Игроки Господа - Дамиен Бродерик

Что-то третье свалилось на нас сверху, нанеся очередной чувствительный удар мне в грудь. Я задохнулся от боли, а Лун поднялась с пола, грациозная, точно гимнастка-чемпионка. Ее сильные руки вцепились в уши Доброго Гуда и дернули. Пес взвыл и изогнул свою тонкую шею. Лун поволокла его, будто Тарзан льва.

— Тайм-аут! — крикнула она своим чистым сопрано. — Все всё перепутали!

Игнорируя Лун, большой старый Лабрадор вперил в меня полные ярости глаза и гневно рявкнул:

— Какого черта ты тут творишь, Август?!

Пятнадцать

Не успела сестрица Джан закончить свой несколько сумбурный семейный отчет касательно полета к звезде Ксон (и когда она только успела так набраться? или обкуриться?), а Джулс Зайбэк уже поставил бокал на поднос проходившей мимо киски и быстро, не прощаясь, ушел в пространство Schwelle. Шагнув за порог, он оказался в самой внешней оболочке своего М-мозга, в семистах пятидесяти миллионах километров от все еще активного Солнца параллели Звездной куколки, с момента своего рождения остывшего в тридцать раз. Болостанция «Нептун», построенная исключительно ради удобства Джулса, невозмутимо вращалась в темноте на длинной алмазной нити, создавая иллюзию нормальной земной гравитации.

Здесь небо казалось почти черным, оно излучало избыточное тепло от множества оболочек Дайсона и высасывало последние полезные кванты для пикокомпьюетров, прежде чем отправить окончательно истощенные и обобранные эрги излучения черного тела во внешний космос. И если бы там жили инопланетяне, то, разглядывая издали эту часть небосвода и препарируя ее в своем безбрежном, холодном, жестоком и завистливом сознании, они вряд ли обнаружили бы инцистированную звезду с фантастически сложными компактными слоями разума, большого, словно исходные планетарные орбиты, когда-то пересекавшие ее эклиптику. Эта закрытая реконструированная Солнечная система была потрясающим результатом тщательных вычислений, породивших всех возможных обитателей и безжизненный мусор Состязания миров, причем сами вычисления реплицировались с помощью грубых сил и искусных алгоритмов, наподобие предположительной истории.

— Чем мы можем помочь тебе сегодня, Джулс?

— Чисткой, — он передал свою куртку сущности в наряде старинного дворецкого, с пышным воротником и косичкой. — Новости Джан насчет звезды Ксон важны для многих человеческих параллелей.

— О, благодарю! Я бы очень хотел узнать подробности.

— А я бы очень хотел узнать, почему ты не можешь установить эту эквивалентную массу в данных аллотопах.

— Вне всяких сомнений, информация твоей родственницы прояснит вопрос для нас обоих. Ты ведь, конечно же, принес с собой отчет?

Взмахом руки Джулс велел М-мозгу загрузить базу данных, которую Джан предоставила всему семейству. Сущность тут же улыбнулась.

— Спасибо, Джулс. Это очень хорошо. Подтверждает нашу нынешнюю парадигму. Объект почти наверняка представляет собой сгущение субстрата реальности Икс-уровня.

— Ну что ж, отлично, Мозгляк, — Джулс улыбнулся в ответ. Фразы, подцепленные из местного говора, всегда его забавляли. — Однако это звезда Ксон, доктор Ксавье.

— Терминологическое совпадение, — отозвался дворецкий, раскладывая чистую смену одежды. Джулс ослабил галстук и уселся в старое парикмахерское кресло. Дворецкий развернул накрахмаленную полосатую накидку, заткнул ее за воротничок Джулса. Некоторое время щелкал ножницами, роняя на пол клочки черных волос, после чего заточил на ремне сверкающую бритву, взбил пену и кисточкой вымазал подбородок и горло «преподобного». Лезвие мягко, прохладно скользило по коже. Джулс откинулся на спинку кресла, полностью расслабившись, и закрыл глаза. Пена пахла эвкалиптовым маслом. Дворецкий поработал над висками, под носом, осторожно наклонил голову Джулса вперед и выбрил затылок. Это всегда доставляло такое незамутненное, бездумное удовольствие. Пена вместе с щетиной отправились на нагретое полотенце, другой кусок горячей фланели прикоснулся к дышащей всеми порами коже. Дворецкий убрал накидку и парикмахерские принадлежности, проводил Джулса к удобному кожаному креслу, установил подставку для ног.

После долгого молчания Джулс покачал головой:

— Простое совпадение, да? Мне это кажется чертовски маловероятным.

— Не совсем так. «Икс» часто используют для обозначения неизвестного и подчеркивания крайности. Ксон-частицы — последнее, что когда-либо сможет обнаружить техногенная человеческая цивилизация в любой параллели, потому что их продукция требует огромных энергетических затрат и чрезвычайно малых периодов наблюдения. Принцип Гейзенберга, ничего больше, Джулс.

— Да, да. Ты же знаешь, я так и не определился со своим отношением к принципу Гейзенберга.

Дворецкий вежливо улыбнулся.

— А к принципу Ферми?

— Ненавижу его, он заставляет меня чувствовать себя изгоем. А что касается принципа комплементарное… — Джулс понял, что не перенесет еще одного дешевого философствования, и решил замолчать.

После ощутимой паузы дворецкий пробормотал: — Quel Бор [31]!

Мгновение спустя Джулс понял, что имелось в виду, и нехотя улыбнулся:

— Все равно в наличии чертовски мало части Ксон-частиц, ведь Большой взрыв переключился на инфляцию. За исключением этих странных штуковин, — он закинул левую ногу на правое колено, стянул шелковый носок и в миллионный раз осмотрел загадочные серебристые иероглифы, впечатанные в лодыжку.

— И той звезды, которую исследовала твоя отважная сестра.

— Точно. Осмелюсь предположить, дальше ты заявишь, что Икс-пространство называется так потому, что является последним и глубочайшим порядком всех субстратов.

— Да, конечно, и это будет лингвистически мотивировано тем, что мы с тобой только что обсуждали.

— Ой, ладно, хватит! — иногда Джулс наслаждался этими словесными поединками с сущностью М-мозга, хотя и знал, что может выиграть, только если эта кошмарная тварь потеряет терпение и сдастся. Вытянув ногу с меткой неизвестного зверя, он откинулся на кремовую мягкую кожу и уставился в темноту. — Так чему тебя научила героическая одиссея Джан?

— Тому, что мир на самом деле проще, чем мы опасались. Что вся информация, необходимая для рождения мира, уместится на одном листе бумаги. Нет, не мира — бесконечного множества миров.

— Это ты об уравнении на футболке, что ли? Старо, как мир, и уже неинтересно.

— Нет. Об информации, уплотненной по энтропийным связям Буссо, записанной в минимальном пространстве на мировой мембране.