Точки пересечения. Завещание - Михаил Яковлевич Черненок

— Молодец, что приехал. Вот заварила Тиунова кашу. Оказывается, до своего таинственного исчезновения она переоформила у нотариуса завещание Гайдамаковой в пользу Березовского колхоза при условии, что колхоз на эти деньги достроит старухин особняк и оборудует в нем детский сад имени Викентия Гайдамакова. Ты мог такое представить?..

— Именно такое — нет, — честно признался Бирюков. — Но мысли о завещании у меня бродили разные. Больше почему-то думалось, что Елизавета Казимировна готовила какой-то памятник себе, а не сыну.

— Викентий — это ее сын, погибший на фронте?

— Да. И, по-моему, он заслуживает, чтобы детсад в Березовке назывался его именем. Посмертно Викентий Гайдамаков был награжден медалью «За отвагу».

Подполковник задумался:

— Хорошо ли будет увековечить фамилию бывшего трактирщика?

— Дети, Николай Сергеевич, за поступки своих родителей не отвечают. Тем более, насколько знаю, Викентий родился через полгода после смерти отца. Кровавая история трактирщика со временем канет в Лету, а светлое имя хорошего человека надо сохранить в памяти односельчан… — Бирюков чуть помолчал. — Вопрос только в том, чтобы деньги, на которые будет достраиваться детский сад, не пахли кровью.

— Деньги эти, как бы тебе сказать… Словом, за потерю единственного кормильца, каковым являлся Викентий, с сорок седьмого года Гайдамаковой была назначена пенсия. Перечислялась она на сберегательную книжку, и старуха ни рубля с этой сберкнижки не истратила. Вместе с процентами в сберкассе накопилось около семнадцати тысяч рублей.

— При таком раскладе, как говорится, и раздумывать нечего. Быть в Березовке детскому саду имени Викентия Гайдамакова!

Подполковник внимательно посмотрел на Бирюкова:

— Что-то ты сегодня приподнятый, как на крыльях. Что-нибудь хорошее узнал о Тиуновой?

— Разве это плохое, что Тиунова отказалась от завещания в пользу колхоза? — вопросом на вопрос ответил Антон.

Гладышев погрозил пальцем:

— Не увиливай в сторону. Докладывай, чем Березовка дышит.

Бирюков профессионально четко, буквально в пятнадцать минут, доложил всю собранную о Тиуновой информацию и глянул на часы. Подполковник, заметив его взгляд, спросил:

— Куда торопишься?

— В ГАИ — насчет Павлика Тиунова. После надо переговорить в прокуратуре со следователем Лимакиным.

— С Лимакиным наговоришься в Березовке. По заданию прокурора он выезжает туда со спасателями. Разумеется, и тебе придется поприсутствовать на поисковых работах.

— По-моему, нечего там искать! — горячо сказал Антон.

— Нечего или чего, — проворчал подполковник, — а перестраховка в таком деле не повредит. Я, например, не разделяю твоего оптимизма. И вообще ты сегодня вызываешь у меня подозрение…

Бирюков улыбнулся:

— Что, дыхнуть?..

Гладышев удивленно шевельнул седыми бровями.

— Может, ты, правда, того?..

— Нет, Николай Сергеевич, ни того ни этого, — Бирюков посерьезнел. — Просто интуиция мне подсказывает, что Тамара Тиунова жива.

— На одной интуиции, Антон Игнатьевич, далеко не уедешь. Нужны факты, а их у тебя нет.

— Будут, Николай Сергеевич. По-моему, таинственная беглянка вот-вот должна обратиться в сберкассу за своими собственными деньгами. Не была она еще там?

— Нет, не была. Работников сберкассы мы на вся-, кий случай предупредили.

— Значит, скоро будет. Вот с Павликом, чувствую, дело хуже. Жив он еще?

— Пока держится, но без сознания. Из Новосибирска вертолетом хирурга привозили. Сделали операцию на черепе, однако какой будет исход, врачи пока не знают, — подполковник достал из лежащей на столе пачки «Казбека» папиросу и стал разминать. — По этому происшествию я полностью в курсе дела. Медэкспертиза установила, что в момент совершения аварии и сам Павлик, и его дружок Резванов были трезвыми…

— Выходит, что-то случилось с рулевым управлением трактора?

