02 Дракон 3. Иногда они возвращаются - Игорь Алимов

— Вэйминцунь, — наконец подтвердил уйгур.

— А где Северная? — Универсальный переводчик работал исправно, и теперь Чижиков свободно говорил по-уйгурски. — Мне нужна Северная улица, дядюшка.

Уйгур оглянулся на небольшой невзрачный поселок за спиной, куда сворачивала от грунтовки узкая дорожка, больше напоминавшая тропу, — словно проверил, действительно ли это Вэйминцунь, не превратилось ли село за ночь в крупный индустриальный центр. Нет, все те же низкие домишки, крытые черепицей и местами соломой. лишь где-то тоскливо орет ишак.

— Так тут другой нету, парень. Тут одна улица: с севера — северная, а с юга — южная… — Уйгур подцепил рукой громадную связку перца. Потряс. — Перчика-то не желаешь прикупить? отдам задешево.

— Нет, дядюшка, спасибо, — отказался Чижиков. — Пошли, кот.

Уйгур проводил их рассеянным взглядом, а потом отвернулся и вновь уставился на пустую дорогу.

Чижиков двинулся по направлению к селу. Только сейчас полуденный зной настиг его — стало жарко, во рту пересохло, страшно захотелось пить. если в Пекине и потом в Урумчи было просто тепло, то здесь, в Вэйминцуне, царил настоящий ад. Котя где-то читал, что Турфан и окрестности находятся в котловине, благодаря чему и достигается такая дивная разница температур.

Поравнявшись с селом, Котя отер пот и выбрался на единственную в Вэйминцуне улицу. она шла параллельно дороге, вихляя и изгибаясь, и была довольно длинной. А впереди вставали горы, сливаясь вершинами с ослепительным синим небом, на котором не было ни единого облачка.

Котя посмотрел налево, затем направо — Вэйминцунь, казалось, вымер, ни души! В отдалении снова тоскливо вскричал ишак.

— Ну, дед, ты и дыру себе для жизни выбрал… — пробормотал Чижиков. — И где тут, спрашивается, дом номер пять?..

Никаких номеров на домах не было и в помине. По обе стороны единственной улицы пролегало по арыку, на дне которых хранилось воспоминание о воде. Ко входам в дома вели деревянные мостки, перекинутые через арык, что упирались в забор, за которым чахли придомные сады. Вдоль улицы равномерно торчали столбы — опоры линии электропередач, а от них к жилищам тянулись многочисленные провода.

Стояла звенящая тишина.

Котя подумал и свернул направо. В конце концов, село небольшое, обойти его целиком особого труда не составит. Вот только жарко очень.

Пятым или шестым домом оказалась лавка — Чижиков не умел читать ни по-китайски, ни по-уйгурски, но вездесущую рекламу «Кока-колы» опознал с ходу. К лавке, как и положено, вели мостки, упирающиеся в калитку в металлической ограде. И поскольку калитка была приветливо распахнута, Котя бодрыми шагами направился вперед.

После яркого солнца в лавке показалось темно и прохладно. Но никакой кока-колы! оглядев убогий ассортимент, обильно сдобренный развешанными там и сям связками красного перца, Чижиков нерешительно постучал пальцем по прилавку.

— Эй… есть кто-нибудь?

В глубине дома послышались шаги, откинулась цветастая занавеска, и в проходе явилась пожилая женщина в платке, с лицом, напоминающим печеное яблоко.

— Здравствуйте, тетушка… Мне бы воды холодной.

— Здравствуйте, — заулыбалась женщина. — Сейчас. Три юаня.

— Дайте две!

Откуда-то из-под прилавка возникли бутылки — действительно холодные. Котя открутил крышку и с наслаждением припал к горлышку.

— А что, тетушка, — сказал он, напившись и переведя дух, — где у вас тут пятый дом будет?

— Пятый-то? — задумалась женщина. — А, так это тебе, наверное, дом старого Чи нужен! Ты иди по этой стороне, — замахала она рукой, — и там, на северном конце улицы, он и будет!.. А ты, небось, родственник Чи? — полюбопытствовала продавщица. Видно было, что ей отчаянно скучно. — он хороший, очень хороший человек! Все старого Чи уважают и любят, вот как! Старый Чи любому готов помочь. В прошлом году, когда у Сайида огуза трактор забарахлил, Чи три ночи не спал, пока не починил, вот так!..

— Спасибо, тетушка, — улыбнулся Котя и поспешил на выход.

Выбравшись на знойную улицу, он первым делом снял шляпу и вылил остатки воды из первой бутылки на голову. Шпунтик посмотрел на хозяина с недоумением.

— Ничего, кот… — сказал Чижиков. — Мы на верном пути.

Пыля ногами по пустынной улице, Котя вглядывался в проплывающие мимо дома и примечал, что на самом деле Вэйминцунь — село далеко не безлюдное: то тут, то там замечал он лица, глядевшие на него из окон; а дремавший в саду под раскидистым чинаром дедушка до того оживился, когда увидел пришлеца, что даже вскочил на кривенькие ножки и доковылял до заборчика, чтобы как следует рассмотреть гостя села.

Видимо, у местных жителей было время уйгурской сиесты.

Впереди замаячил конец улицы, как вдруг Чижиков встал столбом — вот оно! Серый кирпичный дом под черепичной крышей без вкраплений соломы. Мостки через арык, заборчик, за ним чахлый сад — все как положено. И справа от входа, у стены возле дома, — невысокая скамейка. На такой удобно сидеть и наблюдать проходящую мимо жизнь: ты вроде как и на улице, и вроде как нет.

А над скамейкой, на стене, — те самые иероглифы, написанные мелом.

Котя понял, что дошел.

— Так, кот… — Во рту снова пересохло, и Чижиков потянулся к бутылке с водой. отпил, присел на корточки рядом со Шпунтиком. Сложил ладонь ковшиком, налил воды, подставил коту. — Ты, главное, не торопись, не нахальничай, веди себя прилично. Понял меня?

Шпунтик напился воды и с интересом оглядел дом.

— Готов?.. Тогда пошли.

Котя ступил на мостки — доски под ногами скрипнули. Нерешительно взялся за калитку: а как быть дальше? Как тут принято? Стучать? Так вроде не во что. Кричать: эй, кто в домике живет? А вдруг он ошибся?

Пока Котя размышлял, во двор вышла пожилая полная китаянка — в светлой сорочке и серых штанах; она проворно двинулась к калитке, близоруко всматриваясь в пришедшего. На полпути вдруг остановилась, охнула, всплеснула руками, расцвела в улыбке и припустила вперед. остановилась напротив замершего в предчувствии Чижикова.

— Костя? — спросила женщина звенящим от напряжения голосом. С сильным акцентом, но по-русски. — Костя?..

— Костя… — пересохшими губами подтвердил Чижиков. он смотрел на китаянку во все глаза: это была та самая женщина, которую он видел, когда «пробивал» деда Вилена в первый раз.

— Наконец-то… — выдохнула женщина. — Мы тебя так долго ждали, так долго… — затараторила она по-китайски, потом запнулась и перешла на русский: — Понимаешь?

— Прекрасно понимаю, — по-китайски ответил Котя. — Я вас видел, но не знаю… Кто вы? — спросил он с замиранием сердца.