Настоящая принцесса и Летучий Корабль - Александра Егорушкина

Ангст выхватил откуда-то чёрный металлический фонарик, и в глаза Лизе ударил слепящий белый луч. Даже лицо обожгло.

— Да вы только посмотрите на него! — взревел Ангст. — Этот щенок нас обманул!

У Лизы в глазах ещё плавали красные и желтые пятна, и вдруг луч ушёл в сторону, и она увидела, как Инго медленно отводит этот луч рукой — с усилием, но отводит. И лицо у него такое, как всегда — только очень бледное. А глаза-то! Только что были холодные, как блестящая зеленая фольга, а теперь совсем живые и ужасно упрямые.

— Ничего-то вы не понимаете про чистую совесть, — раздельно произнес Инго и вытащил из кармана ветровки что-то небольшое. Маленькую толстенькую книжечку в светлом переплёте, размером с карманный словарик. Лиза услышала, как шелестят и дышат её страницы. Пальцы Инго сжали переплет Книги, но сам он не отрывал взгляда от отпрянувших колдунов, будто они были сворой ощеренных овчарок. Лиза так и не поняла, то ли это Книга светилась, то ли сам Инго в своей белой ветровке и с рыжими волосами был как свечка, но только темнота Замка стала ещё огромнее и плотнее — вот-вот сомкнётся.

А колдуны окаменели от ужаса. Только Коракс подался вперед.

Инго хотел что-то сказать и даже рукой взмахнул — и выронил Книгу. Колдуны съёжились. Инго охнул и поймал Книгу у самого пола, и она легко и беззвучно открылась в его руках.

Ничего себе! Ура, она его послушалась, обрадовалась Лиза. Но радоваться-то, оказывается, было рановато.

Инго мельком посмотрел на Книгу — и сунул её обратно за пазуху.

— Нет, — просто сказал он. — Так будет нечестно. Я по вашим правилам не играю.

Миг — и Ангст бросился на Лизу. Плечи ей как железными клещами сдавило, горло стиснуло, Лиза попыталась вдохнуть хоть чуточку пыльного воздуха и не смогла, и закричала — ей казалось, громко, но получился какой-то сдавленный писк. Она ничего уже перед собой не видела, и тут Инго звенящим голосом крикнул: «Сгинь!», и боль отпустила.

— Следующий, — сквозь зубы сказал Инго, отряхивая с ладоней серую пыль. Красивый военный куда-то делся. Лиза с трудом втянула в себя воздух — горло саднило ужасно — и вжалась спиной в дверь. Дверь была шершавая и занозистая. И дрожала.

Да что там дверь! Каменные стены и пол — и то вибрировали, и стремительно покрывались инеем. И откуда-то из-под земли шёл, нарастая, глухой низкий гул, такой, что от него просто сердце болело.

— Караул, караул! — протрещал фон Штамм, крутя блестящей лысой головой. — Кто не успел, тот утонул! Спасайтесь, сударики, а не то нас спалит в сухарики!

Сейчас все сразу набросятся, с ужасом поняла Лиза — и ошиблась.

Коракс что-то шепнул на ухо фон Штамму, коротышка попятился, а Паулина, наоборот, молча двинулась на Инго с Лизой медленно и неуклонно, как асфальтовый каток. Под когтями у неё по каменным плитам уже бежали трещины, но гарпия не останавливалась. Вот она запрокинула голову и разинула чёрный рот.

Вопль колдуньи даже не был звуком — сразу превратился в слепящий вихрь, и Лизе захотелось тут же упасть ничком и заткнуть уши. Сверху сыпалась пыль и каменная крошка, плиты вздыбились, как совсем недавно — льдины у берега, на ногах было не устоять. Но пасть Паулины была уже совсем близко к Инго, и Лиза, не соображая, что делает, швырнула в гарпию первым, что нашлось в кармане — пакетиком жвачки. Блескучая пачечка почему-то вспыхнула и исчезла.

— Аглувуглуу! — взвыла Паулина. Огромный липкий ком залепил ей разинутую пасть. Резко запахло чем-то знакомым. Мятой, поняла Лиза. Ха-ха-ха, а ещё зимней свежестью и надёжной защитой от кариеса! Знай наших!