Гладышев нахмурился:

— Сотрудники ГАИ утверждают, что рулевое управление было исправно.

— Тогда что же произошло? — с недоумением спросил Антон.

— Резванов ничего объяснить не может. Говорит, хотели съездить в райцентр за водкой. На Крутихинском спуске к мосту Тиунов до предела разогнал трактор и крикнул Резванову, чтобы он выпрыгивал из кабины. Едва тот выпрыгнул, трактор рухнул под мост.

— Почему Павлик в левую сторону свернул?

— Вероятно, чтобы оставить в живых Резванова, который сидел в кабине справа.

— Странно все это… — Бирюков задумался. — Если Павлик хотел покончить с собой, зачем ему понадобилось брать из Серебровки свидетеля?

— Поступки алкоголиков, как и сумасшедших, не всегда поддаются логической расшифровке, — хмуро сказал подполковник и сразу спросил — Ты на чем приехал?

— На отцовских «Жигулях».

— Значит, транспортом обеспечен. Пока следователь собирает спасателей, повстречайся в больнице с Резвановым. Может, он тебе что-то новое расскажет.

Антон глянул на часы и торопливо поднялся. Заметив вопросительный взгляд подполковника, сказал:

— До отъезда в Березовку надо у райисполкома с одним товарищем встретиться.

— Товарищ в юбке? — быстро спросил Гладышев.

— В джинсовой.

Подполковник облегченно вздохнул и стал прикуривать.

— Теперь все понятно. А то никак не мог сообразить, чего ты сегодня такой суетливый?..

— От вас, Николай Сергеевич, даже пустяка не скроешь, — улыбнулся Антон.

— Хотел бывшего оперативника провести? — тоже с улыбкой спросил Гладышев. — Такие пустяки, голубчик, часто свадьбой заканчиваются.

Бирюков засмеялся.

Подполковник, выпустив к потолку густое облако табачного дыма, вздохнул:

— На свадьбу не забудь пригласить, оптимист.

— Не забуду, если до этого дойдет.

— «Если дойдет»… — передразнил подполковник. — А куда ты, голубь, денешься? По глазам вижу, что безнадежно погорел.

Прежде, чем встретиться с Резвановым, Бирюков зашел в кабинет судмедэксперта, чтобы выяснить, действительно ли Тамара Тиунова страдала гемофилией. На основании сохранившихся в поликлинике данных медицинского обследования, гемофилии у Тиуновой не было, но кровь ее, по словам Медникова, в общем-то здоровая, имела пониженную свертываемость. В какой-то мере это подтверждало наметившуюся версию, и настроение Бирюкова еще больше поднялось.

— А как Павлик Тиунов, жить будет? — спросил судмедэксперта Антон.

— Все под богом ходим… — уклончиво буркнул Медников.

— Поконкретнее бы, Боря.

— Конкретно скажу через сутки-двое.

— Резванов как?

— Этот заслуженный мастер беспарашютного спорта через месяц будет прыгать, как стрекозел. Перелом несложный, быстро зарастет.

— Можно с ним поговорить?

— В восьмой палате хирургического корпуса лежит. Кроме него, там, кажется, сейчас никого нет. Все выздоравливающие на природе гуляют.

Восьмая палата находилась на первом этаже. Резванов с загипсованной, будто толстая кукла, ногой лежал на койке у самого окна и, тихонько выпуская табачный дым в приоткрытую створку, покуривал. Когда Бирюков вошел в палату, он мигом выщелкнул окурок за окно, болезненно сморщился и застонал.

— Не бойтесь, я не врач. За курево ругать не буду, — поправляя на плечах наброшенный медсестрой белый халатик, сказал Антон.

— Чего мне бояться… — вроде бы пересиливая боль, ответил Резванов. — Скучно одному лежать.

Бирюков присел возле кровати на легонькую табуретку. На вид Резванову было около двадцати лет. Худощавый, словно подросток, он был одет в полосатую больничную пижаму с подвернутой до колена штаниной на правой загипсованной ноге. Длинные, как у попа, волосы переплелись сосульками. Лицо