Конец фильма - Фридрих Незнанский

— М-да… — сказал Денис.

— Я ж говорю — болото, затягивает, усек?

Лена слушала Морозова, улыбалась.

Денис тоже улыбался, но как-то загадочно.

Седой смотрел на Вячеслава Ивановича Грязнова почти испуганно.

А Грязнов пил чай и причмокивал:

— Вкуснотища, зря вы отказались. Это чай настоящий, со слоном.

Перед ним на столе лежала фотография, которую нашли у Корецкого, веселая компания, в которой и сам Корецкий, и Цыган, и еще какие-то братки.

— А ведь это простой вопрос. — Генерал допил чай и аккуратно поставил чашку на блюдце. — Чего вы так испугались? Может, все-таки чаю?

Седой отрицательно помотал головой.

— Мое дело предложить.

Грязнов-старший отодвинул чашку в сторону.

— Я не спрашиваю вас о наркотиках, о деньгах, которые вы качали из Некрасовой, об убийствах, грабежах, рэкете, я просто спрашиваю: откуда вы знаете всех этих людей? Откуда у вас такие «хорошие» знакомые?

Седой вдруг свалился на пол, закатил глаза, выпустил пену изо рта, захрипел:

— Сука ментовская! Падла! Паскуда, ненавижу!

Грязнов выдернул из папки другую фотографию и подскочил к Седому.

— Кто?! Кто вас познакомил?! — заорал он прямо в лицо Седому. — Кто их тебе сдал?! Я тебя задушу, гнида, отвечай! Кто?! На Цыгана кто тебя навел?! Кто?!

— Да я и не видел его ни разу, только по телефону говорили, — вдруг заскулил Седой.

— Голос его узнаешь?

— Да…

— Слушай!

Полковник поднес к уху Седого диктофон, включил.

Тот послушал и снова заныл:

— Мне всего пятьдесят семь! — Губы его дрожали.

Грязнов встал, выключил диктофон и сказал устало:

— Да живи, не задушу.

— Я с чеченцами был завязан, передай меня ФСБ, — тоже поднялся с пола и уселся на стул Седой.

— На Лефортово рассчитываешь? Думаешь, он там тебя не достанет?

— Мне всего пятьдесят семь, — повторил Седой.

— Солидный возраст, — улыбнулся Грязнов. — А ты только начинаешь правду говорить.

И он стал набирать на мобильнике номер Дениса.

Когда племянник ему ответил, Грязнов сказал устало:

— Ну что, Денис, твоя правда. Седой раскололся.

— Спасибо.

— Ну что, я высылаю группу…

В павильоне было пусто и темно.

— Во, а где ж все? — спросил Морозов, по-хозяйски включая дежурный свет.

— Киношники, как вы говорили! — улыбнулся Грязнов, — Никакой дисциплины.

Он поставил в угол большую сумку, вытащил на середину стулья и кресла, устроил все это в декорации квартиры Сабанова, в той самой, где застрелился Медведев.

— Давайте подождем. Сергей Петрович, помогите.

Затем он выставил бутылки, закуску. Дал Морозову нож. Вместе стали нарезать колбасу, сыр, хлеб…

Лена не без робости опустилась в кресло, опасливо поглядывая по сторонам.

— Много народу будет? — спросил Морозов.

— Да нет, только главные действующие лица.

— Фильма? — спросила Лена.

— И фильма. Жаль, Лидского нет. Вы ведь его знали, Сергей Петрович.

— Слышал.

Лена встала, прошлась по павильону:

— А в другом месте нельзя было собраться? Тут так неуютно…

— Нет, Лен, закон драматургии — закольцованность. Где началось, там и закончится. Смерть и рождение, преступление и наказание…

Лена внимательно посмотрела на Грязнова:

— Так вы ж нашли убийцу…

— Нашли, — кивнул Грязнов.

Лена пожала плечами.

— Если бы я знала, что ты тут собираешься… — Она недоговорила.

Дверь распахнулась, ввалилась сразу почти вся съемочная группа.

Максимов издали распахнул объятья:

— Ну дай я тебя поцелую, Пинкертон!

Облапил Грязнова, чмокнул в обе щеки.

— Да, поздравляем, да, — пожал руку Варшавский.

— Денис, не ожидал, — качал головой Вакасян.

Словом, все трясли руку Грязнова, здоровались с Морозовым и Леной. Стали рассаживаться.

— Ну, с рожденьицем! — встал со стаканом Вакасян. — Удачи. Главное удачи.

— А про здоровье забыл? — спросила Успенская.

— Да вот на «Титанике» все были здоровы… — Вакасян выпил, за ним остальные.

— А мы сейчас полную сборку смотрели, да, полную сборку, — сказал Варшавский.

— И как? — спросил Морозов.

— Ну что скромничать! — улыбнулся Вакасян. — Гениально.

— Чего ж нас не позвали?

— Так это черновой монтаж, без тонировки…

— Без чего? — не понял Морозов.

