Тень Саганами - Дэвид Вебер

— Во-первых, — сказала Тонкович, — давайте вспомним, на чьей планете это всё произошло. Я не только глава делегации системы Сплит. Я также планетарный президент Корнати. Вук Райкович — исполняющий обязанности главы государства, мой заместитель, пока я здесь на Тимбле. И те люди, которые погибли в Неманья-Билдинг, были моими коллегами. Чёрт побери, они были моими друзьями! Людьми, которых я знала десятки лет — некоторых из них в буквальном смысле всю свою жизнь! И даже те, кого я не знала, всё-таки были моими гражданами, моими людьми. Не сомневайтесь ни на секунду, что я жажду видеть Агнесс Нордбрант и каждого из её сумасшедших убийц арестованными, подвергнутыми суду за это зверство и казнёнными. И когда придёт время, я брошу бумажку со своим именем в шляпу, когда судьи будут жребием выбирать расстрельную команду!

— Но вы видели отчеты. Полагаю, вы прочитали их также внимательно, как и я. В них ничто не говорит о том, что этот её "Альянс Свободы" есть нечто иное, кроме как крошечная, сверхагрессивная группировка отщепенцев. Да, они установили бомбы по всей столице. Да, им это сошло с рук. Но не потому что, у них тысячи членов, затаившихся за каждым кустом, за каждой дверью с бомбами в руках. Очевидно, что они всё это весьма тщательно спланировали. А перед тем, как Нордбрант ушла в подполье, она сама была членом парламента. У неё был доступ ко всем нашим секретным данным, всем нашим планам на чрезвычайные ситуации. И, разумеется, она знала, где были дыры — где мы были уязвимы. Мы должны были полностью перестроить все наши планы обеспечения безопасности, как только она скрылась из виду. Я признаю это. И ответственность за нашу ошибку лежит целиком и полностью на мне. Но они сделали это самодельными бомбами. Из доступных коммерческих взрывчатых веществ, и таймерами и детонаторами, которые найдутся в коробках с электроникой в амбаре любого фермера на Корнати. Они тщательно это спланировали; они разместили бомбы так, чтобы причинить максимально возможные потери и психологический шок; и как бы сильно я их не ненавидела, они продемонстрировали при проведении этого теракта не только безжалостность, но и изрядную искусность. Определенно, они представляют собой серьёзную угрозу, которой мы всерьёз и займёмся. Но они не десятиметровые титаны, и не могут проникать сквозь замочную скважину как вампиры, и, чертовски уверена, они не оборотни, для убийства которых нам понадобятся серебряные пульсерные дротики!

Она обвела сидящих за столом взглядом, её ноздри раздувались от ярости, а зелёные глаза были тверды.

— И что из этого следует? — весьма осторожно спросила Лабабиби.

— Из этого следует, что я не позволю себе запаниковать и сделать именно то, чего хочет Нордбрант. Я была послана на это Собрание избирателями Корнати с определенным поручением. Поручением, поддержанным абсолютным большинством этих самых избирателей. Я не позволю этой сумасшедшей и её безумным последователям манипулировать мною, чтобы помешать исполнению этого поручения. Не могу себе представить ничего, что с большей вероятностью приведёт к той самой поляризации в обществе, которой она добивается. И если уж быть совершенно честными и хладнокровными, произошедшее ничего не изменит в политической обстановке относительно аннексии. Если, конечно, мы этого не позволим, а я этого делать не собираюсь.

Крицманн уставился на неё, не в силах полностью скрыть недоверие, а она ответила ему вызывающим взглядом.

— Что бы ни произошло здесь, в "политической обстановке" Скопления, — немного помедлив сказал Альквезар, — его воздействие на мантикорские политические уравнения вне нашей возможности повлиять простым актом выражения политической воли, Александра. Королева Елизавета ведет войну за выживание её Звёздного Королевства. Если в Скоплении возникнет ситуация, которая заставит её полагать, что ей придётся отправить сюда значительные военные силы выступать в морально неприемлемой роли угнетателей, она очень даже может решить, что всё что ей нужно по-настоящему — это терминал Рыси. И если это произойдет, как по вашему отнесётся УПБ к нашим попыткам избежать его объятий заигрывая с Мантикорой?

— Я думаю, что вы, возможно, преувеличиваете возможные последствия, Иоахим.

Альквезар в изумлении резко повернул голову, потому что сказано это было не Тонкович. А Лабабиби.

