Зубы Дракона - Эптон Синклер

Дальше по берегу озера была Лозанна, где собрались премьеры и министры иностранных дел, чтобы обсудить древний вопрос о репарациях. Ланни Бэдд встретил своего друга Пита и других журналистов, с которыми иногда встречался с момента большой мирной конференции тринадцать лет назад. Они помнили его и снова были рады его видеть. Они знали о его золотой жене и о ее дворце в Париже. Они знали о Рике и о его пьесе. Вот еще одно шоу, и светская молодая пара была взята прямо за кулисы.

Лозанна построена на склоне горы, с каждой улицей на своём уровне. Французский отель расположился на вершине, британский внизу на берегу, а другие страны располагались между ними. Дипломаты поднимались или спускались, чтобы вести споры в чужих апартаментах, а газетчики изнуряли себя в погоне за дебатами, поднимаясь в гору и спускаясь вниз. Так это выглядело, во всяком случае, в описании Корсатти. Государственные деятели пытались сохранить свои дела в секрете, и Пит заявил, что, когда один увидел тебя, то нырнул в свою нору, как сурок. Единственный шанс поймать одного из них было плавание.

Это было чистое удовольствие для наблюдателя, любящего слушать сплетни и выведывать тайны, или для бесшабашного журналиста, расходующего средства своей газеты без отчёта. Еда была вкусной, климат восхитительный, пейзаж такой же, с видом на Монблан прямо из задней двери, во всяком случае, так казалось в чистом альпийском воздухе. Оставались недовольными только те, кто думал о человечестве, с судьбой которого в настоящее время играли политики. Игровым столом был бочонок с порохом размером с Альпы, а игроки думали только том, чтобы сохранить свою страну на первом месте, свой собственный класс на вершине в своей стране, и самих себя на вершине своего класса.

Государственным деятелям пришлось отказаться от плана Юнга, по которому Германия должна была заплатить двадцать пять миллиардов долларов репараций. Но Франция не могла отказаться от надежды получить хоть что-то. Так что теперь с непрекращающи-мися пререканиями они принимают план, по которому в конце трех лет Германия должна была принять долговые обязательства на три миллиарда марок. Но большинство наблюдателей согласились, что это была чистая фикция. Германия занимала, а не платила. Германия заявила банкирам США: «У нас есть пять миллиардов ваших денег, и если вы не спасёте нас, вы потеряете все!» Немцы обещали: «Если вы не накормите нас, мы будем голосовать за Гитлера, или что еще хуже за большевика Тельмана». Государственные деятели Германии говорили: «Мы в ужасе от того, что произойдет». А кто может сказать, им на самом деле было страшно или они только притворяются? Кто бы мог доверять кому-нибудь во власти в любом месте во всем мире?

Робби Бэдд рассказал сыну историю, которую по его словам, знали все деловые люди. Торговец кожей пришел к своему банкиру с просьбой отложить оплату по его векселю, а банкир отказался выполнить эту просьбу. Торговец кожей рассказал о своих проблемах и умолял отложить оплату. В конце концов, он спросил: «Вы были когда-нибудь в кожаном бизнесе?» Когда банкир ответил: «Нет», то его собеседник произнёс: «Ну, а теперь ты в нём». По мнению Пьетро Корсатти, в таком же положении находились инвестиционные круги Соединенных Штатов. Они очутились в кожаном бизнесе Германии, в стальных и угольных, электрических и химических предприятиях, не говоря уже о дорожно-строительном бизнесе и бизнесе плавательных бассейнов. И было уже не достаточно, чтобы отложить платежи. Надо было поставить оборотный капитал, чтобы не дать этим предприятиям превратиться в руины и их рабочим в красных!

Ирма поняла, что это был «большой мир», где может состояться ее карьера. Она слушала сплетни и узнала все, что могла, о выдающихся актерах этой дипломатической драмы. Ланни встретился с несколькими заместителями министров, и они поняли, что эта богатая молодая пара имеет право быть представлена «высшим кругам». Ирме сказали, что следующей зимой, вероятно, в Париже будет больше переговоров, и у нее появилось намерение, чтобы эти важные персонажи нашли её дом местом для своего отдыха и, возможно, для частных конференций. Эмили сама не могла бы сделать это лучше.

Ланни наблюдал, как его жена «запала на» британский правящий класс. Многие американцы делали это. Это четко диагностируемое заболевание известно как «англомания». Англичане из правящего класса были высокими и привлекательными, спокойными и любезными, сердечными со своими друзьями и сдержанными с другими. Ирма полагала, что была правильная манера поведения, которой следует придерживаться. Там был лорд Уикторп, которого Ланни однажды встретил на скачках в Аскоте. Тогда они оба были юношами, но теперь Уикторп стал серьезным дипломатом с портфелем, набитым ответственностью, или он так смотрелся, или так его представляла Ирма, хотя Ланни, который был знаком с закулисной английской жизнью, заверил ее, что сыновья из знатных семей, как правило, не утруждают себя тяжелой работой. Уикторп был божественно красив с небольшими светло-коричневыми усами, и Ирма спросила: «Как ты думаешь, как такой человек может оставаться холостяком?»

