Эталон победы - Алексей Фомичев

Все беглецы выходили к кордону в нашем районе и при любых раскладах должны были ехать к развилке. Мы были готовы встретить всех как родных и даже лучше. Только бы дошли.

Первые беженцы появились через три часа. Подвода с тремя людьми и один верховой. Все мужики. Лица у них мрачные, мятые с недосыпа, смотрят хмуро, часто оглядываются. Видать, было, что вспомнить, раз взгляды полны страха.

Рассматривали мы беженцев в бинокли и пока искомого человека не обнаружили. Но допросить все равно надо, что видели на кордоне, что слышали, кого встретили. По идее, легионеры их уже потрясли, но теперь наша очередь. А эти пусть привыкают к местным реалиям.

Поворот дороги, где к ней вплотную примыкают деревья, – хорошее место для внезапной встречи. Повозка беженцев едва ползла по не подсохшей еще земле, а измученные люди шли рядом, держась за повозку одной рукой. И даже хозяин коня тоже шел, ведя своего четвероного друга в поводу. Лошадь, явно не верховая, с трудом переставляла ноги, опустив голову ниже холки.

Мы выехали из-за деревьев и сразу окружили повозку. Беженцы от неожиданности замерли, правда, все положили руки на рукоятки топоров и ножей. На нас взглянули четыре пары уставших, обозленных и испуганных глаз.

– Мы люди императора! – громко отчеканил я. – Кто вы и как пришли сюда?

А сам скользил взглядом по лицам и фигурам беженцев. Нет, это не крестьяне, не простое мужичье. Одежда хоть и грязная, но добротная, такую впору дворянам носить. И осанка не мужицкая, и взгляды. Да и топоры не каменные, а железные, боек узкий, таким удобно бить по головам, а не по дереву.

– Мы… из баронства Салдеп, – охрипшим голосом ответил тот, что вел коня в поводу. – Я мэор Радин. Это мэор Белош, а это наши люди. Бежали от варваров с полудня, от хордингов.

– Они, эти хординги… напали на вас? Почему же не защищались? – строго вопрошал я. – Вы их хоть видели?

Радин метнул на меня злой взгляд, пальцы стиснули рукоять топора. Но гнев быстро угас, здесь не домининги, здесь за дворянскую спесь враз голову отшибут. Видимо, на заставе это уже объяснили.

Дворянин словно подслушал мои мысли.

– Нас допросили воины… легионеры. Мы им все рассказали.

– Скажете еще, если надо. Вы видели варваров? Воевали с ними?

Второй дворянин, Белош, покосился на Радина и таким же мрачным голосом произнес:

– Видели. Большой отряд напал на город. Мы едва успели уйти.

– Бежали? – ухмыльнулся Рус.

Его конь стоял справа от повозки, как раз напротив Белоша. Когда дворянин гордо вскинул голову и сделал шаг вперед, Рус рявкнул:

– Стой на месте, беглец! Не то потеряешь голову! И отвечай, вы бежали, не вступая в бой? Ну?

Он потянул из ножен фальшион. Белош отступил, его лицо пошло пятнами, а рука побелела от напряжения, но топор так и не покинул петлю.

– Мы отбились и ушли… Нас было мало. А пятеро погибли от стрел этих нечестивых луков, что несли варвары.

– Войско варваров огромно. Они всюду, – опять заговорил Радин. – Воевать с ними малыми силами нельзя. Это смерть!

– Это честь – погибнуть за свою землю и за сюзерена! – напыщенно произнес Степан. – Только трус бежит без боя!

За подобные слова любой дворянин должен мстить, но Радин и Белош только бледнели и скрипели зубами. Двое других беглецов – простые воины – опустили головы и почти не дышали.

– Вы бежали одни? – сменил я тему, видя, что дворяне доведены до кондиции и от ярости и ненависти не способны на вранье.

Радин первым справился с собой, отпустил рукоятку топора и перестал катать желваки на скулах.

– Да! – выдавил он. – Мы успели дойти до кордона, а за нами по пятам шли варвары. Мы потеряли еще троих.

– И перешли кордон? А потом?

– Мы встретили воинов императора. Они говорили с нами, спрашивали. Мы рассказали все. А потом воины…

– Потом вас пропустили, – перебил я его.

О приказе разрешать беглецам из доминингов следовать в глубь империи мы знали. Личное распоряжение префекта, разосланное специальными гонцами. К слову, верный шаг, беглецы – источник информации, а происходящее у соседей всегда важно. Тем более после того, как туда вторглись страшные варвары.

Правда, за все время кордон перешли не больше трех десятков человек. И только в последние дни поток возрос. Вчера два десятка, сегодня вот полтора. А завтра, пожалуй, никого и не будет. Хординги перекроют границу и выставят посты. Во всяком случае, так сказал Бердин. А он зря утверждать не станет. Значит, Актар среди этой последней партии.

Мы уже сравнили физиономии беглецов с описанием цензора и никого похожего не нашли. И все же…

– Где вы перешли кордон?

– У… у холма. Там ровная дорога, слева низина.

– Так… Ясно. Когда это было?

– На рассвете. Ночь мы переждали в шалаше, в лесу.

Значит, у холма. Да, место там удобное, сухое, можно пройти и в распутицу. И что в шалаше ночевали, достоверно. Сделать навес из сучьев и перекрыть его ветками в доминингах может даже младенец. В подводе наверняка есть один-два рулона сшитых шкур, накрыть таким поверх настила – и никакой дождь не проникнет внутрь.

– Утром, когда шли к холму, и после него… следов не видели? Человеческих, лошадиных?

Дворяне переглянулись. Видимо, на заставе такого вопроса им не задавали.

– У холма, – после паузы ответил Радин, – возле кустарника были следы. Размытые. Кто-то топтался там. Лошади, люди…

– А после никого не видели?

– Нет. Ни людей, ни следов.

– Ага.

Я дал знак Русу и тот подъехал к подводе. Взмахом ладони согнал воинов. Те покосились на дворян, но хозяева молчали. Уже поняли, что качать права здесь бестолку. Не дома.

Рус нагнулся, откинул край серой ткани. На дне повозки лежали несколько мешков, два топора, запасное колесо, явно снятое с другой повозки, бурдюк с водой. Рядом и впрямь был рулон из сшитых шкур – сшивок, как здесь называли.

Нам вещи беглецов по барабану, главное, чтобы никто не прятался.

– Вижу, вы говорите правду, – продолжил я, отвлекая беглецов от обыска и несколько успокаивая, – Вы можете проехать дальше, к городу Гезыху. До него двадцать верст.

На лицах Радина и Белоша проступило облегчение. Я кивнул и чуть сгустил голос:

– Да. Но прежде… О чем вас спрашивали на заставе?

Когда показали пряник, а потом спросили, что говорили посторонние люди, как-то не возникает желания врать. Ибо пряник может уступить место кнуту. А беглецам сейчас позарез нужна уверенность, что долгий и тяжелый путь близок к завершению. С них уже хватит.