, средоточие всего и вся, и всё возвратится на круги своя. Единственное, о чём я жалею, – мне не удалось повернуть ваши мечи на восток, где всемогуществу денег брошен серьёзный вызов. И если бы у меня было десять жизней, я отдал бы их все только за то, чтобы увидеть Россию опустошённой и выжженной дотла».

А на следующий день после казни Кауфмана в Петрограде, в Смольном был застрелен Киров, приехавший в город на Неве по партийным делам. Стрелял в Кирова муж одной из его любовниц (Мироныч пользовался успехом у прекрасной половины рода человеческого), но оставалось неясным, как ревнивец проник в Смольный с оружием и оказался в нужное время в нужном месте. Идеологисты обвиняли в смерти Кирова «врагов трудового народа» и призывали к беспощадному «красному террору» против «недобитых буржуев» и слишком о себе возомнивших «гнилых интелей», требуя «очиститься от скверны», навести порядок «железной рукой» и вернуться на «истинный путь», с которого Народная Россия свернула весной 1920 года. По градам и весям огромной страны прокатилась волна «стихийных» митингов, участники которых частенько даже не понимали, чего они хотят (но крику было много).

Однако Вознесенский и его «жрецы» оказались не лыком шиты. НКВД осталось под контролем правительства и довольно быстро разобралось, откуда растут ноги. Террор был, но точечный и целенаправленный – репрессиям подверглись люди, по которым горючими слезами (и вполне заслуженно) плакала статья «Шпионаж», а также ряд высокопоставленных администратов, возжелавших стать «новыми боярами» и «всем володети» и решивших (в отличие от куда более умных и осторожных олигархистов), что пришло их время. «Истинные коммунисты» растерялись – им остро не хватало харизматичного лидера: Сталин в Россию не вернулся. «Красный фараон» не соблазнился журавлём в небе – он предпочёл синицу, которую ощипывал уже несколько лет, создавая свою новую восточную империю в границах державы Александра Македонского.