Обратная сторона. Том 1 - Виталий Вавикин

– И этого я тоже не помню, – зубы Данинджера начали выбивать неровную дробь. Казалось, температура под одеялом понижается критически быстро. Холод был повсюду. Данинджер сжался, крепче вцепился в руку Даяны, словно это был сейчас единственный источник тепла для него. – Дай мне один день, – попросил он.

Даяна почувствовала, как он прижимает ее руку к своей груди. Его тело дрожало так сильно, что дрожь невольно начала передаваться и ей.

– Не думаю, что это верно… – она подалась вперед, не в силах высвободить свою руку. – Если с тобой что-то случится, то я никогда не прощу себе, что позволила уговорить себя.

– Мне просто нужно немного согреться, – реальность вздрогнула, предлагая Данинджеру отправиться в теплый, красочный сон. – Просто немного согреться, – он потянул Даяну к себе, мечтая лишь о том, что ее тепло сможет согреть его. – Полежи со мной немного. Мне так холодно.

– Уэл! – Даяна едва успела положить шприц на прикроватную тумбу. Никогда прежде она не ощущала себя такой слабой и беспомощной. В памяти снова всплыл рассказ Макговерна о том, как Данинджер бросил Хэлстона через всю комнату. Сейчас фантастичность этой истории пошатнулась, приобрела иное толкование. Что если сейчас Данинджер ударит ее? Бросит так же, как бросил Хэлстона?

Страх сковал тело, лишил способности сопротивляться. Не снимая обувь, Даяна послушно легла рядом с Данинджером. Он укрыл ее одеялом. Тело его продолжало дрожать, но сейчас вместе с ним начала дрожать и Даяна.

– Ты такая теплая, – Данинджер обнял ее, прижался к ее спине. Под одеялом стало жарко. Даяна почувствовала, что потеет, но сейчас это было не важно. – Такая теплая, – Данинджер зарылся лицом в ее волосы.

Его губы прижались к затылку Даяны. Его рука скользнула под ее блузку. Даяна почувствовала, насколько горячие у него пальцы. Температура тела приближалась к критической. «Господи, он умрет, и виновата в этом буду я!» – подумала Даяна. Запах ее волос показался Данинджеру родным и знакомым. Реальность занесла ногу, чтобы шагнуть в сон, но так и осталась стоять на пороге. Не здесь и не там. Лишь руки сильнее прижали к себе источник тепла. Эта сила убедила Даяну в правдивости рассказанной Макговерном истории. Теперь сомнений не было. С Данинджером что-то происходит. Он меняется, становится сильнее. Она вспомнила Луизу Маккоун. Девушка перенесла болезнь, но осталась прежней. Может быть, и с Данинджером произойдет нечто подобное? Его объятия стали настолько крепкими, что у нее перехватило дыхание. Даяна попыталась высвободиться из объятий, но они держали словно тиски.

– Уэл! – прошептала она, боясь напугать его. – Уэл, ты делаешь мне больно.

– Прости, – он ослабил хватку и снова прижался губами к ее шее. Дышать стало чуть легче. Даяна положила голову на подушку и закрыла глаза. Дыхание Данинджера стало глубоким.

«Он скоро уснет, и можно будет уйти, – подумала Даяна, – он скоро уснет…»

Она зевнула. Сон подкрался к ней, напомнив о тяжести прожитого дня. Темнота сгустилась. Где-то далеко послышался звонкий смех Деби. Она бежала по полю белых ромашек, и сотни бабочек взлетали из-под ее ног, устремляясь в небо. Деби. Ее маленькая Деби. И теплое солнце висело высоко в безоблачном голубом небе. Казалось, так можно стоять целую жизнь. Греться в теплых солнечных лучах, смотреть, как играет ребенок, и не думать ни о чем плохом, не решать неразрешимых задач.

Даяна вздрогнула, ощутив едва уловимое дуновение ветра. Он пролетел над полем, колыхнув цветы, сбил с них желтую пыльцу. Жар уступил место прохладе. Даяна чувствовала холод, и реальность происходящего медленно начинала таять. Идеальный сон разваливался на части. Сначала исчезло поле ромашек, затем голубое небо, солнце, Деби. Последним был детский задорный смех, но и он вскоре уступил место размеренному дыханию Данинджера.

Его объятия ослабли. Одеяло сползло с Даяны. Было все еще темно, но Даяна не знала, сколько провела времени в этой комнате. Осторожно подняв голову, она попыталась выглянуть за окно. Сквозь плотно задернутые шторы виднелось черное звездное небо. Даяна взяла Данинджера за руку и попыталась убрать со своего плеча. Тело его было горячим, но температура, кажется, спадала. Даяна подумала, что это, возможно, всего лишь обман, потому что она сама еще недавно лежала под одеялом и согрелась.

Рука Данинджера опустилась на кровать за ее спиной. Даяна замерла, прислушалась. Ничего, не нарушилось даже ровное, глубокое дыхание. Она выждала еще минуту и осторожно поднялась с кровати. Шприц с вакциной лежал на прикроватной тумбе, и в голове возникла мысль, что можно попытаться сделать укол сейчас, когда Данинджер крепко спит и ничего не заметит. Затем в памяти всплыл образ доктора Дэя, его дикий предсмертный вопль.

Даяна убрала шприц в медицинский саквояж и вышла из номера. На улице было свежо и прохладно. После душного, спертого воздуха ей показалось, что она не сможет отдышаться в ближайшие несколько часов. Однако не прошло и пяти минут, как ее начало знобить. Хэлстон услышал, как открылась входная дверь, и открыл глаза. Даяна увидела, как вспыхнула подсветка его наручных часов.

– Не спишь? – спросила она, чувствуя, что смрадный воздух из номера Данинджера прицепился к одежде и теперь шел по пятам. Нужно было принять душ и переодеться. Недолгий сон в номере бывшего мужа лишь сильнее напомнил о долгом дне.

Даяна зевнула. Поставила саквояж на стол. «Два часа», – подумал Хэлстон, стараясь подавить зарождающееся раздражение. Поджав губы, он заставил себя ничего не говорить. Напряжение повисло в воздухе.

– Я приму душ и сразу лягу, – сказала Даяна, проходя мимо кровати.

Запах врезался в ноздри Хэлстона. Она пахла, как сейчас пах Данинджер, проведя в его номере два часа. Он повернулся на другой бок и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Иногда это помогало. Сон зашелестел опавшей листвой, отправляя его обратно в лес. Тишина и покой. Хэлстон шагнул вперед, изучая тушку мертвого животного…

Глава восьмая

Луиза Маккоун поднялась с кровати и подошла к окну. Утро только начиналось, но тишина уже действовала на нервы. Чистое небо обещало солнечный день, однако что-то в этой осенней безмятежности было не так. Не так с того самого дня, как болезнь отступила, позволив Луизе подняться на ноги. Что-то нарастающее, словно едва уловимый гул, которого с каждым днем становится все больше и больше. Гул, который никто не замечает. Никто кроме нее.

За окном ветер подхватил охапку желтых листьев и швырнул на пустынную дорогу. Никогда прежде Форестривер не был таким тихим и безлюдным. Даже в компании брата и его друзей было как-то до отвращения одиноко. Луиза передернула плечами и отошла от окна.