До встречи в СССР! Империя Добра - Сергей Кремлев

И эту страну у кого-то хватает наглости обвинять в человеконенавистничестве?! И кто же её обвиняет? Те, кто превращал во Вьетнаме и в Сербии земной ландшафт в «лунный»?! Те, кто средь бела дня и на голом месте создаёт в России локальные войны?.. Ведь впору давать имена кратерам на русской земле от взрывов русских же бомб, снарядов и мин в Москве, в Приднестровье, в Чечне, на Кавказе… Кратер «Ельцин», кратер «Егор Гайдар», кратеры «Греф» и «Кудрин», разлом «Московского комсомольца»…

ТОТАЛЬНОЕ уничтожение страны невозможно без тотального уничтожения её интеллекта. Его и уничтожают, в том числе — в сфере отечественной космонавтики. Можно, конечно, делать пристойную мину при подлой игре… Можно вставлять расходы на космос отдельной строкой в «федеральный бюджет»… Да что толку! Хищные зубы «новых русских» и старых отступников проедят и бюджет, и расходы «на космос».

В нынешней странной «России» советский Центр дальней космической связи в Крыму оказывается на «иностранной» территории, так же, как и ракетно-космический Днепропетровск и электронно-космический Харьков… Слава советской космонавтики — космодром Байконур арендуется у якобы «независимого Казахстана», а по сути — у самих себя… В этой странной «Россиянии» русский научно-технический шедевр — космический «челнок» «Буран» превращён в аттракцион.

А нынешняя Международная космическая станция, как кукушонок выпихнувшая на орбиту ликвидации советскую космическую станцию «Салют»? Да, на ней работают и русские космонавты, и она обслуживается кораблями советской разработки. Но всё это «партнёрство» напоминает мне русскую сказку о мужике, которому доставались вершки, и медведе, которому доставался шиш без масла.

История советской космонавтики славна и событиями, и именами, и подвигами, и порывом первопроходцев. Но сегодня надо смыть грязь с настоящего, с ситуации нынешнего дня. Лишь тогда будет будущее и у Родины, и у её космонавтики — законного детища Российской Советской Страны Добра. Что же до нынешней «Россиянии», то в ней космонавтика не может не быть таким же пасынком, как и всё остальное, чем мы по праву гордились и над чем беззаветно работали.

В 1947 году поэт Алексей Фатьянов написал слова песни, которые поражают своим скорым пророческим смыслом и силой большого чувства:

Мы люди большого полёта,

Создатели новых чудес,

Орлиное племя — пилоты,

Хозяева синих небес.

Летим мы по вольному свету,

Нас ветру догнать нелегко,

До самой далёкой планеты

Не так уж, друзья, далеко…

Это было написано и пелось в СССР за десять лет до полёта первого искусственного спутника Земли и за четырнадцать лет до полёта Гагарина. Самому Гагарину — смоленскому мальчишке было тогда тринадцать лет.

А чуть позже того времени, когда была написана песня Фатьянова, председатель Специального комитета при Совете Министров СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Лаврентий Павлович Берия беседовал с молодым, ещё не маститым физиком-теоретиком Андреем Сахаровым.

Позднее Сахаров описал эту встречу в своих воспоминаниях, сам, похоже, не поняв, что написал. А написал он вещи интересные! Под конец беседы, уже заканчивая её, Берия спросил у Сахарова — нет ли у того каких-нибудь вопросов к нему? Сахаров признавался, что не был готов к такому общему вопросу, и «спонтанно, без размышлений» спросил:

— Почему наши новые разработки идут так медленно? Почему мы всё время отстаём от США и других стран, проигрывая техническое соревнование?

В своём описании Берии Сахаров не ушёл от примитивного «демократического» клише: «вкрадчивость, пухлая… мертвенно-холодная рука» и т. д. Но сам факт такого вопроса в таком кабинете такому собеседнику доказывает — против воли Сахарова, что Сахаров в кабинете якобы «страшного палача» Берии чувствовал себя полностью раскованно. Собственно, он сам признаёт, что «держался совершенно свободно».

Выходит, не было в СССР атмосферы тотального страха? Выходит, не боялся воспитанный в Стране Добра молодой учёный, что в ответ на его искренний, вызванный заботой о деле вопрос Берия обвинит его в «низкопоклонстве перед Западом, в умалении достижений советской науки и техники» и тому подобном? Выходит, автоматическая, спонтанная реакция молодого, воспитанного при Советской власти интеллектуала была не рабской, а хозяйской?