«Я не знаю», — ответил муж. — «Марджи, вероятно, может знать. Может быть, он не смог добиться девушки, которую хотел».

— Я думаю, любая девушка не смогла бы ему отказать.

«Такое случается», — ответил Ланни. — «Может быть, они поссорились, или что-то пошло не так. Даже богатые не всегда могут получить то, что они хотят». Старая «розовая» идея Ланни!

Собранные вместе государственные деятели подписали новый Лозаннский договор, в котором они согласились по нескольким пунктам, но по которым теперь сделать что-нибудь было уже поздно. После скрепления договора подписями и печатью, они все разъехались, Ирма и Ланни выехали из Швейцарии через Базель и до обеда были уже в Штутгарте. Проходящая в жестокой борьбе избирательная кампания покрыла рекламные щиты лозунгами и призывами противоборствующих партий. Ланни, который хватался за газеты, как только появлялся в любом месте, прочитал объявление о гигантском Versammlung нацистов, которое состоится в тот же вечер. Главным оратором на этом собрании должен быть лидер организации Рейх номер один, который получил взбучку от своего фюрера в присутствии Ланни двадцать месяцев назад. Ланни заметил: «Я хотел бы услышать, что он говорит теперь».

«О, Боже!» — воскликнула Ирма. — «Такая скука!» Но она не хотела оставаться в одиночестве в гостиничном номере, и предложила: «Давай не будем оставаться там слишком долго».

За эти двадцать месяцев франко-американский плейбой путешествовал по миру с легкостью, предоставляемой железными дорогами и легковыми автомобилями, самолетами, пароходами и даже частными яхтами. Он был в большей части Западной Европы, Англии и Новой Англии. Он прочитал книги по многим предметам, сыграл тысячи музыкальных композиций, посмотрел на столько же картин, побывал во многих театрах, танцевал во многих бальных залах, и плавал по многим морям. Он беседовал со своими друзьями и играл со своим ребенком, ел отборные продукты, пил лучшие вина, и наслаждался любовью с красивой и элегантной женой. Короче говоря, он вёл самый восхитительный образ жизни, который средний человек может себе представить.

Но тем временем народ Германии жил совершенно другой жизнью, делая тяжёлую и монотонную работу в течение долгих часов за низкую заработную плату, при росте стоимости предметов первой необходимости и увеличивающейся ненадежности. Никто не мог быть уверен в том, будет ли он и его семья иметь хлеб на следующий день. Причины такого положения дел были сложными и безнадежно неясными для среднего человека, но там была группа, которая обязалась сделать их простыми и ясными даже для самых тупых. За вышеупомянутые двадцать месяцев сын таможенного чиновника из Австрии Ади Шикльгрубер объездил гораздо больше, чем Ланни Бэдд, пользуясь теми же средствами: поездами, автомобилями и самолетами. Но он не искал удовольствий. Он жил жизнью отшельника, вегетарианца и трезвенника, посвятив свою фанатичную энергию задаче убедить немецкие массы, что их проблемы были вызваны Версальским диктатом, завистливыми иностранцами, которые душили Фатерланд, грязными и деградированными евреями и их союзниками международными банкирами и международными красными.

Говорить очень простые и самые очевидные истины, повторять их так часто, как это возможно, и делать это с кричащей страстностью, которую может выдержать человеческий голос, всё это было техническим приёмом Адольфа Гитлера. Он применял его в течение тринадцати лет, с тех пор, как был подписан этот проклятый договор, и теперь был на вершине своего успеха. Он и его помощники проводили сотни митингов каждую ночь по всей Германии, и все они были похожи друг на друга. То же выступление, статья в газете или карикатура или рекламный щит или запись фонографа. Независимо от того, было ли это правдой или нет. Ади считал, чем больше ложь, тем легче в неё поверить. По общему мнению, люди подумают, что никто не посмеет сочинить такую вещь. Придумайте что-нибудь плохое о своих врагах, затем поклянитесь, что вы узнали об этом, вы видели это, что это была Божья истина, и что вы готовы положить свою жизнь, что это правда. А потом кричите об этом, снова и снова, день за днем. Если один человек заявляет об этом, то это ерунда, но если десять тысяч, то это становится обвинительным заключением, а когда в этом участвуют десять миллионов, то это становится историей. Евреи убивали христианских младенцев, используя их кровь в своем религиозном ритуале! Вы отказываюсь в это верить? Но это хорошо известный факт. Это называется «ритуальным убийством». Евреи в заговоре с целью уничтожить христианскую цивилизацию и править всем миром. Это все отражено в Протоколах сионских мудрецов. Партия напечатала это, фюрер гарантировал их подлинность, великий американский миллионер Генри Форд распространил протоколы по всей Америке. Там все знают, что обвинения верны, весь мир знает. Кроме поклонников евреев, политиканов, заигрывающих с евреями, и грязных еврейских наймитов. Долой евреев!