В никуда - Нельсон Демилль

– И что же в этом важного?

– Не представляю. Но придет время, все расскажу – когда меня здесь не будет: встретимся в Нью-Йорке, в Вашингтоне или в Массачусетсе, посидим, выпьем, и я поведаю вам, что мне удалось обнаружить.

– Пусть будет Вашингтон, – отозвалась Сьюзан. – За вами экскурсия по городу. Но прежде вам надо отсюда выбраться.

– Два раза удавалось.

– Хорошо. Вы готовы? Пошли?

– Подождите. Прежде скажите, как вы узнали, что я работаю на армию?

– Кто-то сказал... кажется, Билл.

– Ему не было никакой нужды об этом знать.

– Значит, кто-то из консульства. Какая разница?

Я не ответил.

Сьюзан посмотрела на меня в упор.

– Если честно, то не Билл попросил меня оказать услугу консульству. Ко мне обратились непосредственно. Консульский церэушник. Коротко рассказал мне о вас – в основном биографию. И ничего о задании. Я о нем ничего не знаю. Только несколько деталей о вас. Церэушник сказал, что вы работали в Управлении уголовных расследований сухопутных войск. И сейчас занимаетесь убийством, а не разведкой.

– Кто этот церэушник?

– Вы же понимаете, – улыбнулась Сьюзан, – я не могу вам этого сказать. Он дал мне ваше фото, и я сразу приступила к работе.

– Когда это произошло? – спросил я.

– Примерно за четыре дня до вашего приезда.

Когда меня посылали сюда в первый раз, то хотя бы уведомили за два месяца и предоставили месячный отпуск. А потом рекомендовали составить завещание.

Я поднялся.

– Завтрак включен в стоимость номера?

– Если здесь не дают мыла, то с какой стати им включать в стоимость номера завтрак?

– Логичное наблюдение. – Я позвал официантку и расплатился: завтрак обошелся мне в два бакса.

Мы вышли на прибрежное шоссе. Там стояло не менее двух дюжин велорикш, и все разом набросились на нас. Сьюзан выбрала двоих, у одного из них не было руки. Мы уселись, и она сказала:

– Чодам.

Безрукий вез Сьюзан, и я попросил спросить, не ветеран ли он. Сьюзан перевела. Сначала он удивился, что она говорит по-вьетнамски, а потом удивился, что кому-то есть дело, воевал он или нет. Но все-таки ответил, что он ветеран.

Мы ехали рядом, и Сьюзан мне переводила:

– Он воевал здесь, в Нячанге, и попал в плен, когда коммунисты захватили город. Весь его полк привели на стадион и держали несколько дней без еды и воды. Он был ранен в руку, стала развиваться гангрена... – Сьюзан прервалась. – И тогда товарищи ампутировали ему руку без всякой анестезии.

Я посмотрел на рикшу, и наши глаза встретились.

– Он так ослаб, – продолжала Сьюзан, – что его даже не послали на перевоспитание. Поэтому он сумел остаться в Нячанге с семьей и в итоге поправился.

Вот таков вьетнамский вариант истории со счастливым концом, подумал я. Пора прекратить ездить на рикшах или по крайней мере не спрашивать этих призраков об их военной службе.

– Скажите ему, что я горд, что воевал бок о бок с южновьетнамской армией, – попросил я.

Сьюзан перевела, и рикша снял единственную руку с ручки руля и приветственно помахал в воздухе.

Мой водитель тоже что-то начал говорить Сьюзан. Она слушала и переводила:

– Он был матросом в бухте Камрань и на лодке ускользнул от коммунистов. Но лодку потерял, и домой, в свою деревню в окрестностях Нячанга, ему пришлось добираться пешком. По дороге попал в плен и четыре года провел в исправительном лагере.

– Скажите ему, – попросил я, – что Америка помнит своих вьетнамских союзников. – Это было абсолютной чушью, но зато хорошо звучало.

Мы ехали под лазурным небом по живописной дороге, вдыхая ароматы моря. И вперед нас влекли человеческие обломки проигранного дела.

Наконец мы оказались в тупике у огороженного рынка, слезли с велосипедов, и я дал каждому рикше по пятерке, от чего они пришли в полный восторг. Такими темпами не пройдет и недели, как я разорюсь. Но меня всегда трогали душещипательные истории. И к тому же я ощутил неведомое раньше легкое чувство вины оставшегося в живых.

Мы прошлись по рынку, и я купил завернутый в туалетную бумагу кусок мыла загадочного происхождения и бутылку американского шампуня, хотя не сомневался, что эту марку прекратили выпускать еще в 68-м году. Сьюзан подарила мне сделанные из автомобильных покрышек сандалии Хо Ши Мина, а я ей – майку с надписью: "Нячанг – чудесное место на море. Расскажите об этом своим близким".

