Нет жизни никакой - Антон Твердов

Георгий Петрович подозрительно посмотрел на колдуна и задумался.

— Городские власти призвали население быть бдительными! — добавила Нина. — Так что я на всякий случай лучше все-таки позвоню в милицию!

— Вы чего? — взмахнул руками Никифор. — Я не террорист! Я потомственный колдун и чародей! Где ваш барабашка? Барабашка!

Нина хотела сказать что-то еще, но Георгий Петрович неожиданно резво поднялся со стула, быстрой, хотя и нетвердой походкой подошел к супруге, положил ей руку на плечо и проговорил:

— Пусть он хоть Шорох будет, хоть сам Чикатило, но пусть он нас от барабашки избавит! Я, между прочим, ему аванс обещал сегодня выплатить…

Никифор помотал головой, несколько раз хлопнул себя ладонями по щекам. Потом крякнул, словно вспомнил о чем-то важном, расстегнул расшитую золотыми пентаграммами рясу до пупа (под рясой у него оказалась майка с логотипом в виде головы зайчика и иностранной надписью «PLAYBOY»), порылся у себя за пазухой и извлек на свет полупустую бутылку водки, заткнутую тряпкой. Георгий

Петрович тоже крякнул, отвернулся от Нины и, пошатываясь, вернулся за стол.

— Сволочи… — прошептала Нина.

— Не бухти, — деловито отирая ладонью рот, пробурчал Георгий Петрович. — Это последняя бутылка. Ему же сосредоточиться надо! Как ты не понимаешь, дура? Наливай, друг. А, налил уже? Ну давай, за… за успех предприятия…

Георгий Петрович выпил, неожиданно широко улыбнулся, лукаво подмигнул Нине, да так и остался с закрытым глазом. Тогда он подмигнул другим глазом и тоже не смог его открыть.

Потомственный колдун и чародей тем временем опрокинул в себя еще одну рюмку, потом сгреб ладонью, похожей на закопченный лапоть, с блюдца ломтики лимона и сигаретные окурки, сунул все это в рот, и принялся смачно чавкать; а прожевав, тщательно вытер ладонь о рясу. Выпил еще одну рюмку и потянулся за сигаретами. Нина молчала, поджав губы.

— Так как, ты говоришь, тебя зовут? — обратился Никифор вдруг к Нине. — Кумуджарова? Шамиля?

— Нина, — ответила Нина, — хватит пить. Давай за работу.

— Че-то не помню ничего, — пожав плечами, пожаловался Никифор. — Что вас беспокоит? Призрак генерала Лебедя вас беспокоит?

— Так. Иду к соседям…

— А-а… Ну, я же и говорю… Барабашка…

Никифор оглядел изуродованную кухню и одобрительно хмыкнул. Потом, одной рукой потискав бутылку, точно грудь любимой женщины, воодушевился и снова выпил.

— Считаю до трех! — с рыданием в голосе начала Нина. — Если вы не это… То я…

— Ох, бля! — выдохнул Никифор, наполнив алкогольными миазмами всю комнату. — Ну, теперь совсем хорошо… Как там тебя… Анютка!

— Нина. Раз!

— Нина…

Он поднялся, его шатнуло в сторону— Никифор едва удержался на ногах, — потом в другую сторону и неожиданно вынесло на середину кухни.

— Вот это, сука, я нажрался, — широко улыбаясь, радостно констатировал он.

Пару раз зачем-то присев, потомственный колдун и чародей упал на задницу. — Хватит… зарядки… — пробормотал он, подползая на карачках к столу. — Воды…

Нина, вздохнув, налила ему стакан воды. Никифор вскарабкался с ногами на стол, скрестив ноги, уселся в блюдце с маринованными огурцами и одним махом засадил в себя содержимое стакана.

— А теперь, — проговорил он, нахмурившись, — женщина, уйди из кухни. Я буду колдовать. Когда я колдую, мне никто не должен мешать…

— А Жора?

— Какой Жора? — удивился Никифор.

— Мой муж…

— Ах, этот…— Колдун обернулся и, прищурившись, осмотрел храпящего Георгия Петровича. — Это не Жора, это уже покойник. Он никому и ничему помешать не сможет… Я начинаю!

Эдуард Гаврилыч отпрянул от камина, когда в каминной трубе что-то загрохотало, а потом, окутанный облаком пепла и сажи, в камин грохнулся какой-то человек.

— Прибыл, — сказал Эдуарду Гаврилыч. — Первый герой. Из партии. Посмотрим, что за фрукт.

Человек тем временем выполз из камина, поднялся на ноги, отряхнулся и оказался средних лет мужчиной с гладко зачесанными назад темными волосами, одетым в строгий костюм и черное длиннополое пальто.

Эдуард Гаврилыч уже сидел за своим рабочим столом, приняв строгий начальственный вид.

— Прошу новоприбывшего подойти ко мне, — сурово проговорил Эдуард. — Как зовут?

Мужчина снисходительно посмотрел на ифрита, однако подошел к столу, заложив предварительно руки в карманы.

— Как зовут? — снова спросил Эдуард.

