Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3 - Дэн Абнетт

То, верны сервы делу магистра войны или нет, мало что значило, пока они продолжали трудиться. Рабочие были ресурсом, и никто ведь не интересовался мнением, например, болт-зарядов.

Малогарст свернул в редко используемый проход. Часть люменов на потолке перегорела, остальные мерцали с частотой, раздражающей глаза. Голоса здесь безупречно вливались в громыхания и постукивания живого звездного корабля, «Мстительный дух» определенно что-то говорил.

С шипением поднялась переборка, за которой стало холоднее. Впереди лежала последовательность из семи небольших причалов для челночных судов, соединенная короткими участками коридора. Убрав подвижные задние стены ангаров, можно было увидеть проход к большим погрузочным воротам, которые перекрывали пути подвоза материалов, уходящие вглубь корабля. Сейчас все они были закрыты. По периметру отсеков шли продольные мостки, предназначенные для обслуживания подъемных кранов, перемещавшихся на рельсах вдоль помещений. В остальном причалы ничем не выделялись и выглядели совершенно утилитарными.

По пути к цели советник миновал четыре заброшенных ангара, лишь в одном из которых нашелся корабль. Длинные пусковые трубы двух отсеков оказались поврежденными; вентиляционные ветерки развевали полосы пластека, перемазанные в пыли и потрепанные от интенсивного использования.

Открыв дверь на пятый причал, Малогарст услышал песнопения и грубую музыку. Задняя стена ангара была опущена, и отсек заполнили давинцы.

«Почти все собрались, — подумал легионер. — Хорошо».

Грубую шерсть, растущую на телах дикарей, покрывали многочисленные символы, нанесенные кровью. Культисты замерли посередине какого-то танца, словно изображая жутковатую немую сцену, и глаза всех присутствующих обратились на космодесантника.

Подошел Ракшель, и улучшенное обоняние Малогарста уловило сладкие химические следы наркотиков в дыхании и поту давинца.

— Так ты пришел, благородный воин.

— Почему бы и нет?

Посланник пожал плечами.

— Ты не снял доспех.

— Я всегда ношу его. Не могу нормально передвигаться без брони.

— Неважно, — отозвался Ракшель, — мы должны снять её.

На стене обнаружился неровный октет со стрелами, выполненными из листовой латуни, платины с извилистой гравировкой из зеленой меди и тусклого железа. Со знака свисали прочные цепи и кандалы.

— Меня необязательно приковывать, — заметил Малогарст.

— О, очень даже обязательно, — возразил посланник.

— Я не позволю заковать себя.

— Твой род не знает страха, так что же пугает тебя? Или ты окажешься в цепях, или оставишь нас.

Кривой издал глубокий грудной звук.

— Что ж, ладно.

Ракшель жестом подозвал сородичей, державших в руках необходимые инструменты, и давинцы кое-как стащили с Малогарста доспехи. Когда с легионера сняли респиратор, он хрипло, шипяще вздохнул — без маски Кривой дышал с затруднениями.

Поддерживая огромного воина, полулюди подвели его к октету.

Малогарст. Приди ко мне.

Все присутствующие услышали эти слова, и дикари подняли головы.

— Нужно действовать быстрее, — объявил посланник. — Нерожденный уже здесь!

Давинцы торопливо защелкнули кандалы, и, убедившись, что советник закован, отступили и вперились в него взглядами. Легионер неуверенно подергал цепи.

Взревели предупредительные сирены, загорелся поворотный сигнал над левой погрузочной дверью, и пластальной прямоугольник, выкрашенный в чёрно-желтые полосы, открылся, впуская в ангар наружную тьму.

Вошел Цефа, вновь-рожденный шаман; тело мальчика, в котором он пребывал ныне, поблескивало, словно покрытое известью. Сквозь белизну просвечивали кровавые линии порезов и нечеловеческие, ярко-багровые глаза. Жрец, одетый только в набедренную повязку, держал в руке стеклянисто-чёрный нож, испускавший струйки тёмного дыма.

— Ты пришел, глупец, — злорадно произнес Цефа. — Кривой, как именуют тебя Сыны Хоруса — искаженный для них, но не для меня. Раса гигантов, выведенных для войны, и ты, неизысканный клинок.

Остановившись перед Малогарстом, мальчик быстро взмахнул ножом, оставив порез на покрытом шрамами торсе космодесантника. Советник едва сдержал вскрик — рана пылала холодом пустоты.

— Хорус стал богом. Каждое око эмпиреев следит за его возвышением, и кровь создания, столь высоко ценимого магистром войны, окажется достойным даром.

— Он убьет вас всех! — прорычал Малогарст, натягивая цепи во внезапном приступе бессильной ярости.

