Пепел - Ники Сью

– Ладно, давайте вскрываться, – предложил я, кинув карты на стол. Хотелось уже закрыть тему, иначе искры вот-вот вспыхнут над головами. Однако ребята не спешили следовать моему совету.

– Значит нравится? – выдал Володин.

– Мне просто ее жаль, – ответил Аким, стрельнув в меня суровым взглядом. Я скрестил руки на груди, не особо понимая, к чему он клонит.

– В смысле? – спросил Раевский.

– Да без смысла. На днях мы вышли вместе из школы, а Шест с другой девчонкой был, в очках которая, новенькая ваша. Алена чуть не заплакала. Серьезно, Вить, ты либо будь мужиком, либо не морочь ей голову.

– У-у-у! – завыли в один голос пацаны.

– Я бы понял, если бы ты был ее братом, или если бы у тебя стояло на нее, но черт, – усмехнулся я, поднимаясь с дивана. – Если тебе ее жаль, так пойди и пожалей. Я ей не нянька, и не собираюсь ограничивать себя в общении с кем-либо.

– Я тоже не нянька для твоих подружек, – процедил Аким. Он отвел взгляд, но весь его вид, даже поза, говорили о напряжении.

– Ребят, давайте доиграем уже? – раздался чей-то голос.

Тему с моими похождениями замяли и вернулись все-таки к картам. Однако настроение было напрочь испорчено, да и шутки выходили плоскими. В итоге доиграли партию и разошлись по домам.

***

Воскресенье пролетело незаметно, а в понедельник случилось нечто странное – Рита не пришла в школу. Я смиренно ждал все шесть уроков, слушал вполуха учителей, почти ничего не записывал. И опять в сердце кольнуло, заскребло. Ее взгляд, холодность дяди Паши… что-то меня не отпускало, только никак не мог уловить – что.

Ладно, решил, во вторник спрошу с нее. Не отвертится. Однако во вторник, да и в среду Марго тоже не появилась. Никто ничего о ней не говорил, даже учителя, когда проводили перекличку, не озвучивали фамилию Романовой. Я вдруг подумал, документы забрала что ли? И эта мысль мне не понравилась. Она въелась назойливой мухой, медленно раздирая изнутри.

Настроение отражалось и на тренировках: Рыжов опять меня пригласил в себе, отчитал как маленького мальчика. Я молча съел его лекцию, пообещал исправиться, но не знал, смогу ли сдержать обещание.

Проклятая Рита! Где она была? Почему изводила мой мозг и сердце?

В четверг я набрался наглости, подцепил Кирюху, и мы с ним пробрались в учительскую. Кир караулил в коридоре, пока я рылся в классном журнале, выискивая адрес Романовой.

– Не переехала? – удивился вслух, увидев знакомую улицу.

– Шухер, Шест! – шикнул друг. Я быстро закрыл журнал, спрятал его обратно в ящик и пулей выскочил из учительской. Чудом не попался, потому что в коридоре мы буквально сразу натолкнулись на Олесю Викторовну. Она прищурилась, словно пыталась просканировать нас с Кириллом. Явно учуяла подвох. И уже хотела что-то сказать, но не успела. Мы оба улыбнулись и быстренько смылись на первый этаж, в столовую.

– Ты реально собрался к ней домой? – спросил уже на безопасной территории Иванов.

– У меня какое-то нехорошее предчувствие. Не знаю, как объяснить.

– Скажи просто, что соскучился, – усмехнулся Кир, ткнув локтем в бок.

– Да это причем тут? Просто ее взгляд… она смотрела на меня, словно прощалась. Так же как и в тот день, – выдал на автомате. Ведь Рита действительно тогда влезла мне в душу и вытащила оттуда самое важное – сердце. Я долго не мог смириться с ее холодом, все пытался, бегал, стучал в закрытые двери. И теперь, когда я вновь увидел ее искреннюю улыбку, она снова пропала.

– Ты о ней так тепло отзываешься, – сказал вдруг Иванов, останавливаясь напротив входа в столовую. – Я не слышал, чтобы ты так говорил о ком-то. Она особенная, да?

– Это ты у меня особенный, – хмыкнул я. – Идиот. Пошли, накормлю тебя за подвиги ратные.