Печать Магуса - Алексей Олейников

Дженни стало жутко – вокруг не было ничего младше нее. Мох, и тот наверняка растет на этих склонах сотни лет. Она спускалась притихшая, рассеяв ясный взор – хватит с нее тайных знаний и знакомств со здешними обитателями.

Девушка увидела гнездо в камнях и куропаточку, коричневую, с мелкими черно-белыми пестринами и белым пухом на брюхе. Курочка подскочила и начала отбегать в сторону, волоча крыло по земле и изображая легкую добычу. Но девушку этот спектакль не занимал. Охота на куропаток в ее планы не входила. Она подошла и с любопытством заглянула в гнездо. Свитое изо мха и сухой травы, оно таилось меж двух камней, на небольшой моховой подушке, так что вода не попала в него и не намочила пестрые маленькие яйца. Три яйца. Дженни смотрела на них, пока не поняла, что улыбается во весь рот – совсем глупо, как маленькая.

– Куда мы идем? – Она нагнала Арвета, чаклинги оставили ей шест, чему Дженни была сейчас только рада. Во-первых, она почти сроднилась с этой корягой, а во-вторых, на нее было крайне удобно опираться при спуске. – Арви, куда?

Юноша молчал. Он был бледен, сосредоточен, спускался вниз размеренным шагом. И молчал.

– Арви!

– Мы идем домой. – Юноша повернулся к ней, но серые его глаза смотрели в пространство, доступное лишь ему. Арвет был очень далеко, он о чем-то глубоко задумался.

– Там, в долине, живет моя бабушка…

– Это та, которая ведьма? – улыбнулась Дженни.

– Именно, – сухо подтвердил Арвет. – Вам будет о чем поговорить. Там я тебя оставлю.

– Что это значит?

Арвет молчал.

– Я никуда не пойду, – заявила Дженни, встала на тропе и оперлась на шест. – В чем дело?

Юноша обернулся:

– Я не разговаривал с бабушкой три года. С тех пор, как решил стать пастором. Она сказала, чтобы я не приходил больше. Никогда. А с отцом мы почти не общаемся. Да и мама… она сама по себе.

Теперь пришел черед Дженни молчать. Она мало что могла сказать по поводу нормальной семейной жизни, ее воспитал дед. Да и тот не родной. Но, на взгляд Дженни, живые родители Арвета мало отличались от ее погибших – по крайней мере, судя по степени участия в его жизни.

– Я обещал тебя привезти в безопасное место, – продолжал Арвет. – Здесь тебя не найдет полиция или наемные убийцы. Но я не могу обещать, что тебя не отыщут твои другие преследователи. Те, которые… не люди.

– Но ты все сделал! Меня больше никто не преследует. Та тварь, которая вселилась в Бьорна, она исчезла. А Хампельман никогда нас не отыщет…

Юноша грустно улыбнулся.

– Ты обещал не бросать меня!

– Я обещал это обычной девушке! – сказал Арвет. – Было ясно – вот плохие, вот хорошие, и вот несправедливость, которую надо исправить. Все было ясно, все было понятно, все было, как надо! Наконец-то как надо. Я знал, что мне делать, как жить, знал, кто я и кто ты! А теперь…

– А теперь ты не знаешь, что я такое?! Хочешь бросить меня? Бежать прочь, потому что боишься? Потому что…

– Потому что не знаю, что Я такое!

Дженни заморгала:

– В смысле?

Арвет покусал тонкие губы:

– Наш род… особенный. Он всегда такой был. Обычно это по женской линии передавалось.

– Что передавалось? – У Дженни возникли нехорошие предчувствия.

– Последней была моя бабушка.

– Серьезно? Твоя бабка действительно колдунья? – Сердце Дженни забилось. Неужели все это время Арвет вел ее к ведьме? Сбежать из рук одного темника, чтоб попасть к другому – это уже слишком!

– Она нойда, – сказал Арвет и, видя непонимание, пояснил: – Шаманка. У саамов не было колдунов и ведьм, у нас были только нойды.

– Значит, твоя бабушка из Магуса? Марко говорил, что Магусы в начале времен создавались шаманами.

– Я не знаю, что такое Магус, – в голосе саама звучало отчаяние. – Я знаю, что она нойда – самая сильная из всех, что остались в наших краях. Элва сказала, что на востоке, в России, есть шаманы сильнее, но здесь с ней никто не сравнится.

Юноша сел на камень.

– Мама родилась без дара… – продолжал Арвет. – И бабушка надеялась на внучку. А родился я.

– И что?

Юноша поднял глаза, улыбнулся светло и радостно:

– Я пошел в пасторы. Элва очень рассердилась. Она сказала, что в нашем роду все мужчины были дураки, но таких, как я, еще не было. И больше со мной не разговаривала.

– А у тебя есть… этот дар? – Дженни замялась.