Её светлость Паулина яростно мычала и отплёвывалась, высокая прическа её разваливалась, а толстенные нити, нет, не нити, а целые канаты жвачки расползались изо рта, обматывали гарпию как кокон, залепляли ей рот, глаза, уши, вот уже и крылья спеленали. Гарпии только и оставалось, что мотать головой и мести длинными патлами по каменному полу.

— Молчание — золото, — от души припечатал Инго. — Лизка, что там у тебя ещё в карманах, давай сюда, быстро!

Ещё в кармане нашелся пластмассовый гребешок.

— Полезнейшая вещь, — Инго запустил в Паулину расчёской, которая тоже почему-то взлетела в темноту и пропала.

А потом из-под потолка с лязгом обрушилась железная решетка. Гарпия осталась по ту сторону вместе с оцепеневшим фон Штаммом и Кораксом. Тот слился со стеной — только белую маску лица и было видно. Инго, ожесточенно дёрнув ручку дверцы, коротко глянул на гарпию и протянул Лизке ладонь: «Еще!» И она сунула брату в руку гладкий камушек-голыш с радингленского пляжа.

— Под лежачий камень вода не течет, — Инго взмахнул рукой, и голыш рухнул на гарпию целой скалой. Лиза, ободрённая успехом, принялась нашаривать в карманах носовой платок. А Фон Штамм отскочил и понёсся прочь с нечленораздельным воплем, скользя на обледенелом полу. Навстречу ему из подземных глубин шла волна гудящего холода.

— Инго, оно сюда движется! — пискнула Лиза. Из-под обломков скалы выпорхнула толстая голубка и заметалась, ища выход. Откуда-то налетел порыв ветра, подхватил её и унес вверх, во тьму, как клочок бумаги в тоннель метро. Фон Штамм наконец добрался до выхода и исчез из виду. Дверь всё не поддавалась.

Сквозь каменную толщу донесся тонкий заячий вопль — и замер. Стены вновь дрогнули. Что-то неуклонно поднималось из подземелий сюда, наверх, но Лиза даже шагов не различала — будто оно плыло, распирая стены, поднималось из глубины, как наводнение.

— Встретились, — выдохнул Инго. — Дверка, милая, откройся, пожалуйста!

Гул приближался. Коракс смотрел на сотрясающиеся стены.

— Попробую его задержать, — сказал он очень спокойно — и быстро, чуть прихрамывая, пошёл к выходу из зала.

— Не вздумайте!.. — отчаянно крикнул ему вслед Инго, но было уже поздно. Снова повеяло ужасом и льдом, и в зал вползло, неотвратимо, как во сне, нечто тёмное, как вековечная тоска. И у Лизы не стало сил не двигаться, ни визжать, а потом ей показалось, что на мгновение в глубине тёмной тучи мелькнул человек в чем-то тусклом, и усмешка у него была как лезвие. Мелькнул и исчез.

Коракс нырнул в надвигавшуюся тьму.

Раздался глухой вскрик.

Дверь наконец подалась, Инго толкнул в неё Лизу и кинулся следом сам. Там, за спиной, только ледяной ветер промчал по плитам несколько чёрных вороньих перьев.

— Ну вот и всё, — Инго прислонился спиной к двери и глубоко вздохнул. За дверью было тихо. — Получилось, котёнок.

Лиза собралась с духом и заставила себя взглянуть ему в лицо.

— Ты это что говорил? Ты что такое делал?! Ты куда меня завёл? — Лиза верещала, подпрыгивала и даже пихнула брата кулаком в плечо, благо он сидел и вставать на цыпочки не пришлось. Длилось это уже долго и не действовало совершенно: Инго глядел на неё снизу вверх весёлыми зелёными глазами, зелёными, как трава, и молчал. — Я напугалась ужасно! Ужасно я напугалась! Я думала, вообще умру! Ты был страшный! Ты что такое сказал про это, ну, про пресс-папье? У меня уши теперь болят! Совесть твоя где?!