Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель

- Но почему? – бледность, разливающаяся по лицу Дмитрия Викторовича, была уже не такой страшной, как в первые минуты известия о воскрешении сына.

- Я тоже задавал ему этот вопрос, но ответа не получил. Он только твердил: «Так будет лучше для всех». Теперь всё понятно – он не хотел вам навязывать заботу об инвалиде. – Валентин провёл широкой ладонью по коротко стриженным волосам и вздохнул. – Дальше всё просто: Пал Палыча в госпитале оформили под другой фамилией, но для этого мне нужен был паспорт на другое лицо, хранящийся в его сейфе. Паспорт и наличные деньги. Павел хотел перевести агентство на имя Зотова Ивана Ильича, но, я то, знал, что это будет трудно сделать, поэтому и решил забрать все деньги фонда – ведь надо платить за госпиталь, за операции.

- А как же мои чувства? Я такое пережил…

Кира положила ладонь на руку Дмитрия Викторовича, и он постарался успокоиться, подчиняясь её заботе и советам врачей.

- Вы не выяснили причину аварии? – меняя тему разговора, спросил он у Валентина. – Возможно, она была подстроена? Я подозреваю, что виновником аварии, произошедшей с Павлом, был другой человек. Сегодня на кладбище этот человек напал на Киру, и ей чудом удалось избежать смерти.

Валентин обеспокоено посмотрел на Киру, синие море в его глазах темнено, огромные кулаки непроизвольно сжались.

- Там, где вы покупали бесхозного покойника, - уточнила она, с укоризной глядя на взволнованного мужчину и украдкой ему улыбнулась.

Валентин хлопнул себя по колену, глядя на Киру восхищенными глазами.

- Значит, вы меня всё-таки выследили?! – усмехнулся он. - А я всё гадал: знаете вы об этом или просто так совпали наши слова! Сознаюсь, было такое дело! Нам же надо было кого-то представить полиции вместо Павла – вот я и договорился о бесхозном покойнике – загримировали его под Пал Палыча, одели в его одежду и изобразили травму лица. А насчёт машины надо попробовать узнать– она в гараже на базе.

- Попробуйте, – Дмитрию Викторовичу очень не хотелось затевать обвинительный процесс против сына своей знакомой, но если нашлась бы хоть одна улика причастности Виталия к аварии Павла Шубина, то ничто не спасло бы его от отцовского гнева. – Сейчас моя служба безопасности устанавливает факт нападения на Киру Дмитриевну, и Виталию придётся отвечать за это, но пока не доказана связь Виталия со Шмелём и Бегемотом – первый уже задержан за наезд на женщину и хранение оружия. Второй здесь…

- Да, Лёха-Бегемот быстро сообразил, что идти под статью в одиночку куда выгоднее. Он отрицает существование сообщника и факт похищения – говорит, что просто хотел ограбить богатую дамочку.

- Телефонные звонки связывают их всех вместе: Леха звонил Шмелю, Шмель, возможно, звонил Мамочке, Мамочка звонил на квартиру и проверял есть ли кто в квартире в данное время. Помните странные звонки в квартире Павла, Дмитрий Викторович? К тому же я была свидетелем наезда на женщину у подъезда и могу подтвердить, что в машине их было двое – вторым как раз и был Лёха-Бегемот – на руке у него наколка.

- Женщина скончалась в больнице, - проинформировал Дмитрий Викторович. – Теперь эта шайка за всё ответит - уж я об этом позабочусь!

Сомневаясь, Валентин пожал широкими плечами.

- Все факты разрознены и следокам придётся не мало потрудиться, чтобы связать всё это в одно дело, а что касается звонков в квартиру, то это к Пал Палычу. Он хотел знать, как продвигаются дела с наследством, и по его просьбе кто-нибудь из ребят звонил на квартиру, а он слушал...

- Зря он волновался, - усмехнулась Кира, - в данную минуту наследства никакого нет. Раз Паша воскрес, то его квартира вернётся хозяину, а на счёт денег…

- Не забивай себе голову такой ерундой, – Дмитрий Викторович взял руку Киры и благодарно поцеловал. – Какие могут быть счёты между родственниками!

С завистью посмотрев на них, Валентин отвернулся, ревность жаркой волной обдала его тело – а он не может поцеловать руку понравившейся женщины - семья это, наверное, не для него.