— Я не имею в виду, что вы придумали проблему из ничего, — продолжила президент системы Шпиндель. Её голос и выражение лица были одинаково обеспокоены, словно ей не слишком нравилось то, что она говорила, однако она продолжила без колебаний. — Но то, что мы сейчас обсуждаем является одиночным актом насилия. Да, особо… нет, будем честны, чудовищно ужасающим актом. Но это всего лишь единственный случай, и Мантикора не откажется от процесса аннексии и не станет рисковать в глазах межзвёздного сообщества образом обманувшей наше доверие без куда более серьёзных оснований, чем это.

— Королева Елизавета назначила временного губернатора. Она уполномочила и санкционировала наше Конституционное Собрание. На самом деле она настояла, чтобы мы изложили ей условия, на которых мы просим аннексии. Она также дала понять, что если парламент Звёздного Королевства найдёт наши условия неразумными или неприемлемыми, те будут отклонены. Но это действия монарха, которая верит в политический процесс и готова к совершению этой аннексии. Так что пока мы сталкиваемся с действиями очевидно маньяков-отщепенцев, разозленных своей неспособностью повлиять на политическое мнение большинства, и пока наши правоохранительные агентства неустанно проводят расследование и поиск преступников, она не перекроет аннексии кислород.

Глаза Крицманна чуть сузились при доводах Лабабиби. Рассудком он был убежден, что глава правительства Шпинделя стояла ближе к позиции его самого и Альквезара. Но он всегда ощущал определенную неуверенность в её поддержке, и теперь та стала ещё более выраженной.

Дело в экономическом факторе. И в классовом. Эта мысль пришла к нему внезапно и резко, словно что-то щелкнуло внутри. В заявлении Нордбрант были слова о "богатых предателях", о продаже планеты давшему большую цену и о "непристойном богатстве". Лабабиби — олигарх. Вся её семья и друзья, и семьи друзей — да что там, большая часть всей проклятой политической верхушки здесь, на Флаксе! — все они олигархи. Вот почему она всегда комфортнее чувствовала себя с Иоахимом, чем с презренным представителем низших слоёв вроде меня.

"Но теперь Нордбрант выставила экономическое неравенство Скопления напоказ прямо перед ней, и, внезапно, Лабабиби обнаружила, что все её драгоценные либеральные убеждения являются слабым утешением. Или, хуже того, она может отказаться признать это — может продолжать цепляться за них, и использовать их для оправдания своей открытой поддержки Тонкович. В конце концов, всё, что она делает на самом деле, это защищает традиционные права и свободы в своей звёздной системе. И если так случится, что извращение Конституции, учинённое для защиты этого, заодно защитит также и статус кво — и богатство и власть её семьи — что ж, чего не бывает…"

Он уже было открыл рот в непроизвольном порыве протеста, но тут же захлопнул его, а также послал Альквезару быстрый предупреждающий взгляд. Ему потребовалась пара секунд на то чтобы собраться с мыслями, а затем он спокойно окинул взглядом своих серых глаз Тонкович и Лабабиби.

— Я думаю, вы чересчур оптимистичны, Самиха, — сказал он тихим, спокойным голосом. — Также, однако, возможно, что мои убеждения в этом отношении чересчур пессимистичны. Я так не считаю, но готов признать возможность этого. Тем не менее, я надеюсь, что вы готовы в свою очередь признать, что мы с Иоахимом имеем право быть озабоченными реакцией Мантикоры на произошедшее.

— Разумеется, имеете, — тут же ответила Лабабиби, словно была рада тому, что он тоже явно решил избежать открытого раскола. — Бог мой, кто не отреагировал бы на это со всей серьёзностью?! Как абсолютный минимум, общественное мнение Звездного Королевства должно задуматься, что за неоварварами мы являемся, раз допустили нечто подобное.

— Что является ещё одной причиной, чтобы помешать попыткам Нодбрандт принудить нас к какой-либо опрометчивой реакции, — вставила Тонкович.

Альквезар дернулся было в кресле, но Крицманн наступил ему на ногу под столом. Была некая ирония, на взгляд председателя Собрания, в том, что он, вспыльчивый пролетарий, неожиданно оказался в роли голоса благоразумия и успокоителя "хладнокровного" капиталиста.

— Мы можем не вполне соглашаться, относительно того, кто и к чему принуждает, Александра, — возразил он, позволяя небольшой доле прохладности проявиться в его голосе и во взгляде. — Но на данный момент всё, чем мы располагаем, это предварительные доклады. Я надеюсь, вы будете информировать Собрание о результатах вашего расследования на Корнати?