Звездочка - Елена Лагутина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сережа! Я на самом деле виновата перед тобой… Но почему ты не хочешь меня выслушать?
— А ты?
Он обернулся к ней, уже не в силах сдерживать бешенство.
— Ты тогда нашла время меня выслушать? — тихо спросил он. — Тебя интересовало, что же, черт побери, произошло с человеком, которого ты… нет, слово «любила» мы оставим в покое. Просто хотя бы — с которым ты спала! Как ты думаешь, Рита, что должен был испытывать этот человек? Почему я теперь должен тебя слушать? Ничего уже не изменишь, Рита! Все идет по плану, и тебе пора смириться с этим планом. Тем более что ты производишь впечатление вполне довольного жизнью человека… — Он поднялся и бросил уже на ходу: — Прощай… Счастья тебе.
И пошел вдоль аллеи, стараясь не оборачиваться. Чтобы не передумать и не вернуться…
«Это конец, — подумала Рита. — Он уходит…»
До этого мгновения Рита часто мечтала об их встрече, надеялась, что все может измениться. Теперь — все свершилось…
Он уходит. Рита словно раздвоилась. Одна Рита сидела на скамейке и без слез, только с застывшей горечью в груди, смотрела, как уходит ее жизнь. А вторая — невидимая, невесомая — бежала за ним по этой пустынной аллее, крича ему: «Да остановись же, остановись! Мы непременно умрем, как ты не понимаешь? Мы уже умираем друг без друга».
«Иди за ним», — прошелестели листья.
Рите показалось, что она услышала Машкин голос — так явно. Она задрала голову, пытаясь разглядеть в плывущем медленно облаке черты Машкиного лица.
«Иди за ним, у тебя мало времени…»
— У меня мало времени, — эхом отозвалась Рита.
Она встала и побежала по аллее — вслед за его удаляющейся фигурой и своей убегающей душой, которая больше не могла существовать в тюрьме…
Она торопилась, один раз даже споткнулась, чуть не упала.
— Сережа, подожди, — шептала она, боясь крикнуть.
Он остановился, словно услышав ее мольбу.
Рита почти догнала его уже и обрадовалась — он тоже не хочет уйти просто так. Он остановился. Он ждет ее!
— Сережа! — услышала она женский голос.
К нему подошла девушка. Он что-то ей сказал, и она засмеялась. Он ласково поправил ей выбившуюся прядь…
Рита стояла, застыв, даже не боясь быть обнаруженной. Они были слишком поглощены друг другом, чтобы заметить Риту.
Сережа и — Амира…
— Как хорошо, что я вас встретила!
Ее лицо раскраснелось, волосы выбились из прически… Он не сразу узнал ее, погруженный в собственные мысли.
— Амира, — сказал он немного растерянно.
Она рассмеялась:
— Ну да, конечно…
Прядь упала ей на глаза. Он невольно поправил ее. Амира замерла — даже зажмурилась от удовольствия.
— Знаете, Сережа, — сказала она тихонько, — я бы, пожалуй, специально распустила волосы… чтобы вы…
Она покраснела, испугавшись собственной откровенности.
— Распустите, — сказал он, улыбаясь.
Она подавила вздох. Его глаза были опять грустными.
«Я бы дорого дала, чтобы он грустил из-за меня…»
Впрочем, нет! Она не позволила бы ему грустить… Она обязательно сделала бы его самым счастливым человеком на свете…
— Вы заняты? — спросила она. — Только не думайте, что я такая бестактная и навязчивая! Просто с вами очень хорошо разговаривать…
— Я и не думаю, — сказал он, пряча улыбку. Забавная эта Амира… Почти такая же, как… Рита. Тогда, давно… Боже, прошло так мало времени, а ему кажется, что целая вечность.
— Нет, я не спешу.
— Здорово! — сказала Амира. — У нас послезавтра вечером премьера… А потом — только вы не пугайтесь! — маленький банкет. Я на вас рассчитываю… О нет! Не отказывайтесь! Я так хочу, чтобы вы это увидели. Помните, мы с вами говорили, что человек иногда куда больше открывается на сцене? Наверное, это касается меня… Сережа, а вы никогда не замечали, что в человеке очень много разного? Разные души… Лежат себе друг на друге — и то одна властвует, то другая… Или это я такая одна ненормальная?
— Все нормально, — ответил он. — Вы просто растете, Амира.
— Да ведь я уже взрослая… Только с одними я очень циничная, грубая, а рядом с вами… я становлюсь девочкой-подростком и будто заново открываю мир…
Он остановился.
Удивленно посмотрел на нее.
Светло-рыжие волосы. Лицо без тени косметики… Она была так похожа на Риту — и так отличалась от нее!
«Это опасное приближение, — сухо напомнил ему внутренний голос. — Относись к ней спокойно…»
«Да если бы я мог отнестись к этой очаровательной особе неспокойно», — усмехнулся он.
Если бы он мог забыть Риту!
«Поздравь меня — свершилась мечта идиотки… Его зовут Сергеем. Он врач…»
Слова Амиры сейчас звучали зловещим эхом.
Рита стояла, и отчего-то в голову приходили глупые мысли, что вот так выглядит, наверное, судьба… Иначе как это все понять?
«Все поезда, все корабли кружат в одном волшебном круге…»
Рита не знала, почему в голову пришли слова этой старой песенки. «Да, — усмехнулась она про себя. — Они сообщники любви. Ее покорнейшие слуги…»
И тут же, как будто в насмешку, кто-то в машине, припаркованной неподалеку, включил приемник.
— «Колеса любви раздавят нас…» — издевательски пропел голос Бутусова.
Рита теперь знала, как это бывает…
«А что, собственно, произошло? Несостоявшееся свидание? Чего ты ждала после долгих месяцев разлуки, Рита?»
— Ничего не произошло, — попыталась она улыбнуться. — Ничего… Просто несостоявшаяся жизнь…
Она больше не в силах была смотреть на них двоих.
Слишком много света, у Риты стало темно в глазах. От чужого света иногда это случается — когда вокруг тебя только электричество…
Рита развернулась и побрела прочь, опустив голову. Как тяжело… Да, она чувствовала себя теперь старухой. А разве не так все было?
Старуха и есть… Без будущего. Впереди только темнота. В ней надо научиться жить… Даже слепые начинают в конце концов смиренно принимать свою слепоту…
Рита обернулась на секунду — их уже не было.
Что ж, не обязательно их видеть — угодливое воображение само нарисует картины. Можно закрыть глаза, уши — ничего не поможет. Они по-прежнему стоят перед глазами. Счастливые. Без тяжелого груза вины…
Рита не могла больше этого выносить. Она пошла прочь. Сначала медленно, ощущая на плечах тяжесть собственного одиночества и неприкаянности.
Потом она пошла быстрее, быстрее…
Назад, в свою темноту.
— «Колеса любви раздавят нас в прах, — продолжал преследовать ее голос. — Под колесами любви…»
