Королева роз - Брайер Болейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После казни Эттарды мой отец начал наказывать Артура так же жестоко, как и меня.
Лишь когда Энид стала королевой, избиения прекратились на целых два года.
Я так и не узнала причину: то ли мой отец в первый раз в жизни был по-настоящему счастлив, то ли Энид убедила его остановиться, а может, она стала его новой жертвой.
Я надеялась, что у нас с Артуром была передышка благодаря одному из первых двух вариантов.
Когда, родив Кея, Энид умерла, мой отец был, да, убит горем. Но также его охватила ярость.
И, как это часто бывает у определенного типа мужчин, он направил свой гнев на детей.
Мы хотели его любви. Он изредка дарил ее нам, но в основном предпочитал раздавать наказания в больших дозах.
Вседозволенность его распаляла. В конце концов наступил день, когда я испугалась, что он действительно убьет Артура.
Он избил моего брата так сильно, что тот едва мог открыть глаза.
Даже сейчас мне тяжело вспоминать об этом.
Артур лежал там, на земле, весь в крови, тускло смотрел на меня, а я прижималась к стене и плакала, умоляя отца остановиться. Я видела, что мой брат уже сдался и смирился со смертью.
Я могла позволить Артуру умереть в тот день. Возможно, большинство детей поступило бы так.
Но я вместо этого бросилась на отца – то, чего я никогда не осмеливалась делать раньше. Я всегда была слишком напугана, чтобы попытаться дать отпор, когда он бил нас.
Но в тот день я бросила свое маленькое тело на его огромную фигуру, колотя его кулаками по спине, пока он продолжал наносить Артуру удары в живот снова и снова.
Глаза Артура закрылись. Я помню, как кричала: «Ты убил его!»
Мой отец оттолкнул меня, отбросил, как если бы я бы ничего не весила, словно пылинка.
Это было последнее, что я помню.
Годы спустя Артур стал живым воплощением нашего отца.
И теперь страх, что Кей станет следующим, что с ним случится что-то ужасное, пока я буду далеко от Пендрата, был настолько велик, что я лежала ночью в палатке, ощущая, будто меня душат.
* * *
На следующий день мы наткнулись на первую арку.
Это был массивный проем не менее пятидесяти футов в высоту, и он занимал всю ширину древней дороги, по которой мы путешествовали. Чистый белый мрамор, из которого она была построена, в некоторых местах осыпался, а в других был покрыт мхом. Однако некоторые из рельефов, которые украшали арку, все еще можно было различить.
Я смотрела вверх, откинув голову, пока наши лошади проходили под аркой, очарованная сценами, которые изображали фейри во всей их былой славе. Одна из картин показывала великую битву, где фейри сражались с ордами темных и чудовищных существ. Хотя все было вырезано в белом камне, фейри, которых я видела, напоминали тех, что были изображены на левой стороне потайной комнаты храма – высокие и гордые, красивые, с тонкими чертами и острыми ушами. Никаких клыков, перьев или шерсти здесь не было.
Я задумалась: когда именно жили те существа, с которыми фейри сражались? Потом я попыталась посчитать возраст арки. Пятьсот лет? Тысяча?
Другой рельеф изображал праздничную сцену после победного сражения. Великий пир с музыкой и танцами, с фейри, наслаждающимися радостью и весельем.
Уайтхорн нахмурился, недовольный тем, что мы оказались так близко к развалинам, что создали фейри, но я не могла не ощутить благоговение и восхищение, глядя на арку.
Это было окно в другой мир, который давно исчез, где магия и чудеса были повседневной рутиной. Мир с красотой и притягательностью, в которой ему не откажешь. Мир, частью которого мне бы хотелось стать, но я не могла себя в нем представить.
Когда мы остановились на ночлег, неизбежное наконец случилось.
Я упала с лошади. И, приземлившись, не смогла подняться.
Голова кружилась. Тело ослабло. Не было сил поднять руки или найти опору. По ощущениям это было похоже на последствия от яда, которым опоил меня Флориан, но только гораздо хуже.
Потому что это сделала с собой я.
Мужчины увели своих лошадей немного дальше, чтобы привязать их. Уайтхорн первым заметил меня. Он выругался и подошел, сложив руки на груди. Мои глаза были полузакрыты, взгляд туманился. Он смотрел на мое распростертое тело, а я чувствовала себя мешком с гнилыми припасами.
Я закрыла глаза. Может быть, я могла бы просто уснуть там, в грязи. Я чувствовала, как влага пропитывает мою одежду. Меня начала сотрясать дрожь.
Затем появился Дравен.
Его голос был громким и злым. Он проникал везде и повсюду, или, по крайней мере, так казалось в тот момент. Звезды, небо, король и, конечно же, Уайтхорн.
Я почувствовала, как сильные руки поднимают меня в воздух, укладывают рядом с огнем. Одеяло было развернуто и накинуто на меня. Скатанная одежда стала подушкой.
Я смотрела в пламя, слишком слабая и больная, чтобы беспокоиться о том, что будет дальше.
Прошли часы. Сильная рука поддержала мою шею, бережно подняла мою голову, а чашка с водой будто сама по себе появилась перед моим лицом. Я сделала глоток, но большая часть воды стекла по подбородку.
Дравен был так близко. Ближе, чем он когда-либо был ко мне прежде. Он пах странно и знакомо одновременно. От него исходил аромат кожаной брони и лошадей, древесного дыма и мускуса. Но было что-то еще. Легкая нотка специй. Сандаловое дерево и корица. От него хорошо пахло. Я украдкой втянула носом воздух, надеясь, что он не заметит.
Его рука опустила меня обратно на импровизированную подушку, и я услышала, что он отошел.
Несколько минут было тихо. Только ветер шептал что-то в деревьях.
– Что ты, черт возьми, делаешь?
Это был Дравен. В его голосе звучала злость.
– А ты как думаешь? Я готовлю ей дозу. Она не в состоянии приготовить ее сама, разве ты сам не видишь?
Уайтхорн звучал спокойно.
Я лежала, ожидая, не зная, что будет дальше.
Затем раздался звук удара, и звон металла о дерево.
– Что ты творишь? – рявкнул Уайтхорн. Теперь и его голос звучал яростно.
Лекарство. Чашка. Дравен, наверное, выбил ее из его рук.
– Она не будет пить эту дрянь! – Голос Дравена был угрожающим рыком. – Посмотри на нее. Она не может даже пошевелиться. Что ты собираешься делать? Заливать ей эту отраву в горло, пока она не захлебнется? Ты понимаешь, что