Не так ли?

Но самое интересное то, как Берия ответил на вопрос Сахарова о причине нашего отставания. Берия сказал:

— Потому что у нас нет производственно-опытной базы. Всё висит на одной «Электросиле». А у американцев сотни фирм с мощной базой.

БЕРИЯ «бил в точку», чего Сахаров — как типичный «расейский» (то есть с обязательной внутренней гнильцой) интеллигент — понять не мог. Уже на излёте жизни, в воспоминаниях, Сахаров в связи со своим вопросом и ответом Берии вспомнил некий «Меморандум» Сахарова — Турчина — Медведева, где задавался тот же вопрос, но причиной отставания лживо указывались «недостаток информационного обмена» и «недостаток интеллектуальной свободы».

А ведь прав был Берия. Только ему стоило прибавить, что база у нас тогда была слаба потому, что в царской России её вообще не было! Однако большевик Берия, как любой настоящий большевик, то есть — человек дела, не привык кивать на «дядю».

А вот я кое-что напомню читателю, воспользовавшись сведениями из «Военно-исторического журнала» № 5 за 2009 год. Там, в статье о роли создателя радио Александра Степановича Попова и о зарождении радиосвязи в русской армии, сказано следующее (за обширность цитат прощения не прошу):

«Общепризнанными и детально изученными являются сам факт и обстоятельства возникновения и широкого применения радио в Русском военно-морском флоте. Несмотря на усилия самого А.С. Попова и его последователей и соратников, должностных лиц Морского ведомства, к началу Русско-японской войны 1904–1905 гг. в России не была сформирована промышленная база для изготовления средств радиосвязи… Уже в ходе упомянутой войны руководство Морского ведомства вынуждено было лихорадочно предпринимать срочные меры… Как ни парадоксально (на самом деле для царской России, как и для «Россиянии», вполне логично! — С.К. ), но дело рук и ума отечественного изобретателя оказалось на то время под контролем иностранных поставщиков, прежде всего германской фирмы «Телефункен». С ней-то и пришлось заключать невыгодный, но необходимый договор о поставках новшества…»

И далее:

«Обстановка с развитием радиотехники (в Российской империи. — С.К. ) радикально изменилась буквально за 2–3 года. Если до этого А.С. Попов в письмах А.Н. Рыбкину (ближайший помощник Попова. — С.К. ), отправленных из Германии и Франции, отмечал, что в этих странах нет ничего нового и что отечественные разработчики от зарубежных не отстают, то уже в 1900–1901 гг. можно было наблюдать иное: отечественная новаторская мысль отставала от иноземной. Так, из-за отсутствия должной поддержки со стороны государства и производственной базы в России радиоаппаратура совершенствовалось медленно. В то же время правительство Германии и Англии этой проблеме уделяло максимум внимания. В этих странах выделялись значительные средства, разворачивались работы на лучших электротехнических заводах, создавались специальные лаборатории, к разработкам привлекались лучшие специалисты, проявившие себя в новой области техники…»

Казалось бы — всё ясно!

Ан нет! «Россиянских» интеллигентов двух сортов не бывает — уж если он интеллигент , то точно знает, что плохо пахнет лишь в краю родных осин, а виноваты в этом «германский шпион» Ленин, «проклятая Советская власть» и «тиран Сталин», не обеспечившие интеллигентам должной «интеллектуальной свободы». Зато всё иностранное в представлении «россиянцев» пахнет исключительно духами «Шанель № 5»! И вот в книге Владимира Хозикова «Секретные боги Кремля», изданной в 2004 году, цитируется ракетчик Борис Черток, достаточно плодотворно работавший в советском ракетостроении, но ставший особенно известным своими «толстостенными» «постсоветскими» мемуарами «Ракеты и люди».

Черток вспоминал (за обширность цитаты прощения опять-таки не прошу, что-то выбросить здесь не представляется возможным):

«Германские фирмы работали над массой технических проблем по своей инициативе, не дожидаясь указаний «сверху», они не нуждались в решениях Госплана или наркоматов, без которых ни один завод не мог выпускать никакую продукцию».