Варторн: Воскрешение - Роберт Асприн

Он поднял перчатку. Пролт заметила с тревогой, что рука Хонниса трясется.

— Вы с самого начала удивлялись, каким образом я достаю текущие сведения о действиях Фелька, происходящих так далеко.

— Да, — честно сказала Пролт. — Это меня удивляло.

— Дальнеречь.

— То есть?..

— Магия связи. Эта перчатка принадлежит одному из лучших разведчиков Сультата. Тот разведчик, в свою очередь, получил предмет, принадлежащий мне, который я часто брал в руки, и тем самым передал ему часть своего... духа, если вам угодно.

— Духа? — Слово оттолкнуло Пролт. Для духа не было места в ее мире холодной логики и умозрительных построений.

Хоннис заскрежетал зубами:

— Ради здравомыслия богов, мыслитель Пролт, не замыкайте сейчас свой разум!

— Простите, мэтр Хоннис.

Вот странно: всего какой-то час назад она мысленно проклинала этого человека. А теперь старалась оказать ему все почести, положенные по академическому статусу. Не говоря уж о том уважении, которого он заслуживал как ее наставник.

Но ведь Хоннис предал ее! Как она может простить такое... даже если он лежит на смертном одре?

— Пользоваться магией может всякий, — произнес Хоннис. — Но способности к этому у людей разные. Это то же самое, что и умение, скажем, понимать на интуитивном уровне стратегию и уловки полководца, умершего две с половиной сотни зим назад.

— Понимаю, — сказала Пролт.

— Не думаю, что понимаете, — возразил он, но без резкости.

— Тогда объясните мне!

Хоннис прикрыл глаза, вздохнул; в груди у него похрипывало.

— У магии имеется источник. Люди обычно полагают — если вообще в это верят — что практикующие маги используют энергию, заключенную в них самих. И даже те, кто обладают слабыми магическими способностями, разделяют это мнение. Они не знают ничего иного, и их никто не учил. Но магия приходит не изнутри.

— Откуда же? — Пролт стало любопытно.

— Из другой сферы. У этого источника много имен, как у богов есть много лиц: Исток, Ключ Божественности, Пресветлое Рождение.

Она озадаченно выслушала этот перечень. Имена звучали архаично, от них веяло древними суевериями.

— Это место, откуда все мы приходим и куда возвращаемся. Мир огромной энергии, неисчерпаемой силы.

— Реальный мир? — Пролт нахмурилась, инстинктивно пытаясь придать рациональный смысл словам Хонниса. — Вы подразумеваете, что существует другая реальность, отличная от нашей?

— Это самоочевидно.

— Каким образом?

— Наша реальность — жизнь. Что ей противоположно?

— Я не училась у мэтра Туррого, — сказала она. Туррого возглавлял философское отделение. — Я училась у вас. — Эти последние слова вышли у нее как-то хрипло.

— Что есть противоположность жизни? — Хоннис настойчиво требовал ответа.

— Смерть, — сказала Пролт, вздрогнув.

— Это еще одно имя. Древнейшее.

Она не улавливала нити его мысли, не была даже уверена, что эта нить куда-то может привести. Но она обещала выслушать его. И потому каждое сказанное им слово запоминала намертво.

— Вы утверждаете, — прошептала Пролт, — что магия истекает извне... из-за пределов жизни? Ее источник — смерть? Но в этом нет смысла!

По правде говоря, все, что она сейчас слышала, противоречило законам рассудка. Она признавала действенность магии. Люди из Фелька применили ее на войне, а война — реальность, не подлежащая сомнению. Но все эти разглагольствования Хонниса насчет Истока и прочего...

— Из него все мы приходим, — повторил Хоннис, не открывая глаз, — и туда возвращаемся.

Теперь он открыл глаза и остро взглянул на Пролт. Ее потянуло подойти к нему, опуститься на колени у кровати, взять его за руку. Но она не знала, понравится ли это ему, и осталась неподвижной.

— Я умираю, потому что заклинания омоложения выдыхаются, их нужно возобновлять, — сказал старик. — А я растратил слишком много сил на магию Дальнеречи. Смерть — не зло. Жизнь — не добро. Обе они — могущественные силы, как все противоположности на свете. И обе подпитываются с другой стороны.

Ему пришлось умолкнуть, чтобы снова перевести дыхание.

— Матокин довел использование магии в нашем мире до степени, какой не знали люди уже много, много зим, — продолжил он. — Он подготовил много практикующих магов, обучил магическим действиям, но не преподал им этических основ. Они не предвидят, к каким последствиям приведут их действия. Только самые умелые среди них — прежде всего, маги Переноса, — хоть что-то знают об Истоке. Но большинству из них известно лишь, что при достаточном объеме знаний, упражнений, с применением правильных песнопений, жестов и силы воли они могут достигать впечатляющих результатов.

— Но что же это за последствия? — Пролт уже начинала понимать его.

Едва заметная улыбка коснулась губ Хонниса. Но даже и такую странно было видеть на его лице.

— Они пользуются магией Переноса. Открывают двери, порталы. Они проникают в ту, другую реальность. Они заигрывают с опасностью — сути которой, возможно, не понимает даже сам Матокин.

Теперь настал черед Пролт требовать ответа:

— Да, но что это за опасность?

Хоннис неожиданно собрался с силами. Его лицо вновь стало той суровой неприязненной маской, которую она так часто видела прежде. Он глянул не нее в упор жгучим взглядом.

— Почему рухнули в прах могучие империи Северного и Южного континентов много сотен зим назад? — спросил он, словно она была жалкой студенткой первой ступени.

— Великая Смута, — ответила она, чувствуя, как холод разливается по телу. — Междоусобицы. Если вам нужно подробное изложение, я могу пересказать, что удалось собрать историкам по этому периоду хаоса...

— Со времен Смуты, — перебил ее Хоннис, пропустив ее слова мимо ушей, — каково было преобладающее отношение к магии и магам?

Эта тема была крайне обширна, но на прямой вопрос можно было ответить коротко:

— В большинстве стран к людям, занимавшимся магией, относились со страхом.

— Но почему? — спросил Хоннис.

— Они считались виновниками Смуты. Им...

Взгляд Хонниса прямо-таки пронзал ее теперь. Она замялась. Его лысая голова слегка качнулась — сказанного было достаточно.

— Да, — проговорил он, и голос его снова звучал слабо, прерывисто. — Великая Смута — следствие чрезмерного увлечения магией. Магов обвиняли, потому что они были виноваты. Правители тогдашних империй в конечном счете были не мудрее, чем Матокин и его последователи.

Ноги Пролт подгибались. Она нащупала табурет позади себя, стряхнула с него стопку листов и села. Она не могла говорить. Спазм перехватил горло.