– Откуда я знаю? – Арвет усмехнулся. – Говорят, что это может произойти совсем неожиданно. Что духи могут позвать, и человек сильно будет мучиться, если откажется от дара. Иногда до смерти мучиться. Но я особо не страдал… ну, до тех пор, пока тебя не встретил.

Девушка возмущенно фыркнула.

– Я просто хотел все вокруг изменить. – Он обвел руками долину. – Здесь тишина, а там, на побережье, саамы живут не слишком хорошо. Пусто живут, бессмысленно. Работа, телевизор, работа. И все. Тоска смертная. Все мои друзья мечтают уехать в Тромсё, хотя наверняка едва ли когда-нибудь в жизни сорвутся с места. А я хотел все поменять.

– И потому пошел в церковь?

– Наш отец Олаф… Его слышат! Мне показалось – это то, что надо. Если я стану пастором, то смогу говорить с людьми, и они, наконец, услышат меня. Потому что это не я буду с ними говорить, а Отец небесный. И уж точно тогда я не верил в духов и прочую суеверную ерунду.

– А теперь веришь?

Арвет пристально поглядел на нее.

– А теперь мне страшно, – откровенно сказал он. – Все, что случилось, означает, что бабушка права. Что все сказки и поверья – правда. Думаешь, почему я разозлился, когда услышал про чаклингов? Они из наших сказок!

– Так что делать? – Дженни села на корточки. – Хочешь, мы не пойдем к твоей бабушке? Что-нибудь придумаем.

Арвет сморщился, потом твердо сказал:

– Нет, надо идти. Ты вообще видишь, что творится?

– Черт-те что, – честно сказала Дженни. – Причем довольно давно, с августа месяца.

– Сейчас май. А уходили мы к леднику накануне Рождества. Мы провели у этого чудовища почти пять месяцев, а не пять дней.

– В сказках такое бывает…

– А в сказках объявляют в национальный розыск? Тебе-то что, ты и так в бегах, а меня, наверное, уже пол-Норвегии ищет. Надо объявиться. Еще и историю какую-нибудь придумать придется…

У Дженни возникло странное чувство. Арвет планировал свою жизнь дальше, как будто ничего не произошло – ни Смора с его удивительными пещерами, ни их совместных приключений, ни даже ее самой. Как будто она уже прошедший эпизод в его жизни. Это поначалу не укладывалось в голове Дженни. А потом она поразмыслила и… крепко ему позавидовала. Если бы она могла вот так же – раз, и заслониться от того, о чем не хочешь думать, забыть и продолжать жить своей прежней жизнью!

Арвет почувствовал ее настроение, замолчал, и они шли в тишине, спускаясь в долину. Ее неяркая северная красота открывалась Дженни. Она здоровалась с седыми мхами, облепившими влажные валуны, с ручьями, полными не воды, а будто стеклянного текучего воздуха, с лесками из кривых серых сосен и низеньких березок, меж стволами которых все еще таились залежины рыхлого серого снега. Юркие птички, чьих имен она не знала, сновали меж ветвей, она улыбалась каждой из них, и внутри вспыхивало озарение – пуночка, подорожник, варакушка, гаичка, кукша… И Дженни слышала и соглашалась с простой истиной – жизнь течет и не останавливается, и Арвет просто следует ее зову. Он не стоит на месте, он не закрывает глаза и не прячется от правды, он просто пытается жить с новым знанием и опытом. И вот на это на самом деле нужно мужество – честно жить дальше.

А потом они вышли на лесную поляну. Деревья и редкий подлесок разошлись в стороны, будто прибранные чьими-то предусмотрительными руками, и Дженни увидела избушку северной колдуньи – точно такую, какую рисуют в детских сказках, из узеньких серых бревен, с крышей из коры, жердей и земли, заросшую мхом и травой. Избушка, как гнездо диковинной птицы, расселась на огромных пнях, голых и сухих, чьи корни глубоко вошли в землю.

Под коньком крыши висел иссохший лосиный череп. Дверь избушки была распахнута, от нее вниз спускалась кривая лесенка из бревнышек. На порожке сидела высохшая маленькая старушка. Одета она была в коричневое платье с длинными рукавами, поверх которого пластами нарастали бесконечные юбки разнообразных оттенков – от черного до светло-синего. Довершала наряд зеленая жилетка с воротником, к которому крепились нагрудные пряжки из позеленевшей бронзы, и вязаная шапка с длинными ушами. Из-под шапки на грудь старухи спускались две седые косицы. Саамка легкомысленно болтала ногами в воздухе и курила трубку с длинным чубуком. Рядом с ней на ступеньках грелся старый ворон с облезлыми перьями.

– Здравствуй, Дженнифер, – сказала старуха, когда Арвет с Дженни выломились на поляну, как два заплутавших лосенка. – Долго ты добиралась.

Глава 33

– Что это? – Арвет воззрился на кипу одежды, которая шлепнулась ему на колени.