"Фантастика 2023-98". Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ефремов Андрей Николаевич "Брэм"

Куда тревожней выглядели поступающие от Седова и Зазерского доклады. Действующие к югу три эскадрона успешно сбросили обратно в воду один из турецких таборов, и тоже самое провернули казаки Зазерского. Правда, там и там имелись потери, а враг сдаваться не собирался, продолжая накапливать силы.

Пришел хмурый, с перевязанной головой, Боян Златко, сообщивший, что пять десятков ополченцев выбыло из строя. Ситуация накалялась. Главным для нас стоял следующий вопрос — пойдет ли враг под вечер на новый штурм брода или отложит все до утра. Если они решатся действовать сегодня, то наверняка вторую атаку подготовят более тщательно и мы можем не удержаться, ведь значительная часть наших сил патрулирует Вид, и отзывать их нельзя.

Но где же этот чертов Кнорринг? Почему он ползет, словно вошь по мокрой шинели? Вернувшийся от него вестовой так торопился, что загнал лошадь и сведения принес неутешительные: генерал со своей бригадой только лишь прошел Мечку и велел передать, что торопится, как может, но общая усталость и то, что бригада растянулась, затрудняет марш. К тому же они потратили несколько часов, ожидая, когда им подвезут патроны.

Меня подобное сообщение заставило выругаться и отвесить в адрес Кнорринга ряд нелицеприятных эпитетов. Какая усталость, какие патроны? Ведь ясно же, что они недавно вышли из Никополя, и все у них в порядке! Да тут банальная зависть и вражда, замешанная на желании подставить меня и показать, что Михаил Соколов — обнаглевший, зарвавшийся щенок, вот в чем дело. Ну Кнорринг, ну скотина!

Все же я и второго вестового к нему направил, буквально требуя поторопиться. О гордости пришлось на время забыть, мне о людях надо думать! От Мечки до Вида двадцать пять верст. Если генерал пожелает, то он будет здесь через пять часов. Вот только вопрос — захочет или подойдет к утру? Я и третьего вестового успел к нему отправить, и к Скобелеву за помощью обратился, но до друга было еще дальше, и поддержка вряд ли успеет подойти.

Прошел очередной час, напряженный и беспокойный. Седов вновь откинул неприятеля в районе Трнина, а вот Зазерский сообщил, что неприятель реку на его участке все же форсировал и сейчас успешно укрепляет плацдарм. Сил для того, чтобы скинуть их в воду, донцы не имели.

Все указывало на то, что мне придется отступать, Особую бригаду банально могли окружить. Ломов и Гахович так же высказались за отход, но я колебался, не зная, на что решиться. Я помнил историю и видел, что если Осман-паша возьмет Плевну, то может повториться старый сценарий. Город без турок — пустое место, но когда они там закрепятся, то ситуация переменится кардинально. Отряду Гурко, который сейчас рвется к Балканским перевалам, придется забыть о наступлении, имея в тылу такую сильную группировку. Плевна опять станет камнем преткновения, за который начнется многомесячная позиционная война. Но иного пути, кроме как отход, у нас уже не оставалось. Гибель Особой бригады, артиллеристов и ракетчиков кроме вреда ничего более не принесет русской армии. Отступать совсем не хотелось, но и губить людей почем зря я не имел права.

В небе беззаботно пели жаворонки. Жара начала спадать, но особого облегчения погода не принесла. Турки на брод пока не лезли, но пушки их стреляли деловито и спокойно. Наших артиллеристов было меньше, и приходилось им тяжелее. Два орудия у Ломова уже вышли из строя вместе со всей обслугой и десятком лошадей. Вздохнув и поймав взгляд Фалька, я принял тяжелое решение.

— Отправляйся к Ломову, Людвиг, пусть начинает сниматься с позиций, мы отходим. И Гаховичу такой же приказ передай.

— Слушаюсь, — адъютант ушел.

— Михаил Сергеевич, у нас гости, — мои невеселые раздумья прервал Ян Озерский. — Драгуны пожаловали.

— Драгуны⁈ — сказать, что я был обрадован и одновременно ошарашен, значит ничего не сказать.

Офицеры расступились и ко мне подошел среднего роста, примерно сорока лет, мужчина в темно-зеленой форме, кепи с двухглавым орлом, новенькой портупее, кобуре с револьвером и скрипучих сапогах со шпорами.

— Полковник Ребиндер Александр Максимович, командир 4-го драгунского Екатеринославского полка, — по-военному четко представился он. Голос был слегка хриплым, слегка надорванным, показывая, что его хозяин любит покричать, отдавая приказы. — Согласно указанию Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича мы присоединены к вашей Особой бригаде. Сутки седла не покидали, шли ускоренным маршем. Последний час ориентировались на звуки стрельбы.

— Сколько у вас людей, Александр Максимович? — широкой улыбки я сдержать не мог даже при всем желании.

— Десять рот, ваше превосходительство, — если он и обратил внимание на мой относительно молодой для генерала возраст, то мысли свои оставил при себе. — Тридцать восемь офицеров, девятьсот строевых и двести девяносто нестроевых солдат. Со мной также сотня Владикавказского полка есаула Квочкова, по дороге их прихватили.

— Похоже, вас сам Господь мне послал! — не чинясь, я обнял драгуна, от чего тот удивленно распахнул глаза. — Ну, теперь дела у нас пойдут! Ломову и Гаховичу передайте, что прежний приказ отменяется. Пригласите их сюда. Присаживайтесь, полковник. Расскажите, как вы так быстро добрались до нас? Признаюсь, я ждал вас не раньше утра.

— Личная просьба цесаревича Николая Александровича, он просил нас поторопиться, — ответил Ребиндер. Было видно, что полковник польщен как моим отношением, так и доверительным отношением со стороны наследника. А Николай Романов молодец, ничего не скажешь.

Ребиндер по первым прикидкам человеком оказался решительным, смелым и понятливым. Два раза ему ничего разжевывать не пришлось. Нашу диспозицию, план, сильные и слабые стороны он ухватил моментально. Его драгуны, вооруженные шашками и карабинами со штыками, деловито устраивались, всем видом показывая, что встретят неприятеля как полагается. Они умели прекрасно сражаться на земле, а то, что полк вооружен карабинами Бердана, а не Крнка, являлось одним из факторов, почему наш с цесаревичем выбор остановился именно на них. Трубачи, вахмистры и офицеры были дополнительно укомплектованы револьверами Смит энд Вессон. Глядя на них и сотню казаков Владикавказского полка у меня даже на сердце потеплело — как же вовремя они подошли!

— Прекрасно! Значит, действовать будем так: семь рот драгунов занимают брод, усилив болгарское ополчение. Все прочие — на помощь Зазерскому!

Офицеры разбежались, а по нашему лагерю словно прошелся порыв ветра. Подъезжающие драгуны спешивались и их тут же отводили в окопы. Те из гусар Смерти и донцов, что помогали на броде, теперь залезали в седла. Я сам решил возглавить данный отряд, присоединив к нему кубанцев Керканова, три роты драгун и сотню есаула Квочкова. Теперь у нас появились свежие силы. Учитывая относительную безынициативность турок, мы могли рискнуть и показать свой характер.

К Божурице скакали быстро, не теряя времени. Зазерский обрадовался нам неимоверно и быстро ввел в курс дела. На восточный берег Вида переправиться успело около тысячи башибузуков, и мы имели все шансы с ними расправиться. Обсуждение плана не заняло много времени и уже через час пустив спешившихся драгун берегом реки мы навалились на неприятеля с другой стороны.

Дело оказалось жарким, но непродолжительным. Турки сражались трусливо, явно уверенные, что на них вышли основные силы Западного отряда и победы им не видать. Мы потеряли сотню людей, в основном драгун. Неприятель оставил на поле боя втрое больше. Часть турок спешно и в панике отступила обратно на свой берег Вида, а часть мы взяли в плен.

В вечерних сумерках я наблюдал, как по реке плывут трупы людей и животных, в то время как наши солдаты связывают пленникам руки и отводят в сторону. Несмотря на апатию, следовало незамедлительно возвращаться к броду.

И вновь седло, и вновь дорога. Усталость накапливалась медленно, но неотвратимо, вот только выходных на войне не предусмотрено. Отдыхать мы будем позже, когда водрузим русский флаг над Константинополем или когда выполним текущую задачу, если говорить не столь высокопарно.