Ты мой! Игры в сторону... - Галина Колоскова

Стас растерянно улыбнулся, тут же натянув на лицо маску уверенного в себе мачо.

– Хорошо. – Он шагнул из комнаты, но обернулся, замерев на пороге. – С картошкой фри?

Она, улыбаясь, кивнула.

– Гулять, так гулять!

Похоже, настало время поделиться последними новостями, и… Она закрыла глаза, представив, что может случиться. Рассказать правду об Илье, пока не узнал от кого-то другого. Вдруг Светличный прав: вымогатель действовал не один и неизвестно какова истинная цель нападения.

Она с наслаждением разжёвывала отлично приготовленный кусок говядины. Восхитительная картошка и свежие овощи. Как не хватало ей вот таких посиделок вдвоём. Касание плечами. Перегляды под тихий смех просто так. Двое раненых телом супругов с растерзанными событиями года душами.

– Боже, как вкусно! – Она говорила с набитым ртом.

Он вытер салфеткой уголок пухлых губ. Она смотрела в голубые глаза, с сожалением думая:

– «Раньше бы слизал соус губами».

Он усмехнулся, явно подумав о том же.

– Хоть что-то я делаю лучше других. – Сказал глупость, тут же о ней пожалев.

Она сомкнула веки, поняв, что рассказывать в подробностях не нужно. Стас уже знает про отношения с Ильёй. Остальное потом, когда подвернётся случай.

Нина вскинула голову, столкнувшись с мужем взглядом.

– Я встречалась с Ильёй и…

Выгнутые ноздри на каменном лице.

– Я знаю.

Она поморщилась.

– Я не о том. Раз в курсе, то говорить не о чем. Оправдываться не собираюсь. – Она отодвинула тарелку. Вкусный ужин и теплота момента испорчены одной фразой.– Он подготовит документы на наследство Эммануэля.

Усмешка на красивой половинке лица. Стас опять прятал изуродованную сторону.

Она протянула руку, коснувшись кончиками пальцев рубца. Он дёрнулся, но не отстранился.

– Глупый, неужели думаешь, что я в ком-то ищу красоту?– Душу переполняла щемящая нежность, желание успокоить ревность и страхи, что мучают сильного духом мужчину.– Разве внешность имеет значение? Для меня ты самый лучший на свете. Мой милый мальчик.

Он прижался к ладони, сдерживая слёзы.

Она говорила за двоих:

– Как думаешь, мы станем прежними? Вернём то, что было?

– Я люблю тебя…– С придыханием, возбуждением в голосе.

Она не могла пересилить себя. Секс с ним сейчас невозможен.

– Знаю, но этого мало. Не хочу делить тебя с другой женщиной. Даже с мёртвой. Это выше меня.

– Только я должен всё простить и забыть? – С горечью, но без упрёка.

Да и не вправе они упрекать друг друга за эти месяцы.

– Это другое.– Шатенка пожала плечами.– Прощать нечего. Тело лишь получает удовольствие. Все к тому времени похоронили тебя. Я – нет. – Она положила вторую кисть на левую сторону груди блондина.– Вот здесь я должна быть единственной. И ничего поделать с собой не могу.

Как хотелось услышать, что не права и в сердце была и есть только она одна, что много думал и всё осознал.

Он смолчал. В очередной раз сделав больно.

Она не могла простить двойственность чувств, а он – отказаться от той, что спасла от смерти.

Всё возвращалось к тому, что уже проходили. С разницей, что прогонять больше не станет. Повисшая тишина тягостно давила на нервы. Холод в полном желудке и желание немедленно остаться одной.

Нина тяжело поднялась, сложила тарелки на поднос.

Он выхватил деревянный столик из рук, понимая, что вечер откровений закончен едва начавшись.

– Я отнесу и пришлю детей пожелать спокойной ночи. – Растягивая слова и время, явно надеясь, что она передумает и предложит вернуться.

Напрасно.

Нина не стала спорить, борясь с подступающими слезами. Зная, что спать им сегодня в разных комнатах.

Она улыбнулась, с усилием растянув губы. Через секунды спальню заполнят детские голоса и настроение непременно улучшится.

Утро, на удивление, солнечное. Нина забыла закрыть на ночь портьеры. Яркое светило ласково пытало её, вызывая улыбку на пухлых губах. Жаркий лучик щекотал ноздри, нагревая кончик носа.

Она чихнула и сдвинула голову на подушке. Проснуться с облупленным носом не хотелось. Настроение было отличным. Сон пропал. Она резко села и тут же, вскрикнув от боли, упала назад. Совсем забыла, что на боку свежий шрам.

Дверь резко открылась. На пороге появился Стас, диким взглядом рыская по комнате в поисках врага.

– Повернулась не так.

Он облегчённо вздохнул. А она рассмеялась. С такой жизнью можно стать параноиками.

– Пятый этаж, как бы кто-то проник в спальню?

– Ты не знаешь, на что способны подонки.

– А ты знаешь? – В который раз попытка выведать подробности жизни в Мексике.

Он нахмурился, не желая говорить о последних месяцах и ответив явно по личному опыту.

– Не так сложно забраться на любую площадку, если рядом водосточная труба, а ты в отличной физической форме.

– Залазил к девушкам таким образом?

Он улыбнулся, став светлым и очень добрым, как когда-то.

– Было дело. Ромашки на подоконник похожей на маму рыжухе клал.

Она улыбалась в ответ.

– А мне никогда таким романтичным образом цветы не дарили.

Он подошёл к окну и протянул, взглянув вниз:

– Нужно исправить.

– Не вздумай этого сделать! – Тот случай, когда радуешься, что муж с раной в руке вряд ли решится на безумный поступок.– Там холодно и слишком скользко.

– Не переживай. – Тёплая рука легла на острое плечо. Прикосновение вызвало отклик в теле шатенки, и он явно это почувствовал.– Я не дурак рисковать.

Прозвучало не убедительно.

– Сейчас!

Он выскочил за дверь и вернулся с горшком в руках. Белая хризантема качалась на подвязанном к опоре стебле, удивляясь дурости хозяев дома, где росла и цвела.

– Вот! – Голубые глаза светились довольством. – Поставлю на подоконник, пусть тебя радует.

– Спасибо…

Много ли надо для счастья? Головы заглядывающих в приоткрытую дверь мальчишек добавили эйфории в отличное настроение. Вот, что наполняет семейную жизнь блаженством души.

Она кивнула, давая малышам разрешение, и тут же была атакована шестью маленькими ладошками, гладящими по лицу.

Дети верещали наперебой:

– Мамочка, выздоравливай.

– Мы тебя любим.

– Тебе очень больно? – Вопрос от Эмануэля, запомнившего из подслушанного разговора, как умерла первая мама.

– Нет, зая, уже нет. – В сердце кольнуло, накрывая с головой нежностью и желанием забрать переживания маленького человечка.

Она поцеловала смуглую ручку. Малыш убрал её за спину, показывая, что так просто от него не отделаться.

– Тогда почему ты кричала?– Чёрные глазки пытливо смотрели в серые, определяя, говорит