— Зовут как? — рявкнул Гаврилыч.

— Не ори, — негромко попросил мужчина. — Не на митинге. Ты что — правда не знаешь, как меня зовут?

— Здесь я, милый друг, задаю вопросы, — сказал Эдуард.

— Здесь мы вопросы задаем, понял, падла? — рявкнул Гаврилыч. — Как зовут?

— Саша Белый я, — сказал мужчина и прищурился на ифрита. — Слышал о таком?

— Нет, — сказал Эдуард.

— Нет, — сказал Гаврилыч.

— Не слышал? — искренне удивился тот, кто называл себя странным именем — Саша Белый. — Ничего, еще услышишь. Вы все еще услышите, гаврики…

Эдуард Гаврилыч хлопнул в ладоши, и на стол легла толстая палка.

— Личное дело, — прочитал Эдуард. — Так, что тут у нас… Ага, инженер Васькин. Когда сосед лягнул его собаку Юльку, сел смотреть телевизор. После просмотра одной серии телесериала сказал жене, что пошел на разборки с соседом. Сосед оказался чемпионом Сыктывкара по самбо. Все. Дальше ненужные подробности.

В камин с грохотом свалился новый герой, оказавшись точно таким же, как и первый. Новый герой с достоинством поднялся на ноги, подошел к первому, троекратно облобызался с ним, сказав при этом:

— Привет, брат.

— Как зовут? — прорычал на него Гаврилыч. Новоприбывший посмотрел на ифрита, как на дурака.

— Саша Белый, — сказал он.

Эдуард вздохнул, хлопком ладоней материализовал у себя на столе еще одну папку бумаг, раскрыл ее и прочитал:

— Личное дело… Предприниматель Савушкин. В тот момент, когда к нему в офис с проверкой пришла команда налоговой полиции, смотрел телевизор. На приказание «встать!» дико закричал матом и достал пистолет. Пистолет у него был игрушечным, у сотрудников налоговой полиции — настоящим. Все. Дальше ненужные подробности.

В каминной трубе несколько раз подряд прогрохотало. Пятеро совершенно одинаковых героев с прилизанными волосами и в черных длиннополых пальто один за другим восстали у рабочего стола Эдуарда Гаврилыча. На поверхность стола участкового легли пять папок с бумагами.

И закипела работа в кабинете Эдуарда Гаврилыча.

Гаврилыч каждому появившемуся орал:

— Молчать! Как зовут?! Новоприбывшие отвечали одинаково:

— Саша Белый. Слышал, падла, о таком?

Эдуард тем временем лихорадочно шелестел бумагами из личных дел:

— Строитель Сидоров… Очень любил смотреть телевизионные сериалы и не любил прораба Челюскина. Однажды забил стрелку с прорабом на заднем дворе стройки. Прораб забил Сидорова в бетон с головой…

— Безработный Сигизмундов. После просмотра любимого сериала по телевизору вооружился топором и пошел в консерваторию знакомиться с будущей предполагаемой женой. Зарезан смычком… Что это вообще за телевизор такой? — прервавшись, спросил у Гаврилыча Эдуард. — Сколько народу из-за него преждевременно в наш загробный мир перебирается?

— Не знаю, что такое телевизор, — сквозь зубы отвечал Гаврилыч. — Не мешай мне… Читай свои бумажки. А ну молчать! Кто только что свалился из каминной трубы, подойти ко мне отмечаться! Как зовут?

— Саша Белый.

— Саша Белый.

— Саша Белый. Не слыхал про меня, урод?

Герои сыпались из каминной трубы уже пачками. В комнате, куда они тесно набивались, стоял оглушительный шум из-за непрерывного поцелуйного чмоканья и хлопков по плечам. То и дело слышалось:

— Привет, брат.

— Какие дела, братья?..

— Поперла партия, — ворчал замученный Гаврилыч. — Не думал, что в мою смену такая морока выпадет.

— Это как двести лет назад, — отвечал Эдуард, — тогда тоже отрядами и взводами валились герои тогдашнего времени. Пе… Печорины их звали. Мне рассказывали. Продохнуть тогда нельзя было из-за героев тогдашнего времени. Сейчас, наверное, то же самое будет… Ох, морока… Откуда они только берутся, сволочи…

— Слушай! — крикнул вдруг, перекрывая клекот поцелуев и похлопываний, Гаврилыч. — У меня идея! Надо попросить эту партию героев навести порядок в колонии! Небось наши бунтовщики уже подошли к зданию. И зенитные снаряды тратить не придется…

— Гениально! — крикнул в ответ Эдуард. — Так и сделаем!

Центр Колонии X Пятого Загробного Мира здорово напоминал окраинную часть Саратова. Бесконечные заборы — то деревянные, дощатые, то бетонные, — километры заборов, крашенных краской, мелом, а то и вовсе некрашеные.

Из-за заборов выглядывали макушки убогих домиков, а где-то вдали виднелись почти неразличимые в зеленом тумане, заменявшем в Пятом Загробном небо, высотные здания. На одном из заборов было черной краской намалевано: