ЮнМи. Сны о чём-то лучшем. Книга вторая - Андрей Юрьевич Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ты себе позволяешь, девчонка? — аж подскакивает капитан.
Но адвокат, тщатель но скрывая улыбку, придерживает его за плечо и заставляет сесть:
— Успокойтесь, капитан. Вы слишком эмоциональны.
— Но она…
— Капита-а-ан, — укоризненно тянет адвокат. — Мы же договаривались.
Попыхтев, слишком эмоциональный вояка всё же опускается на стул.
— Я прошу вас, ЮнМи-сии, всё же выслушать наше предложение, — вопросительно смотрит на меня адвокат.
— А от кого оно исходит, могу я узнать?
— От командования Вооружёнными Силами Республики Корея, — с готовностью поясняет он. — И в частности от генерал-майора Им ЧхеМу.
— А-а-а, — радостно тяну я. — Это тот самый Им ЧхеМу, который обманом заманил меня в армию, потом обо мне забыл, а затем и вовсе предал, бросив на съедение продажным судьям. Знаете, господин У Ёп, до этой минуты я ещё сомневалась в том, стоит ли мне слушать это предложение, а теперь точно поняла, что выслушивать его не желаю. Что хорошего может мне предложить обманщик, лгун и трус? Ничего.
— Как ты, дезертирша, смеешь оскорблять господина генерала в трусости? — вновь вскипает капитан, но я его начисто игнорирую, что взбешивает его ещё сильнее.
— Почему ты не отвечаешь на мои вопросы? Почему ведёшь себя так, словно меня здесь нет?
— Потому что во время судебного фарса меня тоже никто не замечал и никто даже и не подумал отвечать на мои вопросы. Бумеранг вернулся, капитан, так что сидите молча и не возмущайтесь. А если кто-нибудь из присутствующих ещё раз назовёт меня дезертиром, я просто уйду.
— Кто же ты, если… — капитан замялся на секунду, но всё же сумел вывернуться, — если не та, кем тебя признали по решению суда?
— Я молодая девушка, которую непонятно за каким хреном упаковали сначала в военную форму, а затем в эту вот тюремную робу.
— Но ты же ведь не явилась в часть по тревоге.
— И что? Кто-то от этого умер? Враги прорвали нашу оборону? Северяне оттяпали часть нашей территории?
— Закон есть закон. А устав есть устав. И его выполнение обязательно для всех, кто носит погоны.
"А устав для солдата…" — тут же вспоминаю я фразу из фильма "А зори здесь тихие". Только вот этот лощёный штабной дрищ ни в какое сравнение не идёт со старшиной Васковым. Масштаб не тот.
— Совершенно с вами согласна, — киваю я довольно. — Закон есть закон. И по тому закону, на который вы ссылаетесь, меня вообще не имели право мобилизовывать. Однако, мобилизовали. Тем самым совершив должностное преступление.
— Но ты же не была против.
— А меня спросили? Знай я изначально, что меня в итоге засадят в тюрьму, я бы сразу послала вашего хитромудрого генерала дальним лесом. И вообще, что это у вас за логика такая странная — не была против? То есть, по вашему, с тем, кто не против, можно совершенно безнаказанно совершать любые противозаконные действия?
— Я этого не говорил.
— Но почему-то я именно это и услышала. Искренне советую вам, капитан, взять несколько уроков правильной речи. Вам будет полезно. Нау́читесь точнее выражать свои мысли. Если, конечно, они в вашей голове имеются.
— Да уж, теперь я понимаю, какую страшную ошибку сделал генерал Им ЧхеМу, мобилизовав тебя в армию, — только и сумел выдавить капитан. — А вот АйЮ, например, служит в полиции и всё у неё прекрасно. Потому что она настоящая патриотка.
Во как! Безупречную во всех отношениях АйЮ вспомнил. Положительным примером меня, такую плохую, решил уязвить.
— Ну надо же! — восклицаю я. — АйЮ у нас, оказывается, служит! Ну-ка, напомните мне, сколько раз она являлась в полицейский участок по тревоге? Много ли вооружённых преступников лично задержала? Скольких наркоманов выявила? Сколько краж расследовала? Сколько раз стояла в оцеплении во время антиправительственных демонстраций? Ответ: никогда, нисколько и ни разу. Может, её тоже в тюрьму на пару лет посадить? Для профилактики.
— Ей не для того дали звание, чтобы ловить преступников. Она выполняет другие функции.
— Функции красивого манекена для демонстрации полицейской формы?
— Я знаю, что у вас с госпожой АйЮ непростые отношения, но попросил бы не отзываться о ней столь неуважительно.
— Плевать на АйЮ. Лучше скажите для выполнения каких функций мобилизовали в армию меня? По северянам из пушки стрелять? Нарушителей границы выслеживать? Не слишком ли вы отважны, капитан, если всерьёз полагаете, что вместо вас на войну должна была отправиться молоденькая девочка-айдол?
— Я тебя на войну не отправлял.
— О, какая знакомая фраза! А медаль за ранение я где получила? В глубоком тылу, что ли? Или на сцене "Токио Дом"? Вот у вас такая медаль есть? Нету. А в тюрьме почему-то сижу я.
— Я не нарушал устав.
— С чем вас и поздравляю. Знаете, капитан, от разговора с вами я устаю сильнее, чем от нескольких месяцев общения с уголовницами. Воинский устав — вещь, несомненно, полезная, но не в том случае, если она заменяет человеку мозги… Господин адвокат, ответьте мне пожалуйста на несколько простых и, возможно, очень наивных вопросов. Скажите, может ли считаться дезертиром несовершеннолетняя девушка, мобилизованная в армию для чисто рекламных целей? И может ли она считаться дезертиром, если её вообще не имели права направлять в действующие войска даже в случае настоящей войны?
Адвокат в явном затруднении.
— Это непростые вопросы, ЮнМи-сии. Мне трудно ответить на них однозначно.
— Да что вы говорите! — всплескиваю я руками. — Трудно вам, бедняжке, ответить, однозначности, видите ли, нет. Правду вам сказать страшно, вот язык и не поворачивается. А правда такова: я невиновна, и меня засудили потому, что кто-то наверху отдал судьям недвусмысленный приказ: Агдан должна сесть. Вот мне даже интересно стало, кто у нас может отдавать такие приказы? Кто этот
