Время больших отрицаний - Владимир Савченко

А?..

Эти опасения обсуждали, но тоже не пропустили в информсеть. НИИвцы-верхние уже многое не пропускали туда.

Оставалось надеяться, что не сбросятся. Не было такого факта. Тем не менее Буров распорядился срочно изготовить второй комплект таких Ловушек.

Дублирование — основа надежности.

То есть лучше бы, безопаснее — еще мельче. Но тогда утрачивается совсем производительность.

— Послушайте, — уныло сказал Шурик Иерихонский, — но если брать такие километровые крохотулечки, то для Материка их понадобится, я извиняюсь, добрый миллион! Это ж на сколько лет работы? На века?..

Работа шла в «нулевом» времени. За день успевали взять десяток-полтора астероидов.

Иерихонский сделал соответствующий пересчет этого миллиона небесных валунов на дни работы в Овечьем, на пересылку, упаковку на полигоне… Да, получилось на век с гаком.

Выходило, что и эта мысля — не та. Не наилучшая.

в День текущий 13,6512 октября

то есть 14 окт в 15 ч 26 мин -

произошло открытие, без которого они могли бы обойтись.

С размытой шлейфовой орбиты за Марсом был добыт Сорок Девятый Астероид. Очередная километровых размеров глыба рваных очертаний была выужена Ловушками и доставлена на площадку-котлован выше Овечьего ущелья. Назвать же космический камень заглавными буквами пришлось вот почему: когда опустили его на смотровую площадку, обратили внимание, что зазубрины на стороне его, оказавшейся вверху, странно периодичны: выступ — впадина, выступ — впадина… по огибающей, по дуге. Равных размеров и высот.

— Шестеренка, — сказал Панкратов.

— Без часов, — добавил Климов.

Действительно, на фоне искаженного розово-синего неба вырисовывался как бы краешек гигантской шестерни.

— Никакие не часы, не шестеренка, — выразил мнение Шпорьтко, любитель фантастики. — Просто признак разумности. Искусственная структура.

Они втроем добывали эту глыбу.

— Вот что, на полигоне ее ставим в середке и этим местом вверх. Там и рассмотрим.

Там и рассмотрели. Сперва с ВнешКольца, потом с «Бригантины», потом, когда вскарабкались, вблизи. Да, это была часть не то сооружения, не то изделия. Не сооружения, потому что не сооружали, не собирали — удаляли лишнее из каменного монолита. Есть в Индии, в Гималаях, храмы, вытесанные в цельной скале подобным образом — с колоннами, алтарем, скульптурами. На этой глыбе таких подробностей не оказалось; каждый выступ — «зубец шестеренки» — был размерами с крепостную башню. Внизу все они переходили в отвесную стену, вдоль которой шел также вытесаный в монолите ров.

Все это находилось на выпятившемся утесом краю глыбы и со всех сторон оборвано сколами; по ним легко угадывался материал: гранит и базальт. Осадочных пород, как и признаков наличия морей, воды, не было.

Поверхность же всего, что не попало в сколы, была оплавлена. В том числе и грани зубьев «шестерни». Так что если и имелись на этих башнях фигуры или письмена, они все пропали.

Открытие, без которого они вполне могли бы обойтись. Обескураживающее, руки от него опускались. Одно дело таскать астероиды просто как небесные бесхозные камни — мало ли их, кому они интересны! — и совсем другое, когда это вон, оказывается, что.

… Крепость ли это была, храм ли, что-то еще — дело второе. Десятое, собственно. Главное же — да, между Марсом и Юпитером жила, вращалась под Солнцем планета. На ней была жизнь, обитали разумные существа. И судя по тому, что в итоге осталось облако обломков — да и по оплавлению поверхности, признаку многотысячеградусных температур, она бабахнула, как осколочная граната. Раз — и нет. Как, почему?..

А если судить по размерам и формам «шестерни», то создавшие ее и трудились долго, и работали явно на века, на тысячелетия — то есть были уверены в надежности, прочности своего мира. Как мы — в надежности и прочности своей планеты.

И… горячий привет. Очень горячий, тысячеградусный. Даже фигур, скульптур не осталось, оплавились; не угадаешь, какие они были.

Знание, без которого лучше бы обойтись. Живешь так, действительно, живешь — и…

Разговор с глазу на глаз.

— Послушайте, Витя, а в этом что-то есть, — сказал Варфоломей Дормидонтович.

— Что и в чем?

— Ну, что внешние факты и обстоятельства притормаживают нас, слишком быстрых на мысль и решения. Придерживают за штанишки, как зарвавшихся детей. Вот и Сорок Девятый этот астероид с Шестеренкой… Может, нам пора остановиться с небесными заготовками?.. Мы вправду разактивничались сверх меры. Вы знаете происхождение слова «халтура»?

Вопрос был неожиданный и с подтекстом.

— Ну… наверно «плохая работа».

— Нет. «Халтурой» у воров именовалось обворовывание могил — со свежими покойниками, на другую ночь после похорон. Таких воров соответственно звали «халтурщиками». Это были последние люди в блатном мире.

— Так вы что, аналогию, что ли, проводите?!.. С нами, берущими из космоса!

— В какой-то мере да. Мы орудовали не в астероидном поясе, а на астероидном кладбище.

— Ну, знаете!.. И что же вы предлагаете?

— Остановиться, притормозить, подумать. Разобраться с тем, что мы набрали, наворотили на полигоне. Освоить как-то. И думать, думать дальше.

— Вы еще скажите: в этом и есть сермяжная правда — как Васисуалий Лоханкин. — мрачно буркнул Буров.

Разговор шел с ним. В кабинете директора.

— Не кукситесь, Витя, — мягко, вразумляюще, как старший сказал Любарский. — Сорок Девятый с Шестеренкой получился от катастрофы там. А здесь?.. Вы по карте не прикидывали, на какую территорию раскинулась градусная сетка нашего полигона — и насколько распространятся все камни… особенно, если мы наполним «корыто» под завязку, под Материк… в случае чего? Ведь на реальные сотни километров. Сметая все.

— Нет. Но страхующие Ловушки К8640 готовы, можно подвесить.

— Это хорошо. А все-таки давайте остановимся. И пусть то, что есть, окажется… ну, первой примеркой к Материку, что ли?

Полилог типа Они. Сначала на зазубринах-»башнях», под МВ-солнцем — слепяще голубоватым и маленьким на сей раз, электросварочным каким-то. Потом в башне, в сауне.

— Слушайте, как это может быть? Все гипотезы конца света, какие я читал, саму планету щадят. Поверхность, мол, пострадает, жизнь на ней уничтожится… но шарик будет летать дальше. Ведь здоровенный же, на тысячи километров!.. Как он может взорваться?

— Так разнести огромный шар, целую планету, мог только ядерный взрыв. Изнутри.

— Значит, такие они там творили дела.

— Никто там ничего не творил, все произошло природным путем. Нет, серьезно. Вы о радиогенном тепле слышали?

— Что идет из глубин Земли от распада урана и тория? Конечно.

— А знаете, какой от него геотермический градиент? Три градуса на сто метров в глубину. Тридцать на километр. Проверено до пяти-шести километров, там под 150–200 градусов по Цельсию. Вы хоть представляете, что это такое? Если перенести на поверхность, то в десяти километрах отсюда, в станице Глинской, на 300 градусов жарче; там все сварились и изжарились. А в Катагани температура как на поверхности Солнца…