Русское время в Лондоне - Отто Елена

Надо сказать, что реакция английских студентов на русские фильмы почти всегда одинаковая – их называют депрессивными. Русские фильмы, как правило, плохо заканчиваются или демонстрируют открытый финал, который можно трактовать как нежелание закончить фильм на пессимистичной ноте. Возникает ощущение безвыходности, мысль, что человек должен просто принять положение вещей и даже не пытаться его изменить. А моим современным успешным студентам, выросшим в демократической стране, очень трудно с этим согласиться.

Менталитет жертвы прочно укоренился в нашей истории и культуре. Россия долгие годы жила в режиме самодержавия, абсолютной власти царя и его советников, в нашем прошлом было много агрессии, насилия и несправедливости. Крепостное право, революция, Великая Отечественная война, сталинские репрессии и развал Советского Союза… Люди очень часто чувствовали себя пешками в чужой игре, винтиками большого механизма. Государство относилось к ним соответственно. Жизнь отдельного человека ничего не значила.

Тема судьбы активно присутствует в нашей культуре. Она прочно связана с синдромом жертвы и глаголом «страдать». Православная церковь веками насаждала идею, что в этот мир мы приходим страдать, и чем больше мы страдаем, тем выше будет нам награда на небесах. И сегодня люди годами ходят на ненавистную работу, позволяют себя эксплуатировать, получают ничтожную оплату, терпят унижения от начальства. Люди годами живут с алкоголиками, придумывают оправдания происходящего. Вся великая русская литература построена на этом принципе страдания во имя искупления грехов. И если человек не чувствует себя грешником, надо его грешником сделать, повесить на него чувство вины, которое он будет искупать. В юности я была активной прихожанкой православной церкви и регулярно проходила ритуальные покаяния. Брошюры в помощь кающимся предлагали такой список грехов, что мне казалось: греховно даже есть, пить и ходить на прогулки. Греховно всё, что приносит радость и удовольствие, что является проявлением наших чувств и желаний. При таком подходе даже пятилетний ребёнок может считаться отъявленным грешником за то, что не слушается маму, кричит, плачет и каким-то образом защищает свои интересы.

Я в этом плане диссидент. Я не хочу быть жертвой, страдать, жить в системе «повезло – не повезло». Я достаточно активный человек, который хотел больше, чем он получил от рождения. И я энергично достигала этого большего. Чем дольше живу, тем больше понимаю, что нельзя сломать систему, изменить менталитет целой страны, отказаться от многовекового исторического и культурного наследия и семейных ценностей. Но можно сделать что-то со своей конкретной жизнью, чтобы жить хорошо здесь и сейчас, а не после Высшего Суда.

Да здравствует натуральное хозяйство!

Что мы, кризисов не видели?

Брат мужа приехал с ночевой и после бокала вина заявил, что референдум по Брекзиту – это катастрофа, и скоро мы все останемся без средств к существованию и привычной еды. Учитывая прочные связи семьи с Европой, особенно Германией, я понимаю, что жить на две страны моим английским родственникам было вполне удобно, и Брекзит их более чем не устраивает.

Я не очень напугана катастрофой – они же не думают, что после перестройки, развала Советского Союза, лихих девяностых, череды российских экономических кризисов и первых лет эмиграции я всерьёз испугаюсь какого-то цивилизованного развода Англии с Европой! Мы и не такое на своём веку видели! И ничего, до сих пор живы… Муж, который уже до этого был напуган голодом в Венесуэле, воспринял результаты референдума как сигнал к действию и накупил макарон и рыбных консервов впрок. Я возражать не стала – в конце концов, моё детство пришлось на эпоху тотального дефицита продуктов, потом полуголодные студенческие годы, опять же эмиграция… Пусть будет. Брат мужа увидел залежи макарон в углу и ещё больше загрустил.

