Невинный обман - Джорджетт Хейер

Китти заподозрила, что кузен выпил лишнего. Она с подозрением окинула взглядом молодого человека и заявила:

– Кузен, вы говорите совершеннейший вздор! Возможно, вы не столь богаты, как этот мерзкий Генри Госфорд, но со слов Оливии я знаю, что миссис Броти относится к вам весьма благосклонно.

Шевалье, рассмеявшись, ответил:

– Ничуть не сомневаюсь. C’est hors de propos, ma chère cousine[58]. Вот только благоволит она к шевалье, а вы-то должны уже были понять, что никакого шевалье и в помине нет.

Окончательно удостоверившись, что кузен пьян, Китти с видимым беспокойством произнесла:

– Камилл! Вы хоть понимаете, что говорите? Если нет шевалье, то кого же зовут шевалье д’Эвроне?

Взглянув на девушку, кузен еще раз с безнадежным видом махнул рукой.

– Сейчас я в ваших руках, – ответил он, – но вы, как бы там ни было, моя кузина. Мне казалось маловероятным, что вы не знаете правды. Я был весьма вам признателен за ваше молчание. Когда мистер Веструтер сказал, что вы желаете со мной встретиться, я, признаться, испугался, ведь не только по роду деятельности, но и по натуре я игрок. Поэтому решил блефовать. Я пошел в дом мадам баронессы, вознамерившись все поставить на кон, – жалкое подобие улыбки скользнуло по его губам, хотя голос шевалье оставался все таким же печальным. – Буду с вами откровенен, моя дорогая кузина. Я поверил в mes agréments[59]. Вы смолчали, и я вновь подумал, что выиграл и на этот раз. Какой же я фат! Вы просто не знали всей правды!

– Опекун никогда не говорил со мной о моей французской родне, – не очень уверенным тоном молвила девушка. – Когда мистер Веструтер привел вас на Беркли-сквер и представил как шевалье д’Эвроне, у меня не возникло никаких подозрений.

– Верительные грамоты я вам не представлял, но это и не важно. Разве вы не знали, что наша семья никакого касательства к благородному сословию не имеет? Может, вы просто не хотели меня выдавать?

– Не хотела, однако и не знала! – пылко воскликнула Китти. – Откуда мне обо всем знать? Но, Камилл, я все же никак не могу вас понять. У Джека… мистера Веструтера тоже нет никакого титула, однако он вхож в самые лучшие дома столицы.

– Право родства и семейные связи. В моем же случае титул просто необходим. Я вас не обманываю, дорогая кузина. Даже мистер Веструтер осведомлен о том, что я авантюрист. Как уже говорил: я в ваших руках.

Впрочем, мелодраматичная концовка не произвела должного эффекта.

– А Джек знает? – только и спросила Китти.

– Да. Он не из тех, кого легко обвести вокруг пальца, к тому же весьма опасный человек. Я имел дерзость влюбиться в предмет его вожделений… Вы меня, надеюсь, понимаете? Он пожелал мне всяческих успехов с богатой вдовой, но теперь, когда я повстречал ангела, это не имеет ни малейшего смысла… Я буду любить ее à jamais[60], хотя и понимаю, что моя любовь обречена.

Шевалье ссутулился, обхватил голову руками и не заметил, какое впечатление его слова произвели на мисс Чаринг. Теперь многое, дотоле непонятное, стало яснее ясного. Раскрывая и закрывая веер, девушка тупо уставилась на украшающие его рисунки и думала, как могло случиться, что единственное ее чувство сейчас – это сильнейшее отвращение.

– Джек хочет жениться на Оливии? – четко выговаривая каждое слово, спросила мисс Чаринг.

– Ни в коем случае… Прошу прощения. Мне не стоило об этом говорить. Вы, мне кажется, благоволите к мистеру Веструтеру.

Она вспомнила кое-какие полунамеки Оливии, которые ее не раз озадачивали. Глубоко вздохнув, девушка промолвила:

– Пустяки. Как я понимаю, Джек хочет сделать ее своей любовницей… А вы ее любите, так, по крайней мере, вы мне только что говорили, но при этом собираетесь позволить ему осуществить свои намерения?

Шевалье д’Эвроне поднял голову и с жаром произнес:

– Что я могу поделать? Неужели вы воображаете, будто мадам… ее мать позволит мне находиться в обществе дочери, если только узнает правду? У меня нет ни титула, ни состояния, а мой отец содержит maison de jeu… игорный дом.

– Господи! – вырвалось у Китти. – А Оливия об этом знает?

– Знает. Неужели вы полагаете, что я мог бы обмануть ту, пред кем преклоняюсь? Похитить ее? Нет! Я не настолько бесчестен! Я от вас не утаил, что приехал в Англию в поисках приключений. Всем известно, если ты bonne tenue, bien né, riche[61], а главное француз, c’est drôle, ça[62], в Лондоне тебя всегда приветливо встретят. Быть французом – это все равно, что заполучить cachet[63] подлинности. Если ты обладаешь всеми вышеназванными качествами, то имеешь неплохие шансы выбиться в люди в Англии, – кузен развел руками и продолжил: – Помимо всего прочего, в детстве я жил в Англии и неплохо успел узнать вашу страну. Языком я владею в совершенстве, акцент же и не к месту вставляемые идиомы лишь добавляют мне шарма, милая кузина, fort attrayant[64], так сказать.

– Да, но я все же пребываю в некоторой растерянности. Вы приехали в Англию, чтобы жениться на богатой наследнице?

– В поисках состояния, я бы сказал.

– А леди Мария? Вы с самого начала рассчитывали на ее благосклонность?

– Отнюдь нет. Мое знакомство с леди Марией было лишь coup de bonheur[65]. Меня, естественно, интересовали состоятельные леди, но о ее существовании я не знал до тех пор, пока не был представлен ей.

Откровенность кузена задела мисс Чаринг за живое.

– Прошу, не надо, – сказала она. – Уверена, вы не собирались жениться на леди Марии. Вы просто не смогли бы с ней жить. Я решительно отказываюсь вам верить.

– Брак, – грустно улыбнувшись, произнес Камилл. – Дорогая моя маленькая кузина, неужели вы думаете, что брак между нами возможен? Брак подразумевает… eh bien[66], смирение одной стороны, но эта женщина, насколько я ее успел узнать, весьма надменна. Леди Мария не сможет смириться с унижением, вызванным тем, что она благосклонно отвечала на знаки внимания со стороны chevalier d’industrie[67], а не chevalier d’honneur[68].

Китти взирала на него, ничего не понимая.

– Она умрет от стыда, но… – произнесла девушка.

– Нет, она предпочтет, чтобы блестящий шевалье покинул Англию без скандала, что легко устроить.

К этому времени Китти была уже невероятно удручена услышанным, поэтому едва сумела выговорить:

– А Оливия знает? Вы сказали ей?

– Да, – с уст кузена сорвался приглушенный стон, – только теперь. Мне пришлось, я не мог продолжать после того, как в моей груди вспыхнула к ней столь сильная страсть. Я обожаю Оливию… Совершенно невозможно обманывать ее…

– Как жаль, что вы вообще познакомились! – воскликнула Китти. – Это ужасно! Я заметила, когда вы возвратились в ложу, Оливия была чем-то крайне удручена, но я и представить себе не могла, что дела обстоят столь плачевно.

– Поверьте мне, – удрученно промолвил Камилл. – Я не стремился à dessein[69] вызвать ее симпатию, но коль скоро увидел Оливию, то и сам подпал под ее чары. Я представить себе не мог, что встречу девушку, которая настолько будет соответствовать моим мечтам. Увы! Мне следовало бы действовать решительно, а я позволил себе плыть по течению. Когда же стал избегать ее, то думал, будто страдаю лишь я один… Получив от нее приглашение, поддался соблазну, а придя, увидел, что задел ее чувства. Оливия заметила мое отчаяние и спросила, что случилось. Что бы вы ответили на моем месте? Я признался: я не тот, за кого себя выдаю, я игрок, и мать ни за что не позволит ей выйти за меня замуж. Оливия осознала тщетность всех наших надежд. Можно сказать, оба мы получили смертельный удар.

Китти воздержалась бы от употребления столь образных выражений.

– Боже мой, Камилл! Как же вы могли так ее огорчить? – строго заметила мисс Чаринг. – Вам следовало бы придержать язык и не соглашаться на встречу с Оливией.

– Не устоял, – признался кузен. – Разве ей было бы легче думать, что она подарила свое сердце обычному coquet?[70]

– Да, легче. Осмелюсь предположить, скоро она бы и не вспомнила о вашем существовании, забыла бы вас. Ну а теперь… Не знаю, что и сказать… Лучше отведите меня в ложу.

Кузен вскочил на ноги.

– Да… Китти! – сказал он. – Я в ваших руках.

– Если вы спрашиваете: расскажу ли я всем о вашем самозванстве, то вам не стоит беспокоиться, – сердито заявила девушка. – Сами можете догадаться, я отнюдь не заинтересована, чтобы мой кузен попал в такое положение. Вам следовало бы, прежде чем открыть правду, подумать, каково мне будет узнать ее.

Француз, слабо улыбнувшись, ответил:

– C’est ce qui saute aux yeux, enfin[71].

– Вы ведете себя отвратительно.

– Каюсь.

Китти настолько огорчилась, что уже не в состоянии была что-либо ответить ему. Они в полном молчании направились к своей ложе и наверняка не нарушили бы этой похоронной тишины, если бы не одна весьма неожиданная и не особо приятная встреча. Прямо к ним шествовал мистер Веструтер под руку с леди в черном домино. Свою собственную маску он снял и держал в руке.