Беги, Люба, беги! - Лариса Ильина

— Ты завтракал? — спросила я робко, не зная, как загладить неловкость. — Могу предложить яичницу...

— Нет, спасибо. Но от чая я бы не отказался.

«Водохлеб», — подумала я с некоторой долей раздражения и пошла в кухню.

— Люба, — окликнул меня Тигрин через какое-то время, — а кто тут шарил?

— Что? — не поняла я. — Где, в коридоре? Олег, наверное... Или я. А что?

— Ничего, — небрежно махнул он рукой, показываясь в дверях.—Пустяки...

— А почему ты спросил?

— Да ерунда, честное слово, — явно стремясь замять тему, буркнул Максим, плюхнулся на табурет и принялся нахваливать чайный аромат.

Однако его неосторожный вопрос крепко засел у меня в мозгах. Кто-то снова побывал в квартире? И что значит «шарил»? Но как ни старалась я направить разговор в нужное русло, ничего не получилось. В рекордный срок справившись с содержимым чашки, Максим махнул ручкой и умчался.

— Ну и ладно! — утешила я себя. — Зато теперь можно лечь поспать!

Проверив на всякий случай замки, я отправилась в спальню л заснула как убитая.

Часы показывали полночь, когда я вдруг проснулась. Олега все еще не было. Я старалась не думать об этом, но всякие мысли помимо воли лезли в голову. Возможно, он не хочет возвращаться после вчерашнего разговора. Что ж, это на него похоже.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Дождавшись, когда заработает автоответчик, я услышала торопливый голос Березкиной:

— Любаша, ты не забыла? Сегодня в пять в «Карьеристе». Пока!

Я не успела добежать до телефона, Света дала отбой. Я поплелась умываться. Пока чистила зубы, телефон зазвонил снова. Но подавать голос неизвестный абонент не спешил. Из динамика доносилось лишь едва слышное шуршание.

«Может, мой псих изменил тактику?» — прикинула я, со все возрастающим любопытством прислушиваясь. Просеменив в коридор, глянула на определитель. Неизвестный номер. Как бы не так, нашел дурочку! Пока я переминалась с ноги на ногу, абонент отключился. Через несколько минут звонок повторился. И так продолжалось до полудня. Я злилась, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорвать трубку. Наконец я не стерпела и рванулась в коридор. И тут обратила внимание, что сообщения не записывались. На автоответчике не осталось ничего, даже Светкиной трескотни.

— Может, ты сломался? — постучала я по блестящему корпусу аппарата указательным пальцем. — Может, порядочные люди не могут дозвониться? А может, — я даже охнула, — меня вызывают в «Медирон»?

Теперь я изнывала у телефона, приплясывая от нетерпения. Едва дождавшись первой трели, торопливо отозвалась:

— Слушаю вас!

— Ну, здравствуй! — проскрежетал маньяк. — Кажется, ты мне рада? — Но я от огорчения перестала дышать. — Не понимаю, почему ты сердишься?

— А я не понимаю, почему ты это делаешь? — не выдержала я. — Ну чем я тебе помешала? Не знаю, кто ты, но уверена: я не делала тебе ничего плохого! А ты, шутя, влез в мою жизнь и поломал ее, как ненужную игрушку!

—Жизнь такая скучная штука... — раскатисто вздохнул псих.

— Давай поменяемся! — зло сказала я. — Обхохочешься! Ты разрушил мою семью.

— Ничего подобного я не делал, — обиделся он. — Не было никакой семьи.

— Ах ты... — задохнулась я от возмущения. — Да кто ты такой? Кто дал тебе право? Как ты смеешь.

Он не дал мне развить мысль, огорошив очередным безумным сообщением:

— Я имею на тебя гораздо больше прав, чем ты думаешь.

Я с удивлением посмотрела на трубку, будто она могла что-нибудь объяснить, аккуратно положила ее. Похоже, крыша у моего маньяка съехала окончательно.

Поскольку день рождения планировался не где-нибудь, а в ресторане, я сунулась в платяной шкаф и в результате непродолжительных раскопок извлекла на свет божий свое единственное вечернее платье темно-зеленого цвета. Облачившись в облегающий и переливающийся, словно змеиная кожа, наряд, я глянула в зеркало. Кареглазая брюнетка в нем была чертовски хороша. Я ей подмигнула. Мы друг другу страшно понравились.

Почему-то захотелось проверить собственное впечатление на ком-нибудь, и я набрала соседский номер. Было занято, тогда я вышла на лестничную клетку. За дверью Мытариных слышалась какая-то суета. Когда я надавила на звонок, дверь распахнулась почти сразу.

— А, Любаша! Заходи...

Несмотря на то, что Маринка мне улыбалась, я видела, что она не в духе. Мимо по коридору пробежал ее муж, прижимая к уху телефон и одновременно натягивая рубашку. Увидев меня, кивнул и побежал дальше, повторяя в трубку:

— Да! Понял! Понял... понял...

