Избави нас от зла - Том Холланд

— Недалеко отсюда, — неторопливо ответил он и показал рукой: — Там надо повернуть к церкви.

Лайтборн усмехнулся и высунулся из окна, чтобы отдать приказ кучеру. Карета повернула и загромыхала по одной из узких улиц района, прилегавшего к церкви Сент-Джайзл, затем по еще более узким и жалким улочкам, пока они наконец не оказались в самом сердце парка Уэтстоун. Роберт показал рукой на ряд убогих дощатых лавок.

— Там, — сказал он. — Он живет там.

Карета остановилась. Роберт распахнул дверь. Ночь выдалась такой неприветливой, что улицы, казалось, покинули даже нищие и проститутки. Дождь глухо колотил по грязи, а стонавший ветер нес удушливый запах гнилой соломы. Роберт поежился и обернулся к своим компаньонам.

— Что вы намерены с ним сделать? — спросил он.

Миледи улыбнулась, а затем закрыла лицо черной маской, от чего ее точеная шея стала казаться еще белее.

— Не думаю, — сказала она, — что вам уже пора стать свидетелем этого.

Роберт кивнул, и, не произнеся ни слова, наблюдал за неторопливо поднимавшейся со своего места Миледи. Даже не видя ее скрытых маской щек, он знал, что они покрылись румянцем, потому что заметил, каким пламенем загорелись ее золотистые глаза. Он снова ощутил какое-то легкое шевеление в желудке и похожую на дыхание дрожь, пробежавшую по рукам. Роберт откинулся назад и прижался к обивке сидения. Он сделал глубокий вдох, пытаясь остановить распространение этой легкости по кровеносным сосудам.

Миледи проскользнула мимо него, но он успел заметить, что она принюхалась к запаху ветра. Ощущение легкости охватило его снова. Она была теперь не только в желудке, но трепетала во всех его конечностях. Он встал и следом за Миледи вышел из кареты под дождь. И хотя охватившее его ощущение сопровождалось головокружением, оно, казалось, предвещало нечто удивительное и неизведанное, настолько многообещающее, что теперь он не хотел позволить ему угаснуть. Миледи повернулась к нему, и он понял, что маска скрывает выражение тревоги на ее лице. Она протянула руку и обняла его за плечи. Роберт увидел в прорези маски улыбку на ее рубиновых губах.

— Что вы чувствуете? — спросила она, прижимая мальчика к себе.

— Я… Я не знаю, — ответил он. — Но чем бы мое ощущение ни было, оно чудесно.

Послышался скрип открывавшейся двери. Роберт обернулся на звук. Перед ними стоял мясник, с тем же мутным взглядом и такой же толстый, как прежде.

— Простите, — сказал Лайтборн, — за то, что мы разбудили вас в столь поздний час, но нам указали на вас как на того человека, который может обеспечить нас едой.

Мясник что-то невнятно пробормотал и поклонился.

— Видите ли, — продолжал Лайтборн, — наши аппетиты так велики, что грозят нам полным разорением.

— Что же тогда у вас еще осталось? — спросил мясник.

Лайтборн ухмыльнулся.

— О, полагаю, нечто очень редкое.

Он сделал мяснику знак следовать за ним и пошел по грязной дороге. Мясник, словно бессловесная тварь, неуклюжей походкой двинулся следом. Едва Миледи взяла Роберта за руку, как он снова ощутил головокружение и на этот раз попытался подавить новый приступ приятной пустоты в желудке. Он понимал, что помимо его воли каждый новый вдох вызывает дрожь каждого его нерва от несказанного наслаждения. Он воображал, что тает под напором все новых и новых импульсов удовольствия, становится невесомым, превращается в золотистый эфир.

— Туда, — шепнул он на ухо Лайтборну, — там он набросился на меня.

Роберт шел впереди, ступая в размытые дождем кучи нечистот, потом нырнул в крохотный проулок, где было гораздо темнее и ноги то и дело утопали в скользкой жидкой грязи. Но в его венах продолжало пульсировать приятное ощущение легкости, и эта пульсация теперь все более учащалась. Он не смог сдержать рвавшийся наружу смех, потому что даже зловоние, щекотавшее его ноздри, теперь казалось Роберту больше похожим на шелест струн лютни, колеблемых легким ветерком.

Мясник остановился. Он явно испугался, рванулся в сторону от шедшей следом Миледи и попытался бежать, но поскользнулся, и она тут же оказалась на нем. Она рассекла ему горло ножом с отделанной перламутром рукояткой, а Лайтборн прогрыз зубами оба его запястья. Хлынула кровь, и Роберт подумал, что его сейчас же стошнит, но ощущение удовольствия было таким одурманивающим, что его все сильнее охватывал невыносимый страх, наполняя ужасом этого нового опыта все его существо. Ему не верилось, что испытываемые ощущения были его собственными. Но вскоре он взял верх над чувствами и начал понимать, что ничего не знал, совсем не знал ничего такого, что могло бы сравниться с этой радостью, которая, казалось, готова была вывернуть его наизнанку. Он опустился на колени возле Миледи. Она сорвала маску. Ее щеки покрывал нездоровый румянец, глаза горели пламенем, а влажный багровый блеск ярких губ делал их еще ярче. Она засмеялась и сжала его руку. И как только она прикоснулась к нему, Роберт почувствовал волну любви к ней, своей напарнице в таком темном и тайном удовольствии, испытать которое он без нее никогда бы не смог научиться. Какое-то мгновение он недоумевал, действительно недоумевал, откуда оно взялось, потому что, когда Миледи припала ртом к разорванному горлу мясника, он ощутил внезапное отвращение от одного вида женщины, пьющей кровь. В конце концов, пытался сообразить Роберт, источник ее удовольствия — кровь, но в чем причина его радости, если он не отведал ни капли? Но его тут же стал одолевать новый приступ экстаза. Он закрыл глаза, оперся спиной о стену и целиком отдался волшебному наслаждению, разливавшемуся по всем его членам.

Они оставили труп мясника, облепленный безобразным месивом внутренностей и кожи, возле кучи нечистот. Дождь все еще моросил, но, когда Роберт вдохнул влажный ночной воздух, он показался ему наполненным энергией и светом. В карете Лайтборн держал Миледи на руках. Он еще тяжело дышал, его глаза казались почти красными. Он начал ласкать груди Миледи, потом поцеловал ее с той же поспешной, задыхающейся жадностью, с какой насыщался кровью из ран мясника. Миледи застонала от прикосновения его губ к обнаженной коже. Она выгнула спину и раскинула руки. В воздухе повис острый запах ее приторных духов. В тот же момент Роберт вообразил, что увидел тысячи точек света, горевших как звезды, и его руки метнулись вниз, к бриджам. Он разразился безудержным смехом ликования. Он потрогал себя. Перед глазами снова замелькали огни.

— Что со мной? — кричал он. — Откуда взялись эти ощущения?

Когда карета остановилась, Роберт так заспешил, что едва не выпал из нее. Он осмотрелся голодным взглядом. Улица была пуста. Тогда в парк! Он сделал торопливый шаг в