То, что разрыв с Евросоюзом может привести к падению фунта и росту цен на продукты, особенно ввозимых из Европы, предвидели все. Но поскольку семейство мужа не в меру умное и образованное, родственники, конечно, ведут разговоры не о том, как дешёво набить свой живот, а о том, как кризис отразится на судьбах нации. Брат мужа вообще любит побродить по будущему и пораскладывать его во всех возможных вариантах, как пасьянс. Я не разделяю его упаднические настроения. Макароны и консервы куплены – стало быть, я к кризису подготовилась.

– А что ты будешь делать, если потеряешь работу?

– Чего это я потеряю работу? Как разрыв с Европой может помешать мне преподавать русский язык? В новых условиях Англия будет только укреплять отношения с Россией.

– А если и твой муж потеряет работу? – наступает деверь, поскольку всем понятно, что семью содержу не я со своей учительской зарплаты.

– С какой стати высококвалифицированный программист останется без работы в столице развитой страны?

– Ну давай копнём глубже. Допустим, в стране кризис, вы оба без работы, сбережения закончились, продуктов не хватает или они непомерно дорогие…

– А огород будет?

– Какой огород? – деверь сбивается с мысли.

– Обычный огород, в котором можно растить овощи. Если есть дом, значит, есть и сад. А если есть сад, то его можно превратить в огород. У нас в России это первое средство пережить кризис. В вашем климате отлично будут расти корневые овощи вроде картошки, морковки и свёклы. Можно помидоры и огурцы выращивать в теплице или рассаду разводить на подоконнике. Мы так делали дома, чтобы продлить сельскохозяйственный сезон в суровых климатических условиях.

– Будем становиться вегетарианцами?

– Ну, если хочешь, можно и кур завести. Пять куриц несут примерно тридцать яиц в неделю, можно вполне неплохо устроиться, при желании заняться цыплятами. Когда я была маленькая, у бабушки были цыплята каждое лето, я их по утрам выносила на лужайку, ставила клетку без дна на траву, чтобы кошки их не стащили. Они там пасутся на травке, внутрь ставишь блюдечко с водой, блюдечко с толчёным яйцом, они почему-то яйца любят. На ночь забираешь домой, чтобы не замёрзли, они пищат всю ночь на кухне…

Глаза моего собеседника округляются. Похоже, ему до сих пор не попадались люди, которые собственноручно разводили цыплят.

– То есть, ты предлагаешь перейти на натуральное хозяйство? Я уже думал о том, что будет с человечеством, если источники энергии иссякнут и на деньги будет невозможно ничего купить. Что мы будем делать без достижений цивилизации, к которым так привыкли?

– То же, что до сих пор делают люди в российских деревнях. Встал утречком, принёс с улицы дров, растопил печь, накачал воды из колодца, поставил чайник, завтрак приготовил, в тёплой воде в тазике тарелки помыл.

– В тазике? – деверь уже в полном отпаде. – Люди до сих пор моют посуду в тазике?

– Да, и не только в деревнях. На дачах часто нет горячей воды. Да и в городских квартирах её отключают каждое лето, примерно на месяц. В деревнях до сих пор обходятся без горячей воды. Натопил баню, помылся. Только дров, конечно, нужно заранее наколоть. Нормальная такая деревенская жизнь – травы накосил, дров нарубил, рыбы наловил, грибов из леса насолил, ягод в банки закатал.

– А траву зачем?

– Ну, ты же не хотел становиться вегетарианцем! Заведёшь себе корову или козу на худой конец. Своё молоко, сливки, сметана, масло, творог, сыр. Знаешь, как сыр из творога делать в домашних условиях?

Это уже издёвка. Хорошо, если он со своими двумя высшими образованиями, одно в сфере искусственного интеллекта, хотя бы слышал, что исходным продуктом для сыра является молоко. Муж с братом всю жизнь жили в городах, причём, благодаря работе отца, исключительно в столицах, поэтому о сельской жизни они вообще ничего не знают. И сейчас оба задействованы в области информационных технологий, поэтому все эти цыплята и козы для них только картинки на упаковках. Я начинаю понимать, почему английских школьников водят на «ферму» в Лондонский зоопарк, где они могут не только посмотреть на мелкий скот, но ещё и потрогать животинку.