Больница в Гоблинском переулке - Наталья Шнейдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, мам, – прошептала я.
– Он начальник, твой руководитель. Он мог надавить мягко, так, что ты и сама этого не поняла, но и отказаться не посмела.
– Нет, мама! – Я подняла голову и смело поглядела ей в глаза, а мама так же прямо смотрела на меня, пытаясь прочитать по моему лицу то, что я могла скрыть. – Я люблю его! Но я… нам… никогда не быть вместе. Он граф…
Да что же такое! Я снова реву! Когда уже иссякнут эти слезы? Когда станет легче?
Мама подошла ко мне и молча прижала мое мокрое лицо к своему животу. Гладила по голове, утешала.
– Ничего… Граф, значит… Сволочь! Потешился молоденькой девочкой и выкинул прочь!
– Мама, все не так!
– Тш-ш-ш… Тихо, моя милая. Все пройдет. Последствий не будет? Ты как будущий целитель, наверное, уже должна понять?..
О боги, как же тошно говорить вот так о Лансе с мамой. О последствиях, о том, что он меня якобы принудил. Это все превращало наше искреннее чувство в какую-то пустую интрижку…
Впрочем, с моей стороны это точно была любовь. А с его?
– Последствий не будет, – процедила я, содрогаясь оттого, что вынуждена говорить об этом вслух. – Ланс применил специальное заклинание. Противозачаточное.
– Хм, как удобно! Интересно, как часто он его применяет?
– Мама, умоляю тебя!
Я вырвалась из ее объятий и кинулась к двери.
Наверное, решение приехать к родителям было ошибкой. Но куда мне еще бежать? В столицу, в университет, чтобы Ланс разыскал меня там?
А стал бы разыскивать?
Так или иначе, этот день я пережила, а на следующий день стало легче. Чуть-чуть, но легче. Мама больше не донимала разговорами, хотя я пару раз слышала, что она сурово поучает Верику даже и не смотреть в сторону мальчишек. Теперь она за нее возьмется! Бедная сестренка…
Несколько раз, проснувшись ночью, я почти готова была сорваться в столицу. Вдруг Ланс приехал за мной? Я многого не прошу. Хотя бы поговорить. Посмотреть на него в последний раз.
Когда я успела так запутаться в своей жизни? Может, зря я удрала? Но если бы осталась, что бы меня ждало? Презрение со стороны высшего общества и со стороны слуг Ланса? А он… рано или поздно начал бы тяготиться нашей связью, считать дни до моего отъезда. В последний день лета помог бы довезти чемодан до поезда, с облегчением чмокнул в щеку и пошел домой, радуясь, что освободился от обузы.
Нет. Лучше сразу, чем долгая агония. Я все сделала правильно.
Дни тянулись медленно-медленно. Прошла всего неделя, как я приехала, а будто век…
*** 55 ***
После недели, проведенной в тесноте и духоте, мир казался огромным, а возможность принять ванну – истинным благословением пресветлых богов. Устраиваясь перед зеркалом побриться, Ланс увидел браслет. Что эта вещь до сих пор делает в его доме?
Он кликнул дворецкого.
– Динжер, избавься от этого. – Ланс протянул браслет.
– Прошу прощения, мэтр Ланселот?
– Выброси. Утопи в реке. Пропей. Как угодно, мне все равно.
– С вашего позволения, я отнесу его ювелиру, а деньги верну… – Верный слуга заметил, что брови хозяина сдвинулись к переносице, и тут же поправился: – Передам приюту для сирот под патронажем монны Гислинды.
– Хорошо, так и сделай. Скажи, ты не находил в доме записки или чего-то в этом роде?
Никто не стал бы откровенничать со слугами, но Грейс могла оставить записку, а Динжер – прибрать ее от посторонних глаз. Хотя какие посторонние глаза могут быть в его доме?
– Нет, мэтр. И, если вы позволите… в мои обязанности входит контролировать других ваших слуг, и я бы хотел поговорить о горничной.
– Это не может подождать до вечера? – поморщился Ланс.
Вроде и некуда было спешить, но он торопился в больницу. Убедиться, что там все в порядке. Увидеть Грейс.
– Может подождать, – согласился дворецкий.
– Тогда напомни мне, когда вернусь.
Надо было бы добавить «если я вернусь один», но язык не повернулся. Ланс рассмеялся сам над собой – боялся сглазить. Он, современный образованный человек, боялся сглаза, точно какой-то дикарь.
Палаты были почти пусты, Киран уже ушел домой, ни Белинды, ни Грейс не было в кабинете. Ланс вышел в коридор, окликнул Берта, протиравшего подоконник.
– Монна Белинда и монна Грейс в операционной?
– Монна Белинда в операционной, – подтвердил санитар. – Марта ей ассистирует. А монна Грейс не работает.
– Как? – выдохнул Ланс.
Что с ней? Неужели в самом деле что-то случилось?
– Не могу знать, мэтр Ланселот. Знаю только, что монна Белинда говорила, дескать, практикантка уехала домой.
– Когда?
«Почему?!» – хотелось ему закричать.
– В тот день, когда вас арестовали.
Вот, значит, как. Неужели Грейс и правда решила не пятнать себя связью с преступником? Или он, сам того не заметив, чем-то обидел ее тем утром? Почему она уехала, никого не предупредив?
Он вернулся в общий кабинет, поставил на огонь джезву. Когда Белинда выйдет из операционной, кофе будет очень кстати.
Открылась и закрылась дверь, эльфийка, завизжав, точно девчонка, бросилась к нему, обняла:
– Ланс! Наконец-то!
От ее одежды и волос, перебивая аромат кофе, исходил запах гниения, потому, разжав объятья, Ланс спросил вовсе не о том, о чем собирался вначале:
– Снова проклятие?
Белинда кивнула, взяла со стола чашечку с кофе.
– Как с цепи сорвалось. Третий случай за неделю. Один пациент ушел.
Ланс ругнулся сквозь зубы: «ушел» вовсе не на своих ногах.
– Никаких предположений? Никакой связи?
– Кроме того, что все трое были моложе тридцати в пересчете на человеческий возраст и в разное время обращались в нашу больницу.
– Плохо.
– Согласна, это уже никуда не годится, но я ума не приложу, как предотвратить эту дрянь.
Ланс замолчал, не зная, как спросить о том, что интересовало его на самом деле.
Эльфийка пригубила из чашечки, подняла на Ланса серьезный взгляд.
– Уже знаешь, что Грейс уехала?
Он кивнул, стараясь выглядеть спокойным.
– Что произошло?
– Не знаю. Ее не было в больнице ни в тот день, когда ты приходил, ни в следующий. Поначалу я не придала этому значения, сказала остальным, что девушка попросила несколько выходных по личным мотивам. – Эльфийка усмехнулась. – Только к вечеру второго дня до нас дошла весть, что ты в тюрьме.
– Так быстро? – Ланс помнил, что послать весточку домой ему разрешили на третий день ареста.
– Один из надзирателей сообщил: его дочка
