Опекун. Вне закона - Ронни Траумер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Каролина Павловна…
– Просто Каролина, – в который раз исправляю и подхожу ближе.
– Я думала, вас дома нет, – одаривает меня доброй улыбкой.
– Никак проснуться не могла, – честно признаюсь и наливаю себе чай.
– Я когда беременная была, тоже много спала, – проговаривает, а я воздухом давлюсь.
– А вы… – смотрю на неё с немым вопросом.
– На вашем лице все признаки беременности, к тому же я здесь домработница и нашла ваш тест, – пожимает плечами и отрезает кусок клубничного пирога.
– Плохой из меня шифровщик, – усмехаюсь, пряча глаза.
– Как я понимаю, вы Марату Давыдовичу ещё ничего не сказали, – бросает на меня короткий взгляд.
– Не было подходящего момента, – отвечаю и поджимаю губы.
Я не знаю, как Марат отреагирует на эту новость, к тому же Амина ещё гостит в нашем доме, и боюсь, что ситуация станет только хуже после этой новости. А может, он после Амины вообще детей больше не хочет, мы как-то не дошли до этой темы, не обсудили. Но, с другой стороны, он ведь взрослый мужчина и прекрасно знает, что после незащищённого секса бывают дети, а мы не пользуемся никакими средствами защиты.
– Ну появится, – махнув рукой, Марина вручает мне тарелку с пирогом. – Поешьте, малышу нужно расти, – говорит и выходит из кухни.
Я вдыхаю сладкий аромат и принимаюсь наполнять желудок. А спустя минут пять Марина возвращается с тряпочкой в руках.
– Утром Амину видела в слезах, – шёпотом проговаривает.
– В слезах? – прищуриваюсь я. – Что случилось?
– Я не знаю, она схватила йогурт из холодильника и закрылась в своей комнате, – отвечает и поднимает глаза наверх.
– Поняла, спасибо, – задумчиво произношу, и женщина возвращается к работе.
Допиваю чай, думая, что делать и как поступить. Такая девушка, как Амина, просто так плакать не будет, может, у неё что-то случилось, а поговорить не с кем. Судя по рассказам Марата, её матери особо дела нет до проблем дочери. А у подростков в этом возрасте гормоны бушуют, впечатлений много, эмоциональность высокая.
Убрав со стола, я ещё с минуту стою, размышляя, и, глубоко вдохнув, направляюсь к лестнице. Была не была, как говорится. Отношения и так натянутые, одним конфликтом больше, одним меньше. Но мне жалко девочку, и я хотя бы попробую с ней поговорить. Подхожу к двери её спальни и аккуратно стучусь.
– Пошли вон, – раздаётся по ту сторону, а потом грохот, видимо, она что-то бросила, хорошо, что я не открыла дверь.
– Амина, это Лина, можно я войду? – спрашиваю, не собираясь отступать так быстро.
– Пошла к чёрту, Лина! – кричит в ответ и снова грохот.
Тяжелый случай, однако. Я тоже была подростком и помню, как часто злилась на маму за то, что она не разрешала мне гулять допоздна, встречаться с парнем с нашего двора, потому что, по её мнению, у него вся семья бандитская. В итоге я вышла замуж за такого же бандита, видимо, судьба у меня такая.
– Я сейчас войду, ты, пожалуйста, не кидай ничего, – прошу девочку и, схватившись за ручку, опускаю её и толкаю дверь.
Амина лежит на кровати, обняв декоративную подушку, и, наверное, я впервые вижу её без косметики. Обычно утром, когда она спускается из своей комнаты, на лице уже боевой раскрас. И не просто макияж, а яркие тени, рисунки какие-то под глазами, на виске или щеке. Ресницы наклеены, и тоже всегда разного цвета, она будто копирует образ каких-то кукол.
– Привет, – улыбаюсь и прохожу вперёд, закрыв за собой.
– Чё припёрлась? – спрашивает, продолжая таранить взглядом стену.
– Поговорить, – пожимаю плечами и сажусь на край кровати. – У тебя всё в порядке?
– А тебе есть дело? – фыркает и шмыгает носом.
– Есть, иначе бы не пришла, – киваю, хоть она и не видит. – Что-то случилось? Может, помочь чем-то могу? – интересуюсь, и рука тянется к её волосам – погладить успокаивающе, но вовремя её одёргиваю.
– Сделай так, чтобы я не рождалась, можешь? – бросает, повернувшись ко мне и показывая красные от слёз глаза.
– Нет, этого не могу, – отвечаю и поджимаю губы. – Тебе подарили эту жизнь, и ты должна радоваться этому…
– Мне не нужна эта жизнь, и я никому не нужна, – на последнем слове голос срывается.
– Ну что ты такое говоришь, ты маме и папе нужна, мне, в конце концов, – слегка обеспокоенно говорю, мало ли что у этих детей в голове.
– У мамы на уме только деньги и острова, у папы его завод и новая семья, а ты… – замолкает, наверняка подбирая подходящее оскорбление. – Терпеливая и странная, – добавляет, чем удивляет.
– Почему странная? – прищуриваюсь, а Амина несколько долгих секунд смотрит на меня изучающим взглядом.
– Я веду себя отвратительно, но ты всё равно защищаешь меня перед отцом, – отвечает и переводит взгляд, словно ей непривычно откровенничать.
– Это называется доброта, наверное, – усмехаюсь. – Что у тебя случилось, почему ты плачешь?
Амина приподнимается, садится в позу лотоса передо мной, прижимая подушку к животу.
– Мама хочет задержаться в отпуске и говорит, чтобы я осталась с папой ещё на месяц, – признаётся, чертя узоры на подушке.
– Тебе с нами так плохо? – аккуратно интересуюсь.
– Нет, то есть не на этот раз, – она будто выдавливает из себя каждое слово. – Обычно он всегда пропадал на работе, иногда даже дома не ночевал, а я сидела в пустой квартире и ждала начала занятий в школе. А в этом новом доме… здесь красиво, уютно, и в бассейне можно поплавать, и позагорать, ещё готовят вкусно, – чем больше она говорит, тем шире её улыбка и проще лицо.
– Тогда в чём проблема? – непонимающе спрашиваю, потому что не вижу поводов для слёз. – Если тебе здесь нравится…
– Я вам мешаю, – перебивает меня.
– Что за глупости говоришь? – всё же тяну руку и касаюсь её плеча. – Это неправда, мы с папой очень хотим найти с тобой общий язык.
– Да, конечно, – фыркает Амина, отвернувшись. – Папа больше моего ждёт окончания месяца, чтобы отправить к маме.
– Неправда, он просто холодный и не знает, как общаться с тобой, – откровенничаю и я. – Но папа очень хочет наладить с тобой отношения, поверь мне, – слегка сжимаю её плечо.
– Всё-таки ты странная, – хмыкает девочка.
– А сейчас почему? – с улыбкой спрашиваю я.
– Ну как можно быть такой доброй, оправдывать и защищать того,
