Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман

Как уже отмечалось, репрессии Временного правительства после июльского восстания были направлены не против партии, даже не против ЦК партии большевиков, а против отдельных вождей, главным образом, против Ленина. Но и против Ленина не был объявлен общий розыск. Его оставили в покое, лишь бы он не показывался на собраниях. Большевики же, в свою очередь, использовали бегство Ленина от суда, как акт мученичества и преследования старого революционера и «демократа» революционным демократическим правительством.

Тем временем, ЦК большевиков развертывает весьма интенсивную пропаганду дела Ленина. В июле ЦК и его местные филиалы выпустили 51 печатный орган (сюда не входят большевистские газеты, издаваемые Советами и профсоюзами). Из них только 13 органов были запрещены после июльского восстания, из которых пять (в том числе Центральный орган) начали выходить под новыми названиями и, кроме того, прибавилось еще пять новых («История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 183). Ежедневный тираж всех большевистских газет и журналов составлял накануне октябрьского переворота около 600 тыс. экземпляров (там же, стр. 253).

На VI съезде были приведены многочисленные данные о той огромной организаторской работе по подготовке революции, которую вели агенты ЦК на местах. Четыре заседания VI съезда были посвящены «докладам с мест». Докладывали Военная организация при ЦК, Военная организация при Московском комитете, Военная организация 12-ой армии и Румынского фронта, гражданские партийные организации — Петрограда, Москвы, Донбасса, Белоруссии, Кронштадта, Урала, Средней Сибири, Прибалтики, Поволжья, Грозного, Закавказья, Петроградской межрайонной организации и др. («Шестой съезд…», стр. 55–96). Все докладчики единодушно подчеркивали, что после июльского восстания местные большевистские организации работают еще более интенсивно, главное — легально, без каких-либо притеснений со стороны властей. VI съезд воочию убедил всех, кроме, кажется, Временного правительства и эсеро-меньшевистских вождей Советов, что большевики всерьез держат курс на вооруженное восстание в самом близком будущем. Это была не риторика, когда изданный ЦК от имени VI съезда «Манифест» (он был написан Бухариным) кончался словами: «…Грядет новое движение и настаёт смертный час старого мира. Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи!» (там же, стр. 276).

Трагедия свободной России заключалась в том, что в это предупреждение она решительно не верила. Самый распространенный предрассудок сводился к тому, что большевики, если даже и захватят власть, то не справятся с нею и не удержат ее. Против этого предрассудка Ленин даже написал специальную брошюру: «Удержат ли большевики государственную власть?» И Ленин без всяких обобщений и философских мудрствований отвечал на этот вопрос так: если старой Россией управляли 130000 помещиков, то новой Россией могут управлять 240000 большевиков. На основной аргумент противников, что у большевиков нет «культурных кадров», чтобы справиться со сложными задачами управления, чтобы овладеть государственной машиной, Ленин в полном согласии с Марксом отвечал: да мы и не собираемся ею овладевать. Мы хотим ее разрушить до последнего винтика, а это мы вполне можем. Управлять же новым государством мы будем через новую форму власти — через Советы.

Сейчас же после VI съезда перед ЦК стал ряд вопросов: как трактовать на практике снятие лозунга «Вся власть Советам!»? Означает ли это перенесение центра тяжести работы с легальных органов партии на ее нелегальные органы? Другой вопрос казался еще более щекотливым — на какую из двух столиц страны ориентироваться, как на будущий центр восстания, — на Петроград или на Москву? Наконец, был выдвинут и такой вопрос — допустимы ли принципиально соглашения между большевиками и другими советскими партиями против контрреволюции справа.

На первый и главный вопрос ЦК отвечает классической ленинской формулой: сочетать нелегальную работу с легальной. Оставаться в Советах, но всеми средствами дискредитировать данные Советы и добиваться их перевыборов. Даже идти и в такой легальный орган, как Московское государственное совещание (12–15 августа), где правые генералы Корнилов и Каледин собираются с представителями Государственной думы всех четырех созывов, вместе с Милюковым, Керенским, Церетели. Идти, чтобы образовать на совещании большевистскую фракцию, которой поручается выработать декларацию, «зачитать ее перед началом работы совещания и в знак протеста демонстративно покинуть зал заседаний» («История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 210).

