Внебрачная дочь продюсера - Анна Литвиновы

Лицо вдова закаменело.

– Хочу, – хрипло проговорила она.

Кривошеев включил телефон на воспроизведение.

Раздался громкий голос Брагина:

– …узнать тебя о-очень мудрено. – Продюсер усмехнулся. – Ты, Ленка, потолстела и подурнела.

– А ты, Брагин, не изменился.

Этот голос Леся никогда не забудет. Он принадлежал консьержке Куприяновой.

В аппарате прозвучал самодовольный смех Ивана Арнольдовича.

– Да, – продолжала консьержка, – ты остался все тем же ничтожеством.

Смех Брагина оборвался.

– Заткнись, гнида, – презрительно бросил он. – Тебе бы лучше помолчать, жалкое ты создание. Двадцать лет назад ты, помнится, хотела покорить весь мир – а теперь консьержкой служишь?

– Все благодаря тебе. Какой же ты подонок!

Стало слышно, как Брагин ухмыляется.

– Победитель получает все. Лузер становится жалким. Давай, Ленка, убирайся из моей квартиры. Я здесь принимаю другую женщину – красивую и молодую, в отличие от тебя.

«Он ее по-настоящему провоцировал!» – пронеслось в голове у Леси. Она не то что оправдывала убийцу, но понимала последовавшую затем вспышку гнева. Девушка бросила взгляд на вдову. Лицо той побледнело еще больше. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок. И только Ник сидел, сохраняя одновременно и сочувственный, и победительный вид.

А в телефоне продолжали объясняться бывшие любовники.

Куприянова:

– Ты очень вовремя уехал тогда из Москвы, негодяй.

Брагин (усмехаясь):

– А то что?

– Я бы убила тебя. Раздавила, как мокрицу.

– Ой, как страшно. Ты – ничтожество. Я тебя использовал и бросил, и нужна ты мне была только для того, чтобы подобраться к Сашке и укусить его побольней. Я даже не любил тебя нисколько, и в постели ты полный ноль. Даже моя жена и то лучше.

Звучит женский полузадушенный вопль:

– Ах ты, мерзавец!

Затем раздается легкий звон – видимо, из подставки вынимается каминная кочерга.

И голос Брагина, он все-таки слегка испуган:

– Э, э, полегче!..

И это последние его слова. Слышен удар, потом мужской вскрик, а затем еще один удар и шум падающего тела. А где-то на заднем плане звучат взрывы хохота в телевизоре и плеск текущей в ванной воды…

Ник выключил диктофон.

– Вот так, – удовлетворенно заявил бесчувственный сыщик. – Убийцей оказалась консьержка. Кто бы мог подумать – если бы о том не догадалась моя помощница?

Но Вера Петровна, казалось, не слышала Кривошеева. Губы у нее затряслись. Она прошептала: «Извините» – и вскочила с места. Подбежала к другому столику, побольше, из разных пузырьков и облаток высыпала себе в ладонь горсть разномастных таблеток, судорожно запила их водой. Леся отвела от нее взор – слишком уж рвущее душу зрелище представляла собой бедная женщина. Чтобы отвлечься, девушка стала думать о том, как сумела раскрыть преступление, – а ведь вряд ли кто-нибудь будет спорить, даже Ник, что убийства в семье Брагиных раскрыла именно она.

Первое, очень смутное подозрение на консьержку закралось в Лесину голову после того, как Леся опросила ее в минувшую среду. Тогда ей показалось, что Куприянова почему-то не рассказала операм, что продюсер в субботу входил в подъезд вместе с Лесей. Консьержка как-то поплыла в ответ на ее вопрос, составляли или нет менты фоторобот девушки, которая в ту ночь поднималась в квартиру убитого… А когда Кривошеев в своем офисе в пятницу, наутро после пожара, подтвердил, что менты Лесю пока не подозревают и не разыскивают, ее подозрения превратились в уверенность. Если консьержка не виновата, зачем ей понадобилось врать следствию, что Брагин вернулся в тот вечер домой в одиночестве? Почему она не подставила под обвинение в убийстве Лесю, которая поднялась в квартиру вместе с ним? Возможно, изначально именно так она и собиралась сделать. Вернее, у Куприяновой даже имелись на выбор два козла отпущения: Леся и наркоман Ваня…

…Вера Петровна слегка успокоилась. Во всяком случае, губы ее больше не дрожали. Она вернулась к столику, за которым сидели оба детектива, присела и спросила ровным тоном (однако чувствовалось, что внешнее спокойствие дается вдове напряжением всех душевных сил):

– Что было дальше?

Кривошеев переглянулся с Лесей, словно отдавая должное недюжинной выдержке Брагиной.

