Приключение на миллион - Питер Мейл

После короткого, но, по-видимому, очень удачного разговора, если судить по его ежесекундным вскрикам «Ah bon?», горящим глазам и срывающемуся от волнения голосу, он подошел к окну, чтобы поделиться своей радостью с Анной и Беннеттом.

— В Париже все удовлетворены ходом нашего дела, — сказал он. — Они очень и очень рады. За нашим прогрессом следят на самом высоком уровне. Вы меня понимаете? Сам президент объявил, что он будет сидеть у телефона в ожидании новостей. Забавно, вы не находите? Мы здесь ждем в кладовой деревенского кафе, а на самих Елисейских Полях пристально следят за нашим прогрессом.

Он опять посмотрел на часы и тихонько замурлыкал себе под нос. Ну все, теперь уже скоро.

Голова Жоржет появилась из-за входной двери и с величайшей осторожностью огляделась по сторонам. Ее глаза пробежались по окнам соседских домов. Все было тихо, кружевные занавески висели неподвижно, не колыхались. По правде говоря, большинство ее соседей, как магнитом привлеченные новостями, которые уже разнесли по деревне престарелые кумушки, внезапно почувствовали приступ невыносимой жажды и отправились в кафе. Анни и Леон с ног сбились, обслуживая посетителей — такого количества клиентов зараз у них не было много лет.

Убедившись, что никто за ней не подглядывает, Жоржет надвинула на глаза любимую канареечного цвета бейсболку, подхватила полиэтиленовый пакет, в котором лежал кейс, и быстро прошла по аллее де Лис к дому Беннетта. Она открыла дверь своим ключом и, как велел ей Беннетт, положила кейс на стол, стараясь не поцарапать сверкающую деревянную поверхность стола грубым металлом. Затем она пригладила покрывало на диване, смахнула несуществующую пылинку с двери шкафа и пошла на кухню. Здесь она опустилась на стул и стала ждать.

Темно-зеленый «рейнджровер» плавно свернул на деревенскую улицу и остановился около памятника погибшим в Первой мировой войне. Четыре газеты сейчас же опустились чуть ниже уровня глаз. Престарелые дамы на площади замолчали, повернули головы в сторону джипа и насторожились, пытаясь получше рассмотреть вновь прибывших. Часы на здании церкви захрипели и стали медленно бить десять раз.

Беннетт увидел, как открылась дверь машины и оттуда выпрыгнул Симо и открыл дверцу По. Беннетт кивнул Моро, который дышал ему в ухо, стоя прямо за ним, и сказал:

— Это По.

Анна посмотрела на своего бывшего любовника, элегантного, как всегда, в черном пиджаке и бежевых брюках со стрелкой, и взяла Беннетта за руку. Он улыбнулся ей:

— Пунктуальный, мерзавец, правда?

Моро не сводил с По глаз.

— Бонфис? Дайте ему пять минут, затем идите брать. Я хочу, чтобы кейс был у него в руках, понятно?

По и Симо не обращали внимания на неприкрытое любопытство жителей деревни, поскольку считали его обычной вульгарной привычкой невежественных крестьян. Не поворачивая голов, они прошли по улице и свернули на аллею де Лис. Симо толкнул дверь дома номер 3, и они вошли в холл. Сидящая на кухне Жоржет затаила дыхание, прислушиваясь к мягким шагам, раздававшимся в направлении гостиной.

По склонился над кейсом.

— Давай удостоверимся, что все на месте, хорошо? — Он положил кейс боком на стол, повернул барабаны шифрового кода, нажал на пружины защелок, и крышка кейса послушно поднялась.

Жоржет на кухне изо всех сил напрягла слух, когда до нее донеслось слабое щелканье, а потом скрип поворачиваемых петель. Ага, кейс открывают! В трех метрах от нее раскрывался секрет, который мучил ее уже неделю и который она одна во всей деревне могла узнать во всех его необыкновенных подробностях. Ну как она могла устоять?

С криком «Bonjour, bonjour, bonjour!» она ворвалась в гостиную, и ее глаза устремились на лежащий на столе открытый дипломат.

— Un petit café pour les messieurs?[89]

Двое мужчин резко обернулись на крик, а Симо присел, инстинктивно заняв боевую позицию. Но через мгновение он узнал низенькую, пухлую фигуру в желтой бейсбольной кепке и поднялся.

— Что это за баба? — спросил По.

Симо пренебрежительно тряхнул головой.

— Это femme de ménage. — Он встал между Жоржет и кейсом.

— Не надо кофе. — Он медленно склонился, заглянул ей в глаза и кивнул в сторону кухни. — Иди туда!

Жоржет, испуганно стреляя в него глазами, попятилась назад. По опять повернулся к кейсу.