Сделать это большевикам не удалось, так как ЦИК Советов, официально участвовавший на Московском совещании, исключил из состава своей делегации группу большевиков, разгадав их замысел. Тогда ЦК большевиков, пользуясь преобладанием большевиков в руководстве московских профсоюзов, объявил день открытия Московского совещания днем всеобщей политической забастовки.

Призыву ЦК последовало свыше 400000 рабочих Москвы и ее окрестностей (там же, стр. 211). Вот этот неожиданно большой революционный успех в Москве, которую до сих пор считали более консервативной по сравнению с Петроградом (потому и было созвано здесь Государственное совещание), заставил даже Ленина пересмотреть (на время) свою стратегию завоевания власти в отношении главного центра восстания. 19 августа Ленин писал:

«Москва теперь, после Московского совещания, после забастовки, после 3–5 июля, приобретает или может приобрести значение центра. В этом громадном пролетарском центре, который больше Петрограда, вполне возможно нарастание движения типа 3–5 июля… 3–5 июля 1917 г. в Питере лозунг взятия власти был бы неверен… Теперь совсем не то. Теперь в Москве, если вспыхнет стихийное движение, лозунг должен быть именно взятия власти» (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 77, 78).

В отношении временных блоков и соглашений с меньшевиками и эсерами ЦК держался другой политики, чем Ленин. После 3–5 июля Ленин уже в принципе отрицал всякую связь и всякие совместные акции с этими партиями. ЦК и Московский комитет, наоборот, именно теперь, в связи со слухами о подготовке выступления Корнилова, считали, что такие связи не только допустимы, но и полезны. На заседании «Узкого состава» ЦК от 14 августа было доложено, что в Москве создан Временный революционный комитет из 7 человек: двух большевиков, двух меньшевиков, двух эсеров и одного от штаба. На том же заседании «ЦК постановил войти в информационную связь» с ЦИК, в котором меньшевики и эсеры создали «Информационное бюро» из всех советских партий в связи со слухами о заговоре справа. Информационное бюро официально пригласило в свой состав представителей ЦК большевиков. Последний постановил направить туда членов ЦК Свердлова и Дзержинского («Протоколы ЦК РСДРП(б)», стр. 21).

Такое поведение ЦК вызвало резкий протест Ленина. В статье «Слухи о заговоре» он писал по поводу поведения ЦК и МК:

«…ясное сознание массами предательства меньшевиков и эсеров, полный разрыв с ними, такой же бойкот их всяким революционным пролетарием…» Ленин требовал «отстранить от работы членов ЦК или" МК, ежели бы факт блока подтвердился, и внести вопрос о формальном отстранении их до съезда на первый же пленум ЦК». (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 77).

ЦК эти требования Ленина оставил без внимания.

Глава 12. ЦК ПРОТИВ ПЛАНА ЛЕНИНА О ВОССТАНИИ

Впрочем, очень скоро, буквально через неделю, сам Ленин пересмотрит свою тактику по вопросу об отношении к эсерам и меньшевикам, пересмотрит настолько резко, насколько резкими оказались новые события — поход Корнилова на Петроград. Однако накануне похода Корнилова, между 21 августа (сдача немцам Риги) и 25 августа (начало похода Корнилова) Ленин не склонен к компромиссам. Как раз в это время он препровождает в ЦК «Листок по поводу взятия Риги», в котором он выдвигает лозунг «Долой правительство Керенского». Ленин требует, чтобы ЦК практиковал издание таких нелегальных листков с открытыми призывами к свержению правительства. Ленин предлагает подписывать подобные листки от имени «группы преследуемых большевиков», чтобы не подвергать опасности закрытия легальных газет ЦК большевиков. Характерна оговорка Ленина. Он пишет: