Король Мертвой Страны - Кира Артамова

Такой узкий, что Нартангу пришлось продвигаться за ней боком.

– Что случилось, куда ты меня ведешь? – пытался дознаться цели этого путешествия воин, начиная подозревать, что Чийхара ведет его на запретную для него женскую половину дворца.

Наконец, девушка остановилась, юркнув за неприметную дверь и увлекая воина в достаточно просторную комнату с изящным резным столиком, чуть ли не сотней подушек, разбросанных по полу, покрытому пушистым узорчатым ковром, увешанную прозрачными шелками и уставленную маленькими светильниками.

– Куда ты ведешь меня, Чийхара, мне нужно к твоему господину… – растерялся Нартанг, начиная догадываться для чего привела его в свою комнату недоступная красавица. То, что это ее комната, он догадался, увидев на углу большого отполированного до блеска куска серебра, служащего зеркалом, знакомую огненно-красную накидку.

Поддавшись минутному порыву, он подошел к серебряному зеркалу и невольно отпрянул от него, увидев свое отражение – впервые за все эти годы. То размытое изображение, что он мельком видел в водоемах с тревожной водой не шло ни в какое сравнение с представшим из отполированного металла. Он помнил похожее зеркало, которое подарил когда-то Раде, в той другой далекой счастливой жизни. Вспомнил, как выглядел тогда. Там в Данерате с блестящего листа на него смотрел скуластый черноглазый красавец с золотисто-белыми волосами, прямым носом и правильной линией губ. Теперь же из зеркала скалилось одноглазое чудовище с исполосованной мордой и разрезанным ртом…

– Хьярг! – невольно выругался воин, в шоке отворачиваясь от своего отражения – он, конечно, знал, что некрасив, но не думал, что настолько… Теперь же, за несколько мгновений рассмотрев себя в идеально ровной поверхности до мелочей, он испытал ужас от своего настоящего облика. Вид его был воистину отталкивающим… Пересилив себя, и взглянув в зеркало еще раз, Нартанг не мог понять, что же так чудовищно изменило его: перебитая ударом мышца лица перестала работать, из-за чего и без того сведенные брови нависли еще больше, образуя с носом неровное соединение; углубленный из-за этого невидящий полностью побелевший глаз, казался мерцающим при неживом освещении, а единственный видящий приобрел неведомое до этого мрачно-угрожающее выражение. Да, пожалуй, будь у него не черные глаза, а голубые, вид бы был помягче… И все же раньше у него был совсем другой взгляд… Теперь Нартанг понимал тех людей, что вскрикивали при виде его… Он, наверное, и сам бы вскрикнул, будь он мирным жителем…

– Чего сам себя пугаешься?! – засмеялась Чийхара – ее слова стегнули воина, словно бичом. Он вздрогнул, возвращаясь в реальный мир.

– Хм, да… столько уж минуло, а я все не привыкну, – доверчиво оскалился он, – Я ведь не таким родился…

– Ты и такой красив! – стремительно обняв его за шею прильнула вдруг необычная женщина, – В тебе нрав и сила льва! Ты рожден повелевать, а не подчиняться!

– В этом ты права, – машинально обхватив горячую красавицу за талию, хрипло ответил воин.

– Покажи мне свою силу! Так же ты неутомим, как лев? – прошептала в самое ухо воину обольстительница и достаточно ощутимо куснула его за мочку. Потом с заметным усилием вырвалась из уже окрепших объятий одурманенного ее близостью и призывом и отвесила ему звонкую пощечину:

– Так ты покоряешься или властвуешь?! – с вызовом воскликнула она, намериваясь укрыться за прозрачной занавесью.

Но ее пощечина ввела Нартанга в дурманящее исступление и разожгла костер, способный сжечь все дотла. В один миг позабыв обо всем и издав какой-то утробный рык, он сорвал невесомую занавеску и, схватив точеное тело, жадно притянул его к себе. Поддаваясь порыву он отвесил извивающейся, пытающейся отстранить его от себя девушке звонкий шлепок, а потом, когда она взвизгнув, замерла на какое-то мгновение, быстро расстегнул ремни своей одежды. Через миг они уже катались по мягким подушкам. Чийхара сначала стала отбиваться от воина, в полную силу колотя и пиная его, но вскоре, попав в плен железных рук, сдалась неоспоримой силе…

Нартанг, опьяненный нежданно свалившейся благосклонностью, в исступлении жадно впивался в свою партнершу, и разум уже не участвовал в неистовстве плоти.

Чийхара же, явно получая особое удовольствии от таких железных ласк, извивалась и кричала, вцепляясь ногтями в плечи и спину воина, хватаясь за длинные разметавшиеся волосы, но он не чувствовал ничего, кроме всезатмевающего наслаждения.

– Великое Солнце!!! Чийхара!!! – душераздирающий вопль не сразу пробился в сознание двоих случайных любовников.

– Смерть неверному! – лязгнуло что-то рядом с торсом воина, но натренированное тело, не дожидаясь пробуждения разума, уже само спасало себя в стремительном прыжке.

– Сухад?! – в ужасе воскликнула прелюбодейка.

– Нечестивая! Ты и с Тумаром так же?!! – в приступе ревности шагнул к отползающей по шелкам жене калиф. Та в спешке пыталась встать на ноги и чем-нибудь прикрыть свою наготу, но ни того ни другого ей не удавалось.

Нартанг же как-то отрешенно подумал, что даже испуганная и поверженная она красива, как та большая пятнистая кошка, что он видел на привязи при входе во дворец.

– Смерть! – окончательно вывел воина из спутанных мыслей, вернув на землю, повторившийся возглас – размахивая кривым клинком, на него надвигался Вайгал, страшный в праведном гневе. И откуда только в старике взялась такая прыть?

– Э-э-э, эй! – увернувшись от очередного замаха старика, запротестовал воин.

– Убью! – тем временем сдавлено сипел калиф, дрожа, подступая к упершейся спиной в стену девушке, не замечая более ничего вокруг.

– Вайгал, остынь! – отпрыгнув в сторону и перехватив проносившееся мимо в пустом замахе оружие, увещевал старика Нартанг – он больше заботился о своей безопасности, чем о не стесняющей его наготе.

Старик удивленно крякнул и выпустил родную рукоять, не в силах терпеть возникшую в кисти боль:

– Шайтан! Шайтан! – сжимая кулаки, потрясал ими в воздухе он, словно это могло смутить умелого бойца.

В этот миг в комнате раздался вскрик Чийхары – изукрашенная резьбой и драгоценными камнями рукоять торчала чуть ниже красивой полусферы левой груди.

Нартанг прислонился спиной к стене и удивленно посмотрел на умирающую красавицу, которая только что дарила ему всю себя без остатка; и, признаться по чести, он никогда еще не любил так страстно… Воин сглотнул, сжал покрепче рукоять чужого клинка и выжидающе посмотрел на повернувшихся к нему Вайгала и калифа.

– Я позову стражу, мой повелитель! – поспешил к двери старик, с нескрываемым опасением глядя на преступника.