Маринка проводила спину мужа взглядом и сердито процедила:

— Зараза!

— Валерка? — изумилась я.

— Да нет, — досадливо наморщилась соседка, работа его мерзопакостная! Суббота, хотели в гости сходить, так нет! Опять вызывают! Где-то морды бандитские пострелялись, а он беги в свой законный выходной... Будней им, что ли, мало?

Я разделила Маринкино возмущение, отчего ей явно стало легче. Тут она сконцентрировалась и окинула меня взглядом:

— Батюшки! Красота неземная! Это куда ж ты в таком царском наряде?

— На день рождения. — скромно пояснила я, незаметно плавясь от удовольствия.

Маринка еще раз оглядела меня со всех сторон и восхищенно всплеснула руками:

— Ну, Любка, упасть — не встать. Королевна!

В коридоре появился успевший одеться Валера.

— Вот это да! — озорно косясь одним глазом на жену, воскликнул он. — Мисс Мира отдыхает! Девушка, может быть, вас подвезти?

— Беги уж, ловелас! — Маринка выразительно погрозила ему кулаком. — Ты куда сейчас?

— За город! — торопливо буркнул Валерка, целуя жену в щеку. — В Мишкино, чтоб оно сгорело!

Я инстинктивно сделала стойку, как сеттер на вальдшнепа.

— Надолго? — уточнила Маринка.

— Минимум до ночи... Четыре трупа... — Он взглянул на нее виновато, словно это было делом его рук. — Сама знаешь...

Маринка кивнула. Схватив портфель, Валерка исчез за дверью.

Стоянка возле «Карьериста» была забита автомобилями. Озабоченно кряхтя, Христенко вертел головой, прикидывая, как подъехать ближе к дверям.

— Прямо страшно тебя одну отпускать в таком наряде — беспокойно поглядывая в зеркало, бубнил Игорь Федорович. Он так впечатлился моим видом, что по дороге сам сбегал за цветами к палатке, не позволив мне выйти из машины.

— Ты смотри там, повнимательнее... Если что — сразу лупи по морде...

— Ага, — пискнув в кулак от смеха, кивнула я. — Сразу от входа начинать?-

— Веселись, веселись... Когда понадоблюсь — звони сразу. Но, пока футбол не кончится, не звони! Короче, три часа у тебя есть.

Пообещав начать лупить всех по мордам не ранее чем через три часа, я вышла из машины. Христенко уехал смотреть футбол, а я лебедушкой поплыла в ресторан. Бородатый, словно Дед Мороз, швейцар поглядел одобрительно и широко распахнул передо мной дверь.

«Карьерист» был местом известным и весьма дорогим. Здесь имелось три зала: большой, с оркестром и танцплощадкой, и два малых, различающихся по цветовому оформлению, — золотой и белый. Светкин банкет намечался в белом. Возле гардероба меня с улыбкой встретил элегантный метрдотель с легкой импозантной сединой в ухоженной шевелюре, он и проводил меня до нужных дверей.

Светкино застолье занимало добрую треть зала. Народу тут было человек пятьдесят, в основном из «Медирона», — Исмаилян, Жвакин, Боженков, регистратура в полном составе... Да-а, свое тридцатилетие Березкина оценила весьма высоко.

На мое появление все дружно повернули головы, гомон стих. Я растерялась. И тут поднялся Исмаилян с бокалом в руке и, качая головой, протянул:

— Ай да Любовь Петровна, ай да красавица! Добро-пожаловать!

Его слова разрядили обстановку, гости снова зашумели. Я пробралась к имениннице, поздравила, вручила цветы и подарок. Особо не приглядываясь, она положила их на специальный столик. Только я успела наполнить тарелку салатом «оливье», как присутствующие дружно отреагировали на приход нового гостя. Я сидела спиной к двери, поэтому увидела Тигрина только возле Светки. А через минуту он оказался на соседнем стуле.

— Платова Любовь Петровна? — хмыкнул Тигрин,окидывая меня взглядом, от которого у меня по телу, как всегда, забегали мурашки.

— Удивительная проницательность, Максим Андреевич...

— Чтобы узнать вас сегодня, нужно постараться.

— Это плохо? — не отказала я себе в удовольствии пококетничать.

— Смотря для кого... — едва не коснувшись губами моего уха, прошептал Тигрин. Мурашки замерли и начали плавиться.

Веселье было в разгаре. Когда в большом зале заиграл оркестр, добрая половина гостей, словно полковые кони на трубу, ринулась на звук. И тут у меня за спиной раздался голос Исмаиляна:

— Любовь Петровна... позвольте пригласить?

Мишка-коала приветливо улыбался поблескивая темненькими глазками. Несмотря на комплекцию, танцевал замглав недурно. Сделав мне пару комплиментов, он вдруг заговорил о работе.