Интересно, кто тут пишет такие вещи?

Еще она купила две шелковые блузки.

– Здесь дешевле, чем в Сайгоне. В этом районе все плантации шелкопряда и фабрики. Надо ездить сюда за покупками.

– Покупать фабрики?

Сьюзан рассмеялась.

Мы ходили около часа мимо открытых прилавков. Она приобрела ароматную свечу, бутылку рисового вина и дешевую виниловую сумку для всякой ерунды. Женщины обожают покупки.

Потом мы завернули в цветочный ряд, и она купила связанные бечевкой цветущие новогодние веточки.

– В вашу комнату. Чак мунг нам мой.

Мы взяли рикш на обратный путь, проверили, нет ли сообщений, и пошли в мой номер. Там Сьюзан прикрепила веточки к раме москитной сетки.

– Это принесет вам удачу и будет отгонять злых духов.

– Я люблю злых духов.

Она улыбнулась, и несколько мгновений мы стояли и смотрели друг на друга.

– Хотите на море?

– Конечно, – ответил я.

Сьюзан достала из сумки шампунь и мыло и отдала мне.

– Постучу, как только буду готова. – Она немного помедлила и ушла.

А я обрядился в купальные трусы, спортивную рубашку и свои новомодные сандалии Хо Ши Мина. А потом положил в пластиковый пакет портмоне, паспорт, визу и авиабилеты. Правда, шевельнулось сомнение: не удерет ли портье со всем этим в Америку?

Потом я сел на стул и стал наблюдать, как по стене ползала ящерка. И пока смотрел на нее и ждал Сьюзан, решил пошевелить мозгами.

Сьюзан Уэбер. Не исключено, что она была именно той, кем себя называла, – бежавшей из Штатов деловой женщиной. Но по некоторым признакам я мог судить, что у нее имелась другая профессия. Там, где доступ нашим спецслужбам ограничен, а интересы велики и постоянно растут, широко распространена практика привлечения друзей из бизнеса и американских общин. Их обычно просят выполнить какое-нибудь небольшое поручение Дяди Сэма.

Таких контор по крайней мере три: Управление разведки и исследований Государственного департамента, военная разведка и ЦРУ.

И еще, конечно, американо-азиатская шарага, где все как будто законно, но где вовсю трудятся бойцы незримого фронта ЦРУ.

Второй вопрос: действительно ли Сьюзан Уэбер так увлеклась Полом Бреннером? В жизни можно подделать все, что угодно, – женщины изображают оргазм, а мужчины вообще отношения. Но если я только вовсе не разучился понимать людей, Сьюзан в самом деле испытывала ко мне теплые чувства. Такое происходит не впервые. Именно поэтому спецслужбы не очень доверяют людям и в восторге от своих спутников-шпионов.

В любом случае Сьюзан Уэбер и Пол Бреннер на пороге близости, что совершенно не предусмотрено первоначальным сценарием и непременно приведет к катастрофе.

Раздался стук в дверь, и я ответил:

– Открыто.

Она вошла, и я встал.

Сьюзан была в майке, которую я купил ей на рынке: расскажите близким... Майка доходила ей до колен. На ногах сандалии, в руке – новая сумка.

Она посмотрела на меня и улыбнулась:

– Замечательная у вас обувь. – Достала пластиковую бутылочку с белым порошком и подала мне. – Борная кислота. Посыпьте постель и вещи.

– Зачем? Молитва о ниспослании дождя?

– Нет. Отпугивает насекомых, особенно тараканов.

Я поставил пузырек на тумбочку, и мы вышли из номера. И пока спускались по лестнице, я спросил:

– Здесь, в пакете, у меня самое ценное. Можно доверить гостинице?

– Безусловно. Я обо всем позабочусь. – Она переговорила с портье. Но оказалось, что нам необходимо все описать: и деньги, и документы.

– Не возражаете, если я загляну в ваш паспорт? – поинтересовался я.

Сьюзан замялась, но все-таки согласилась:

– Смотрите. Только фотография ужасная.

Ничего ужасного в ее фотографии не оказалось. Но я заметил, что паспорт был выдан Главным паспортным управлением чуть больше трех лет назад, что совпадало с ее приездом во Вьетнам. Я посмотрел на снимок: в ту пору она носила волосы короче, а в выражении лица сквозило нечто печальное и невинное, хотя не исключено, что после ее рассказов у меня разыгралось воображение. Но в любом случае стоявшая рядом женщина выглядела куда спокойнее и увереннее, чем та, что была на фотографии.