Немного скандальный - Мэри Бэлоу

– Цвет появляется в результате отражения чего-либо, – задумчиво произнесла Морган.

– Чего? Неба? – предположил Аллин.

– Но если забраться на высокую гору, окажется, что небо, то есть воздух, тоже бесцветное. Почему же небо и море имеют окраску? Обладай мы способностью забраться вовнутрь травинки, воды и воздуха, может быть, обнаружили бы, что и они бесцветны? – Глаза Морган восторженно сверкали.

– А сколько ангелов умещаются на булавочном ушке? – хмыкнул Аллин. – Даже если я мог бы их сосчитать, Морган, зачем мне все это?

– Цвет воспринимается нашим разумом, – заметила Фрея и, видя, что Морган хочет еще что-то сказать, предостерегающе подняла руку. – Но почему наш разум обладает такой способностью, мне неизвестно. Есть вещи, которые человек не в состоянии ни осознать, ни объяснить.

– А что такое осознание? – спросила Морган.

Странная девочка, подумала Фрея. Красивая, воспитанная, смелая, такая же гордая и высокомерная, как и все Бедвины, как и сама Фрея, презирающая некоторые нелепые правила, выдуманные представителями великосветского общества, она в то же время обладала необыкновенной чуткостью и постоянно искала причины таинственных явлений природы и вещей, которых люди обычно не замечают, а если и замечают, не проявляют к ним никакого интереса.

Как сложится жизнь сестренки, когда она вырастет и настанет пора выйти в свет? Найдется ли мужчина, который оценит ее по достоинству, а не станет держать в узде, как говорится, не подрежет ей крылья?

А как сложится ее собственная судьба? Когда дурацкое обвинение в убийстве будет с Джошуа снято, они расторгнут помолвку. И что она будет делать потом?

– Вы можете рисовать в Пенхоллоу столько, сколько вам будет угодно, – обратился Джошуа к Морган, и его голос вернул Фрею к действительности, – запечатлеть на холсте все тайны Вселенной. Кстати, раз уж речь зашла о Пенхоллоу, за этим поворотом откроется вид на дом.

В этом месте протекавшая по равнине река, широкая, неспешно текущая к морю, обрамленная скалистыми берегами, делала крутой изгиб. Дорога шла поверху. Склоны берегов по обеим сторонам поросли травой. То тут, то там виднелись яркие островки цветов: розовой армерии, желтого утесника, белого клевера. Вдали, ближе к морю, прямо на склоне холма, из-за нехватки пологого места у реки раскинулась небольшая деревушка с церковью.

К западу, примерно в полумиле от моря, на широком плато возвышался огромный особняк из серого камня, имевший довольно внушительный вид. Окна его выходили на море. Перед домом раскинулись лужайки с аккуратно подстриженной травой и клумбами, цветы уже отцвели, и виднелась только земля. Окруженные со всех сторон суровой, дикой красотой морского побережья Корнуолла, дом и парк напоминали великолепные, изысканные, драгоценные камни.

Первый взгляд на Пенхоллоу вызвал у Фреи странное ощущение, будто ее неожиданно стукнули под ложечку: на секунду перехватило дыхание, она даже ощутила боль.

Дорога начала спускаться вниз, а вскоре спуск стал крутым и уперся в трехарочный мост, перекинутый через реку. Проехав по нему, карета вновь покатила по берегу реки, а потом свернула к долине, которая привела к крутой, извилистой подъездной аллее, ведущей к особняку, рядом с ним расположился дом поменьше, но тоже не маленький. Должно быть, он отошел по наследству вдове, решила Фрея.

Морган с Аллином любовались из окна открывшимся пейзажем. Джошуа сидел рядом с Фреей, глядя в окно через ее плечо.

– Впечатляюще, – изрек Аллин.

– Какая красота, – тихонько проговорила Морган. Джошуа молчал. Даже не касаясь его, Фрея чувствовала, насколько он напряжен. Что ж, ничего удивительного. В этом особняке жили, его тетя с кузинами. Здесь прошло его невеселое сиротское детство. Сюда он больше не хотел возвращаться, но пришлось, и теперь ему придется столкнуться там с ненавистью и злобой. А главное – доказать, что выдвинутые против него обвинения в убийстве беспочвенны.

И в то же время этот особняк принадлежит ему. Он достался ему в наследство, является источником его богатства и престижа, и Джошуа несет за него ответственность. Но похоже, это его нисколько не радует, особняк камнем висит у него на шее.

Фрея вдруг подумала, что ничего не знает о его жизни, о том, что вынудило его уехать из дома и почему ему так не хочется возвращаться. Но скоро узнает, как и многое другое. Впрочем, лучше бы ей этого не знать. Ей доставляло удовольствие флиртовать с Джошуа, перебрасываться шутками, однако она никогда не воспринимала его всерьез. Ей казалось, что расстанется она с ним без особого сожаления.

Но теперь у нее уже не было в этом уверенности, что немало ее огорчало.

Сама того не желая, Фрея нащупала руку Джошуа и крепко сжала. Он переплел свои пальцы с ее и ответил ей таким крепким пожатием, что ей стало больно. В другое время она бы резко отчитала его за то, что он причиняет ей боль, либо попыталась высвободить руку, но сейчас даже не шевельнулась.

Карета загрохотала по мосту, и перед Фреей открылась величественная панорама реки, впадающей в море. В этот момент солнце вышло из-за облаков и его лучи заиграли на водной поверхности миллионами бриллиантов.

Приближение к Пенхоллоу двух больших шикарных карет, еще одной – менее шикарной – для слуг и еще двух для багажа невозможно было не заметить.

Однако на покрытой гравием подъездной аллее у парадных дверей стоял, дожидаясь прибытия гостей, лишь Джим Сондерс. Первой к дому подкатила карета, в которой ехали Джошуа с Фреей и Аллин с Морган. Отъехав в сторонку, давая место карете, в которой ехали Ева с Эйданом и дети, она остановилась. Из конюшни уже спешили конюхи.

Первым из кареты вышел Джошуа. Он тепло пожал руку управляющему, которого нанял в Лондоне полгода назад и с тех пор ни разу не видел, затем помог выйти Фрее и Морган. Следом спустился Аллин. Эйдан уже вытаскивал из кареты детей, и те, не теряя времени, помчались к краю террасы, чтобы поглазеть на видневшийся вдали покрытый золотистым песком пляж.

– Приехал настолько быстро, насколько смог, – проговорил Джошуа, после того как представил Сондерса Бедвинам.

– И правильно сделали, милорд, – отозвался тот. – Его преподобие Калвин Мор прибыл вчера вечером.

В этот момент парадные двери наконец распахнулись, и Джошуа поднял голову: на верхней ступеньке лестницы стояла тетушка, прижимая к губам носовой платок с черной каймой. В черном траурном платье она казалась болезненно-хрупкой. Интересно, догадывалась ли она, что он привезет с собой Фрею, подумал Джошуа. Вполне возможно. Зато остальных Бедвинов она никак не ожидала увидеть. В этом он мог бы поклясться. А они представляли собой грозных противников. И все, за исключением Евы, надменно смотрели на маркизу. Уж чего-чего, а надменности Бедвинам было не занимать.