Ракшель улыбнулся, оставаясь за спиной Цефы.

— Нет. Ты сам назвал себя пешкой. Это верно для всех нас, и любое могущество, обретенное нами, требует чего-то взамен. Эреб знал об этом, но ты не слушал его, и настало время расплачиваться за твои жалкие заклинания и созданных тобою луперков. Пришел твой последний час. Хорус нуждается в сильной руке, которая будет направлять его, и мы возьмем это на себя.

Улыбаясь окровавленным ртом, мальчик завел низкое, грудное песнопение. Температура резко упала, и давинцы вновь начали свой омерзительный танец. Ритм им задавал медленный грохот барабанов, непрерывно и плавно ускоряющийся.

Цефа водил ножом перед Малогарстом, резко опуская клинок в унисон со своим песнопением. Изогнув спину, легионер издавал рев после каждого выпада, и паутина холода расползалась по коже, втекала в кости, сопровождаемая омерзительным шевелением в теле.

— МАЛОГАРСТ, Я ПРИШЕЛ! — взревел голос, обретший телесность. Теперь он волновал не только душу, но и воздух.

У плеча мальчика возник чёрный силуэт.

— Прими это достойное подношение, о Квильцак-Икар! Раздвинь завесу, окружающую мир, и войди к нам. Присвой облик и плоть Малогарста Кривого!

Тёмная фигура уплотнилась, превратившись из колонны извивающегося дыма в круговорот светящейся чёрной жидкости. Кратко появлялись намеки на конечности, но тут же исчезали, изгнанные непрерывным вращением. Вытягивались длинные ложноножки, касавшиеся лица космодесантника.

Прикованный легионер начал смеяться. Ракшель потрясённо взглянул на него, а Цефа запнулся на полуслове.

— Мой ход, — объявил Малогарст. — Спасибо за имя демона!

Советник завел песнопение на грубом и древнем языке, сначала едва слышно, затем всё громче и громче. Колдовской наговор Кривого смешивался с барабанным боем давинцев и заклинаниями жреца, угрожая подорвать их изнутри.

— Он знает речь нерожденных! — прошипел Цефа.

Сперва мальчик боролся, повышая голос, но затем заскрежетал зубами. Из глаз жреца потекла кровь.

— Квильцак-Икар! Квильцак-Икар! Квильцак-Икар! — кричал Сын Хоруса, и древние слова, срываясь с его уст, отбрасывали тянущиеся щупальца проявлявшегося демона.

Нерожденный перенес внимание на Цефу. Теперь шаман угрожающе размахивал ножом вокруг себя, издавая воющие и лающие звуки, которые не могла породить человеческая глотка.

— Заткните его! — заорал Ракшель, указывая на Малогарста.

Давинцы бросились к пленнику — двое обхватили руками голову легионера, но тот яростно задергался и стряхнул дикарей. Третий культист кинулся к советнику, держа шипастый намордник.

На мгновение прервав заклинание, космодесантник повел челюстью и смачно харкнул в лицо получеловека. Завизжав, давинец отшатнулся, прижимая руки к вытекающим глазам; из-под пальцев заструился кислый дымок, и культист рухнул на пол. Подбежал ещё один дикарь, но Малогарст остановил его взглядом.

— Нет! — завопил посланник.

С кривых губ легионера слетели последние звуки песнопения, и жрец, упав, словно от удара, свернулся на палубе возле маслянистой колонны.

— Возьми его, — произнес Малогарст.

— Да, — отозвался демон.

Жидкость рванулась к Цефе, протискиваясь в глаза, рот, уши и нос. Одержимый мальчик забился в конвульсиях с такой силой, что ударился головой о пол, оставив кровавый отпечаток.

А затем украденное тело взорвалось, и куски сырого мяса, парящего в прохладном воздухе ангара, шлепнулись о стены.

Нечто иное заняло место жреца. Нерожденный.

Квильцак-Икар проявил себя — нескладного монстра вдвое выше космодесантника. Развернулись многочисленные руки, разжались пальцы с когтями-клинками. Демон встряхнулся, очищаясь от крови, будто пёс, вышедший из реки.

— Свободен, — прошипел нерожденный. — Я свободен, и ты мне не господин.

— Что ты наделал? — вскричал Ракшель. — Он неуправляем!

— А я и не собирался управлять им, — ответил Малогарст, с презрительной легкостью разрывая звенья цепей. Освободившись, легионер шагнул вперед от октета, и демон зарычал, выбрасывая в сторону Кривого полдюжины лап. Советник произнес имя твари, выплюнул пять слогов, которые больно было произносить, и поднял руки.

Квильцак-Икар замер на месте, издавая яростный рёв.