Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

– Оставь его. А то он будет кричать.

И тут же в тон маме раздается голос Руслана, решительный и безоговорочный: «Буду кричать! Буду кричать!»…

Как и его родители, Руслан стал журналистом, работает в нашей коммунистической печати. С Игорем, помимо всех других вопросов, нас еще роднила любовь к футболу. Редкий случай, когда бы он не присоединялся к нам на московских стадионах, где играл «Спартак»…

Можно рассказывать и рассказывать об Игоре бесконечно. Но обо всем не напишешь. Закончу сюжет его письмом, сохранившимся в моем адресном блокноте. Оно маленькое, но в нем сказано всё. Написано письмо в весьма памятном и значимом для меня 1982 году:

«Добрый день Иван Павлович и Нина!

С большим удовольствием узнали об успешной защите Вами диссертации. Хотя и с опозданием, но от всей души поздравляем Вас. Теперь ВАКовский этап. То, что банда не унимается, – это естественно (иначе и бандой она бы не была). И какие бы снаряды „не пущала“, – теряет одну позицию за другой…

У нас всё своим чередом. Мальчишка дохаживает свой садик, дважды в неделю играет в футбол (зимой – в хоккей) в секции Центрального Дворца пионеров. Выступает подставным игроком, выдаваемым за школьника. Мы выполняем свое учебное расписание в МГУ.

Деревня наша (это о Ясенево) растет. Главным образом, вверх. Проживает по официальным данным 170 тысяч человек. Транспорт действует исправно, остальных благ не прибавляется.

…Как Вам начавшийся чемпионат? Похоже, будет поострее, особенно внизу. „Кубани“ придется снова играть только на выживание. Кто может побить „киевлян“ во внутреннем чемпионате, – даже не видно.

О чемпионате мира гадать не будем.

Большое спасибо за вырезки из газет (об играх „Кубани“). Они прочитываются заинтересованными лицами и потом попадают в альбом. Всего Вам самого хорошего!

Игорь, Таня, Руслан…»

…Да. Это было начало восьмидесятых. Какими они были – известно. Да и в последних главах этой книги им уделено достаточное внимание. Равно, как и моей судьбе, всецело вплетенной в политические события тех лет. Жизнь была тогда, в первом пятилетии восьмидесятых, еще в надеждах, но уже и в нараставших тревогах.

Потом грянули девяностые. Куда сложнее, драматичнее и трагичнее.

«Бывали хуже времена, но не было подлее». Эти некрасовские строки очень подходят к характеристике не только девяностых годов, но и начавшегося XXI века…

Встречи с друзьями стали редкими и короткими. Уже было не до футбола. Не хватало ни сил, ни времени, да и средств тоже… Потом спеленали недуги: один тяжелее другого. И меня, и Нину Тимофеевну. И пошли заботы о выживании.

И вот только теперь, когда очередь дошла до этой главы, надо было навестить всех хотя бы по телефону, расспросить – что и как, особенно тех, о ком здесь идет речь. С трудом дозвонился до Тхагушевых – Татьяны Валентиновны и Руслана. От них и узнал: Игорь Нухович ушел из жизни в 2009 году. Из жизни, но не из памяти. Он остается в сердцах всех, кто знал и любил его…

Еще одной гостеприимной обителью для нас была квартира Николая Семеновича Федоркина, тоже ученого Московского университета, с которым меня познакомил Василий Петрович Агафонов, один из друзей Владимира Павловича Фролова.

Находясь в Москве и в Подмосковье, мы часто гостили в семье Анатолия Ивановича Мельчина, научного сотрудника Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, одного из самых верных и надежных «товарищей по оружию» на научном фронте. Он и его безупречно гостеприимная и добросердечная супруга Лидия Максимовна, их сыновья Волик и Сережа, а позже и Сережина жена Оксана многие-многие годы были для нас своими, родными, близкими людьми. Запомнилась совсем крохотная Наташенька – дочурка Сережи и Оксаны, внученька Лидии Максимовны и Анатолия Ивановича… Любили они ее беззаветно и лелеяли с особой душевной щедростью и теплотой. По этой причине Анатолий Иванович окрестил Наташеньку: «Это наш „культ личности“»…

В середине девяностых годов Анатолия Ивановича не стало. А затем ушла из жизни и Лидия Максимовна.

Но память навсегда сохранила их, на редкость душевных, отзывчивых и заботливых…

Трудно найти слова, которыми можно выразить наше безграничное уважение и любовь, признательность и благодарность Михаилу Алексеевичу Китаеву, многие годы руководившему кафедрой истории КПСС знаменитого «Физтеха» в Долгопрудном, его супруге Татьяне Сергеевне, их сыну Сереже. Все они запомнились необыкновенной душевной щедростью, сердечностью, бескорыстием, отзывчивостью, непринужденностью, искренностью. С ними всегда было легко и просто, тепло и в высшей степени приятно, как с самыми-самыми близкими людьми.

В тех научных баталиях, которые выпали на мою долю, Михаилу Алексеевичу Китаеву принадлежит особое место – первого оппонента на защите мною докторской диссертации…

Нас сроднило еще и то, что в годы Великой Отечественной войны Михаил Алексеевич освобождал мой родной город Барвенково от последней – третьей – фашистской оккупации.

…Когда грянуло «ново-русское» время, судьба уготовила мне жесточайшую участь оказаться в эпицентре борьбы за партию коммунистов России, её создание и возрождение после кощунственного запрета Ельциным – циничным «отцом российской демократии», вождем «демократической» контрреволюции, – в августе 1991 года.

Многие годы я жил «между небом и землей». И только когда получил «крышу над головой» и обзавелся телефоном, восстановилась связь с Михаилом Алексеевичем и его семьей. Два-три раза в год, по большим советским праздникам и на Новый год он непременно звонил нам. Это были светлые минуты.

…Прошел год, наступил новый, а его не слышно. Я заволновался. Попросил сына поискать в Интернете: нет ли на сайте физтеха упоминания его имени.

Вскоре Коля сообщил мне горестную весть: Михаил Алексеевич ушел из жизни. На сайте был опубликован очень проникновенный некролог о нем одного из его учеников и соратников…

Естественно, я назвал самых-самых незабываемых, самых близких и дорогих людей, которых нам подарила Москва, Жизнь, Советское время. Какие это были прекрасные люди! Было много и других. Все они продолжают жить в нашей памяти, в наших сердцах…