— Bon, — сказал Моро. — Пора. Пошли.

Жандармы опустили на стол газеты, поднялись из-за столиков, сплоченной группой вышли из кафе на центральную улицу и зашагали к дому Беннетта. Обитатели деревни как один подняли брови. Воистину, это было совершенно невообразимое воскресенье.

«Мерседес» Туззи с молодым Бенито за рулем резво въехал в деревню, пропылил по центральной улице и остановился возле кафе.

— Эй ты! — закричал Туззи, высовываясь из машины. — Где тут аллея де Лис?

Изумленный жандарм успел только рукой махнуть в направлении аллеи, как Бенито нажал на газ и умчался, оставив за собой черные следы на асфальте и запах горелой резины. Беннетт, все еще стоящий у окна кладовой, открыл рот от изумления.

— Но это же Туззи! — воскликнул он. — А он что тут делает, хотел бы я знать.

Бенито остановил джип около въезда в аллею и пожал плечами. Не проедет, уж слишком узкая аллея.

— Ладно, жди меня здесь, — сказал ему Туззи. — Я вернусь через две минуты.

В спешке Туззи оставил пассажирскую дверцу открытой, и когда Бенито наклонился, чтобы захлопнуть ее, он увидел нескольких молодых людей, проходящих по аллее мимо него. Какое оживленное место, а вроде деревушка-то такая маленькая, подумал Бенито, включил волну «Монте-Карло» и начал мечтать о девочках.

Дверь дома номер 3 была приоткрыта. Туззи распахнул ее, помедлил в холле, затем прошел в гостиную. Его сандалии ступали по паркету совершенно бесшумно. Он уже стоял в дверном проеме, когда По и Симо заметили его.

Секунду или две никто не шевелился — все трое замерли от изумления. По стоял, положив руку на кейс, Симо по левую руку от него, а Туззи закрывал своим телом дверной проем. По первым оправился от удивления. Он резанул воздух свободной рукой, как будто отгоняя назойливую муху, и пробормотал:

— Симо, разберись с ним.

Японец повернулся к Туззи и замер, прикидывая, каким образом лучше прикончить противника. Его любимый прием — фронтальная лоботомия пяткой, — достигаемый ударом вывернутой ноги в висок, был в данной ситуации невозможен. Туззи еще не вошел в комнату, и половина его тела была под надежной защитой дверного косяка. Что же, тогда придется применить маваси-гэри-гэдан, удар голенью в бедро, а затем хадака-дзимэ, удушение сзади. Он скользнул к Туззи, взметнулся к потолку в прыжке и, как в замедленной съемке, увидел руку Туззи, вытягивающую из-за пояса револьвер.

Позже, в течение многих лет, в разной обстановке и при разном стечении народа, но всегда с неизменным успехом, Жоржет так описывала события, развернувшиеся в то утро в гостиной, свидетелем которых она невольно оказалась. Нога Симо, чье искусство было отточено годами тренировок, с невероятной скоростью выбросилась вперед и ударила итальянца в назначенное место. Туззи показалось, что его пах взорвался от боли, он согнулся, но при этом спазматически нажал на курок револьвера. Пуля, выпущенная из револьвера под несколько необычным углом, пролетела в сантиметре над плечом Симо и через секунду достигла своей цели. На лбу у По расцвел красный цветок, и он умер, не успев сменить изумленного выражения на своем лице.

В это время в дом, как лавина, ворвалась целая группа вооруженных до зубов жандармов, которые наставили на всех пушки. Побледневший Симо, ничем не выдавая смятения чувств, встал у стены и сложил руки на груди. Жоржет запоздало завизжала и подняла руки к потолку. По тихо истекал кровью на ковре, а Туззи, в позе эмбриона, стонал и рычал от боли, лежа на полу.

Пораженный Моро не мог пожелать более драматического исхода своей операции. Он даже забыл побулькать трубкой. Не выпуская ее изо рта, он бросился к телу По и склонился над ним.

— Бонфис, срочно вызовите из Авиньона специалистов из убойного отдела. Фотографа. «Скорую». Как обычно.

Жоржет, у которой шок постепенно сменялся восторгом оттого, что она стала свидетелем невиданной по размаху и динамичности драмы, тоже решила поучаствовать в процессе:

— Месье? Мой кузен Аристид работает на местной «скорой помощи». Он может забрать мертвое тело. И вон того, который стонет в углу. Это очень большая карета, она рассчитана на четырех человек.

Моро поднялся с пола, сурово взглянул на Жоржет и указал рукой на По:

— Его нельзя забирать, мадам. Он — улика для следствия. Его ни при каких обстоятельствах нельзя двигать с места, пока фотограф не сделает снимки, а врач не напишет заключения.