Мимо с грохотом проехала каталка, «управляемая» худеньким медбратом в развевающемся халате, и вся троица встревожено проводила её глазами.

- Хоть я и не одобряю всех этих ваших безумных афер, но хочу поблагодарить вас, Валентин Александрович, за помощь Павлу и поддержку.

Дмитрий Викторович пожал руку Валентину.

А Кира опустила глаза, избегая взгляда синих, внимательно следящих за ней, глаз Валентина, в которых снова плескалась вспыхнувшая в них, но пока не разделенная, страсть.

Теперь она знала, кто стоял в тот вечер между ними непреодолимой преградой – ведь именно так поступают настоящие мужчины, отказываясь во имя дружбы от похотливых вожделений и минутных удовольствий. И, если бы не ее первый шаг, возможно, Валентин и не решился бы подойти к ней слишком близко…

Жизнь такая сложная штука!

Думая о своём, Кира смотрела в пол, не слушая разговор мужчин.

Что они могли сказать нового? Для неё и так всё стало ясно: Павел снова струсил: первый раз, когда не нашёл её после возвращения в Москву, второй раз, когда не захотел раскрывать ей правду о рождении дочери и побоялся взять на себя ответственность; в третий раз сейчас, пытаясь исчезнуть из их жизни, так и не сказав правду. Он решил, что так будет лучше! Но кому? Его одинокому отцу, оставшемуся без близкого человека? Или его дочери, узнающей о настоящем отце, но не имеющей возможности познакомиться с ним и полюбить его? А может быть, стало лучше ей, вынужденной оставшуюся жизнь прожить с сознанием невозможности исправить ошибки? Конечно, легче убежать, спрятаться от жизни за чужой фамилией, пусть другие борются за жизнь, за счастье, за любовь! Какое он имел право решать за них?! Каждый сам должен принимать решения и выбирать свой жизненный путь! Лишая человека этой возможности, мы принижаем его достоинство, убиваем самоуважение и решимость.

Кира вспомнила то чувство растерянности, когда она поняла, что перед ней Павел Шубин, ту затопившую её злость, ту радость от его воскрешения… После нескольких секунд эйфории она вдруг ясно поняла, что совсем не знает этого человека. Она любила юношу – любила нежно и беззаветно, а этого повзрослевшего, поседевшего мужчину с холодными, серыми глазами она совсем не знает. Её любовь к Павлу Шубину, прятавшаяся всё это время в глубине её сердца, вырвалась наружу и… не узнала предмет своего обожания. Всё изменилось! Время их любви прошло! Им придётся снова узнавать друг друга, но нет гарантии, что между ними вновь вспыхнет то упоительное чувство влюблённости, перерастающее в любовь.

Конечно, она не бросит Павла в беде, не вычеркнет из своей жизни и жизни их дочери, постарается ему помочь, но воспринимать его, как любимого человека, она не может – в данную минуту она испытывает к нему лишь жалость. Сейчас её неудержимо влекло к другому человеку, который, возможно, одумается и не разделит с ней вспыхнувшую в них страсть – возможно, это и к лучшему: роман с Валентином всё ещё больше осложнит, а у неё сейчас столько проблем!

Ей во многом надо разобраться, многое переосмыслить...

А Павел?.. Нет, она не станет больше жертвовать собой и своими мечтами ни ради любви, ни, тем более, ради жалости – ни к чему хорошему «жертвы» не приводят! Они порождают эгоизм в одних и неудовлетворённость жизнью в других! А это неправильно! Жизнь дана человеку для счастья! Теперь она это точно знает…

Кира очнулась от своих мыслей только когда к ним подошла Инна Валерьевна.

- Ну что? – Этот вопрос читался у всех на лицах, но право вопроса было отдано отцу.

- Что сказать, - докторша нервно поправила накрахмаленную шапочку, что говорило о её волнении – такой случай с больным в её практике встречался впервые, - наблюдается положительная динамика, но для окончательного заключения необходимы анализы, исследования, мнения специалистов. Говорить он будет, возможно даже, рукам вернётся двигательная способность, а вот ходить…

- Нужны операции? – с надеждой в голосе поинтересовался Дмитрий Викторович. – О деньгах не беспокойтесь!