– Естественно, – сказал он, обращаясь к вдове, – убийца постаралась скрыть свое присутствие в квартире продюсера. Вытерла везде, а главное – на орудии убийства, свои отпечатки. Однако небольшая оплошность перевернула всю ситуацию и поставила ее на грань разоблачения. Когда Куприянова выходила из квартиры вашего супруга, она обронила в прихожей ключи от будки и туалета для консьержей… Она обнаружила потерю, только когда вернулась на первый этаж… Но возвращаться в квартиру уже было рискованно… В это время из ванной вышла моя помощница… Она увидела труп продюсера. После чего оделась и тоже, в свою очередь, стерла отпечатки…

Леся вспомнила, как целые сутки ее сводило с ума утверждение следователя, что на орудии убийства якобы обнаружены ее отпечатки пальцев. Она ведь точно помнила, что даже не притрагивалась к кочерге! Наконец, после того, как ее освободили (вчера вечером), она поделилась своими мыслями с Ником.

– Не обращай внимания, – отмахнулся тогда сыщик, – обычный прокурорский понт. Он тебя просто хотел взять на пушку.

– Ну и методы у нашей родной прокуратуры! – сказала ему в ответ Леся. – Ведь я в тот момент чуть было не поверила, что я и вправду убийца.

– Вот выучишься, Олеся Максимовна, – назидательно проговорил тогда Ник, – сама начнешь убийц ловить и тоже научишься подобным приемчикам.

– Никогда! – убежденно воскликнула девушка.

– Поживем – увидим, – ухмыльнулся сыщик.

– А затем, – продолжил свой рассказ Кривошеев, здесь и сейчас, в квартире Брагиной, – девушка покинула жилище вашего мужа, спустилась вниз, перемолвилась несколькими словами с консьержкой и вышла на улицу… А спустя пару минут квартиру покинул и ваш младший сын Иван… Он запер за собой – отметим, это обстоятельство важное – входную дверь на ключ… В это время Куприянова ищет свои ключи и вскоре с ужасом понимает, что обронила их на месте преступления. Ключи – это улика номер один. Если их обнаружит милиция на месте, где произошло убийство, консьержке крышка. Она хорошо это понимает и бросается назад, к квартире продюсера. Однако дверь оказывается закрытой. Ее запер за собой ваш младший сын… И теперь убийце не до жиру. Она уже не думает, на кого из двоих посетителей Ивана Арнольдовича свалить убийство. Перед ней встает задача: во что бы то ни стало оказаться в квартире вашего мужа раньше, чем туда приедет милиция (или хотя бы одновременно с нею), чтобы подобрать злосчастные ключи…

– А их на самом деле, – тихо добавила Леся, – взяла я…

Вера Петровна немедленно вскинулась.

– Где они сейчас?

Девушка смущенно отвела взгляд.

– К сожалению, улика эта утеряна, – важно заявил детектив, – однако не по моей или Лесиной вине. Ключи сгорели на пожаре, который также устроила Куприянова. Но об этом после, мы забежали вперед… Разрешите, я вернусь к событиям той субботней ночи… Итак, после того, как из квартиры вашего супруга разошлись все званые и незваные гости, убийце понадобилось непременно туда вернуться. И тогда Куприянова вышла из подъезда, отправилась к ближайшему телефону-автомату и позвонила на мобильник вашему старшему сыну, Петру… Я не знаю, откуда она взяла его телефон…

– Я знаю, – перебила Кривошеева вдова. – Они с отцом часто передавали через консьержку рабочие материалы к фильмам…

Детективы обменялись многозначительными взглядами, и Ник продолжил:

– Консьержка прикрыла трубку автомата носовым платком, чтоб не узнали ее голос, и сказала Петру, что его отец убит в собственной квартире. Ваш старший сын находился в тот момент неподалеку. Он опрометью бросился к вашему дому. Вошел, отпер дверь своим ключом, подбежал к телу вашего мужа… И тут, следом за ним, в квартиру вошла убийца… Пока Петр сидел над отцом, потом вызывал милицию, консьержка незаметно осмотрела всю квартиру – и потерянных ключей не нашла… Значит, догадалась она, их взял кто-то из тех, кто здесь побывал в ту ночь. Или ваш младший сын Ванечка. Или девушка, пришедшая в квартиру с Брагиным, то есть, – кивок в сторону Леси, – она. Или, наименее вероятная возможность, потому что он в квартире провел всего пару минут без присмотра Куприяновой, – ключи нашел ваш старший сын Петр… Кроме того, думаю, консьержка полагала (и совершенно справедливо), что все вышеперечисленные, то есть Петр, Леся и младший Ванечка, являются нежелательными свидетелями. Двое из них, девушка и Иван, находились в квартире в тот момент, когда совершалось убийство. Значит, могли что-нибудь видеть или слышать. Петр тоже мог заметить, как в квартиру вслед за ним вошла консьержка… Поэтому Куприянова решила убрать свидетелей. И если убийство вашего мужа она совершила спонтанно, то следующие преступления были тщательно продуманы и спланированы.