Несколько дней после конца света - Хуан Мирамар

– Кто их знает… – задумчиво ответил «крестьянский просветитель» и сразу заторопился к выходу.

Назад в дом гостеприимного Ивана они дошли быстрее, чем доехали до гаража, – Юхим вел их короткой дорогой, и двигались они в боевом порядке: сам Юхим шел впереди, сжимая винтовку и внимательно вглядываясь в темноту, а замыкал их маленькую колонну Иван с автоматом.

«Видно, птички и в крепость могут проникнуть», – опять подумал Иванов.

Ужин их ожидал по нынешним скудным временам царский. Питавшиеся последнее время в основном тушенкой и кашей, члены экспедиции отдали должное курятине с жареной картошкой, яичницей и разнообразным солениям. Все так наелись, что даже от выпивки отказались. Конечно, за исключением Урии, который, сославшись на ранение, потребовал «дополнительную лечебную дозу» и вскоре уже храпел на лавке у стены. За ужином Юхим рассказал о своем плане.

Оказалось, что фратрии действительно угрожает голод. Незадолго до приезда экспедиции по непонятной причине взлетел на воздух склад горючего на территории крепости и осажденным нечем было теперь заправить бронетранспортер – их единственную возможность выехать за пределы крепости.

– То воны, птычки, – мрачно сказал хозяин дома Иван.

Однако вождь фратрии не был в этом так уверен.

– Не известно, – сказал он, – да и не так уж и важно, кто это сделал. Важно добыть топливо, – и изложил свой план.

– Нам нужна ваша машина, чтобы съездить за горючим. Тут недалеко, в бывшей воинской части. Мы и БМП оттуда взяли, когда военные разбежались, взяли на всякий случай – но вот, видите, пригодилась. Топлива возьмем немного – один раз БМП заправить, а потом уже на ней съездим – большой запас наберем и вас до самого города проводить сможем. Хотя до города провожать не надо – зона этих птичек заканчивается через тридцать, от силы тридцать пять километров.

Все посмотрели на Переливцева. Он помолчал для солидности и сказал:

– Надо съездить – все равно другого выхода нет. Только машину посмотрю утром – может, на ней теперь вообще далеко не уедешь.

– Я имел в виду, что я сам съезжу на вашей машине, с Колей вот или с Петром. Мы лучше знаем, как с птичками обращаться, – уточнил Юхим.

– Нет, – жестко сказал Переливцев, – должен я ехать. С моей «Волгой» никто, кроме меня, не справится.

– Тогда мы все поедем, – заявил Штельвельд, – Вадика одного на съедение птицам не отдадим.

Спор, завязавшийся после этого, был долгим, но аргументы сторон не отличались разнообразием. Жители крепости говорили, что только они могут отбиться от страусов, Переливцев твердил, что машину не даст, а прочие члены экспедиции стояли на том, что друга в опасности ни за что не бросят. Наконец пошли спать, так ничего и не решив.

Когда Иванов проснулся на следующее утро, то понял, что проспал. В комнате никого не было. Тусклый свет утра, проникавший в окна хаты, говорил о том, что солнца по-прежнему не появились на небе и на дворе та же слякоть и полумрак. Вставать не хотелось. После вчерашних приключений и плотного ужина Иванов спал крепко, но, очевидно, этого было недостаточно. Не хотелось ничего делать, никуда идти. Иванов так бы и лежал, но тут в комнату ворвался, как всегда, энергичный и деловитый Штельвельд.

– Вставайте, граф, – сказал он с порога, – пожуй чего-нибудь и пошли стрелять.

– Куда? – лениво переспросил Иванов.

– Стрелять, – повторил Штельвельд, – Юхим там испытание нам устроил по стрельбе. Иначе, говорит, ехать – самоубийство.

– Так значит, едем?

– Ну да. Вадик уперся. Но с нами поедут Юхим и Иван. И «Волгу» в танк переоборудуют, – Штельвельд засмеялся.

Иванов вскочил с лавки, на которой спал, и пошел во двор умываться. Во дворе было туманно и мокро, но дождя не было и будто чуть посветлее стало небо. Освещение было такое, какое бывает туманным утром, когда вот-вот взойдет солнце.

«Скоро, должно быть, первое ярило выйдет, а за ним и другие. Давно не было», – подумал Иванов и, быстро умывшись из рукомойника, прибитого к дереву, вернулся в дом. Штельвельд ждал, сидя у стола. Он уже пил чай и налил Иванову.

– Поедем, птичек пугнем, – бодро сказал он. – Ты как стреляешь?

– Плохо, – ответил Иванов, – в армии плохо стрелял. А ты?

– Тоже плохо, – признался Корнет, – да не особенно и приходилось. Зато Урия, – он в восхищении пощелкал языком и сказал с кавказским акцентом: – Джыгыт!

– Урия хорошо стреляет? – усомнился Иванов.

– Не то слово! Левой рукой. Представляешь?!

– Кто бы мог подумать. Ну, пошли, посмотрим.

Иванов надел свой неизменный плащ и знаменитую черную шляпу, и они пошли на площадь, где проходили «зачеты по стрельбе». При дневном свете площадь перед входом в крепость уже не казалась такой большой, как вчера вечером. Это было всего лишь не очень широкое пространство между забором и первыми хатами села. Сейчас, как и вчера вечером, на этом пространстве собралась небольшая толпа жителей – как выяснилось потом, все население крепости – и одобрительными возгласами и аплодисментами приветствовала достижения стрелков.

На огневом рубеже Урия соревновался с Иваном – хозяином дома, в котором остановилась экспедиция. Стреляли из пистолета по мишени, укрепленной на столбе возле забора. Судя по реакции зрителей, побеждал Урия, и именно ему были адресованы аплодисменты, которые они слышали, подходя к площади.

Тут же стояла «Волга», и возле нее, сидя на корточках, возились с какой-то конструкцией «крестьянский вождь» Юхим и Переливцев. Увидев подошедших Иванова и Штельвельда, Юхим поднялся, протянул Иванову руку и сказал:

– Доброе утро, Володя! Вы видели, что ваш товарищ вытворяет? Если и вы такой же классный стрелок, то птички нам не страшны.

– Куда мне, – признался Иванов, – я человек мирный, – и добавил, – пока не разозлят.

– Хотите попробовать свои силы? – спросил просветитель.

– Да нет, – ответил Иванов, – я с автоматом умею обращаться, так что лучше уж сразу в боевой обстановке, если придется. А цирк я не люблю.

– Ладно, – согласился Юхим, – стрелков у нас хватает. Сейчас мы эту штуку приладим и составим подробную программу действий, так сказать, кто что будет делать по боевому расписанию.

– А что это за штука? – заинтересовался Иванов.

– Да вот хотим с помощью этой конструкции водителя защитить – ведь он самое главное и самое уязвимое звено в нашей обороне, – ответил «крестьянский вождь» и просветитель – в этой ситуации он, несомненно, заслужил оба эпитета.

При активном, но в основном словесном участии Штельвельда Юхим с Переливцевым взгромоздили конструкцию на крышу машины и стали привязывать ее стальной проволокой к стойкам кузова. Приспособление закрывало металлическими листами боковое и часть переднего окна у места водителя и должно было защищать его от ударов твердых клювов. В переднем щитке была сделана широкая прорезь для обзора.