— Без озвучания. Зрелище только для профессионалов. Будет готово всех позовем. — Он обернулся к Грязнову: — Однако и мы заинтригованы, рассказывайте, хвастайтесь дедукцией.

— Да ладно. У вас тут такое событие!..

— Не скромничайте, Денис, да, а? — улыбался Варшавский.

— Да что я — частный сыщик. Измены, собаки пропавшие, машины угнанные. Вот помните, вы про Кирилла хорошо говорили — что он ну чуть ли не провидцем был?..

— Да, был, — грустно ответил Максимов.

— А ведь и правда. Знаете, все точно так оказалось, как в сценарии. Даже до мистики. Владлена Николаевича убили… А Медведь об этом за месяц знал.

— Да-да, — сказал Вакасян.

— Так что лучше я вам почитаю, — сказал Грязнов и наклонился к сумке под столом.

— Что? — почти испуганно произнес Максимов.

— Сценарий. Я нашел остальные восемь серий.

Грязнов достал из сумки внушительную стопку бумаги, положил перед собой на стол. Открыл последнюю страницу:

— Видите? «Конец фильма».

— С ума сойти, — сказала Лена. — Где ты нашел?

— И вы все это собираетесь читать, молодой человек? — потянулась к рукописи Успенская.

— Нет, зачем? Фрагментарно.

— И там все один к одному? — недоверчиво спросил Максимов.

Грязнов раскрыл первую страницу:

— Вам же интересно, кто убийца?

— Корецкий? — спросила Лена.

Грязнов не ответил. Быстро пролистал сценарий, нашел нужное место.

— Это из девятой серии…

Квартира Петрова. Интерьер.

— Вы тут обыскивали, — сказал Антон, словно уличил мальчишку в наглой лжи. — Видишь книги — их кто-то брал.

Грязнов посмотрел на корешки.

— Они по порядку стоят: первый, второй, третий…

— Вот именно! — поднял палец Антон. — Отец терпеть этого не мог.

— Может, домработница? — спросил Грязнов.

— Домработницы книг не читают — некогда. Ух ты! Даже журналы стопочкой сложили.

Грязнов внимательно осмотрел кабинет.

Наклонился к ножке тяжеленного стола. Тот был так тяжел, что продавил паркет. Сейчас ножки стояли чуть в стороне от продавленного места. Грязнов попытался сдвинуть — это ему не удалось.

— Секунду, — сказал он.

Перед дверью в квартиру Петрова. Интерьер.

Рассмотрел полоску бумаги с печатями, охраняющую дверь, которую, входя, разорвал почти не глядя. Вынул из кармана спички, отогнул краешек дверь была заклеена дважды. На обеих бумажках стояла эмвэдэшная печать.

— И что? — спросила Успенская.

— Не торопитесь… Тут важно следить за мыслью.

Он снова пролистал несколько страниц.

Коридоры студии. Интерьер.

— Эта история про серого кардинала, про кукловода. Про наши слабости. Про то, как легко нами управлять, про то, насколько мы все оказываемся предсказуемы. Понимаешь, о чем речь? — говорил на ходу Вакасян…

Грязнов остановился на полуслове.

— Михаил Тигранович, а может, вы сами почитаете?

— Давайте, — пожал плечами Вакасян и взял у Грязнова сценарий. Сначала ваша реплика.

— Ага… — Грязнов зашел за спину Вакасяна и прочитал:

— Михал Тиграныч, если можно, постарайтесь не притчами.

— Постараюсь. — Вакасян ухмыльнулся. — Эти пятеро — марионетки, рабы собственных страстей. Смотри, как легко было разрушить их дружбу, которая годами крепла, как в песнях поется. Кто-то один их всех вокруг пальца обвел. А они сцепились друг с другом, друг другу в глотку впились. Один застрелился, второй убил третьего и сам сел. Интересно мне знать, как теперь оставшиеся двое поживают. Сценарий Кирилла называется «Пять плюс». Понятно теперь? Мой вам совет — ищите шестого. Кто угодно мог быть. Партнер, бандит, у которого они под «крышей» стояли, банкир. Или вы найдете этого шестого, или…

— Нашли?.. — улыбнулся Максимов.

Грязнов забрал у Вакасяна сценарий. Снова пролистал.

— Пойдем дальше. Это из одиннадцатой серии.

Коридор больницы. Интерьер.

— Может, уснул? — безнадежно спросил Грязнов, рассматривая место, где убили охранника.

— Его за минуту до смерти видели — не спал, — очевидно, уже в сотый раз повторил Лидский.

— Значит, они были знакомы. Ну не мог он подпустить к себе так близко.

— Или родственники? — сказал Башкиров.

Грязнов резко развернулся и пошел к охраннику, который робко жался в углу коридора.

— Ну, страж порядка, чем оправдаешься?

— Через ворота он не проходил, точно, — виновато произнес охранник. Я бы не пустил.