Квест Академия. Том 1 и 2 - Марина Ефиминюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отчет пришлось ваять напарнику. Он проиграл спор о том, кто наш кустик: мальчик или девочка. Форстад орал, что только бабы способны сковырнуться без сознания и в обмороке отрастить клыки, а я доказывала, мол, девице никогда не придет в голову поиться тем, чем нормальные люди растираются от ушибов. Рассудил нас учебник магистра Ранора, где черным по белому написали, что в природе цвет мужских растений варьируется от бледно-розового до ярко-малинового.
– Вообще нелогично, – буркнул Илай, в сердцах захлопывая книгу.
– Форстад, все к лучшему. У меня ужасный почерк, нам бы снизили баллы за грязь, – ухмыльнулась я. На радостях поцеловала бы учебник, но обложка была слишком замызгана.
– Эден, давай на камень-ножницы-бумага, кому отчет писать? – попытался вывернуться он.
– Нет!
На занятие по флоре Рейнсвера я принесла маграцию в стаканчике. Хотела из вредности заставить Мажора тащить неподъемное ведро, но в последний момент сжалилась.
Мы оказались единственными, у кого растение не только взошло, но и выжило. Жизнерадостный кустик вытаскивал зубастый цветок и с любопытством осматривал сородичей, которые спокойно сидели в земле и не пытались делать ноги, если им что-то не нравилось или очень хотелось приложиться к бутылочке с растиркой.
Магистр пришел в восторг, вцепился в аккуратно завязанную папку с отчетом, словно ему в руки попали секретные документы.
– Это поразительно, друзья! – воскликнул он, удивив тем, что мы из «вандалов» неожиданно превратились в «друзей», очевидно, дикой природы Рейнсвера и магистра лично. – Цветущая маграция! Как вы сумели добиться удивительного результата всего за несколько дней?
Я наступила Илаю на ногу, чтобы не вздумал брякнуть что-нибудь о растирке. Он кашлянул в кулак, стараясь сдержать смешок, и серьезным тоном ответил:
– Мы очень старались.
– Превосходно! – восхитился Ранор.
– Вы нам поставите «превосходно»? – обрадовалась я.
– За работу ставлю «хорошо». – Он зажал папку под мышкой и потянул руки к стаканчику с кустиком. Кустику страсть как не понравилось, что его пытается сцапать чужая человеческая особь, и он щелкнул пастью.
– Почему? – осторожно отвела я стакан от подрагивающих от нетерпения узловатых пальцев магистра.
Со стороны Илая раздалось издевательское фырканье. Пришлось подавить веселье в зачатке, снова незаметно наступив насмешнику на ногу.
– Вы травили арауст, – напомнил Ранор и снова захотел забрать стаканчик.
– Он на нас напал. – Я не позволила дотянуться до вожделенной маграции.
Магистр одарил нас с напарником раздраженным взглядом, пожевал губами и буркнул:
– Пожалуй, вы заслужили «превосходно».
– За зачет, – подсказала я.
– Перебор, – душевно улыбнулся он, – но за маграцию непременно поставлю.
Магистра, что-то объяснявшего о фауне Рейнсверских болот, я слушала вполуха. Взгляд то и дело останавливался на кустике, стоящем на полке среди остальных растений. Зубастый цветок, похожий на злобный глаз, высовывался над краем стакана, медленно ходил туда-сюда, как маятник, а потом, сомкнувшись в плотный бутон, спрятался. Стыдно сказать, но меня страшно заботила судьба собственноручно выпестованного создания.
Занятие закончилось, народ потянулся из учебного класса в оранжерею, а я подошла к магистру, собирающему папки с отчетами. За его спиной тряпка сама собой стирала с грифельной доски рисунок какого-то уродливого корешка. Впрочем, сомневаюсь, что существовали растения уродливее, чем маграция, похожая на человечка с растущим из макушки цветочком.
– Что вы хотели, адептка… – Ранор примолк и напряг память, чтобы вспомнить мою фамилию.
– Эден, – не стала я мучить старика. – Магистр, те растения, которые мы сегодня принесли, их высадят в оранжерее?
– Нет, – мягко улыбнулся он. – Откровенно говоря, они не представляют собой особой ценности.
Страшно обрадовавшись, я уже открыла рот, чтобы попросить мой кустик-зубастик назад, в конце концов, в комнате его дожидалось неподъемное ведро земли, полтора флакона согревающей растирки и естественное освещение из окна без штор, но Ранор добавил:
– Все, кроме маграции.
– Вот как… – пробормотала я и вдруг поймала себя на том, что по-детски расковыриваю на пальце заусенец. – Значит, его высадят.
– Что вы! Зацветшая мандрагора является ценнейшим компонентом для лечебных снадобий.
У меня вытянулось лицо.
– Подождите, магистр, – изменившимся голосом вымолвила я, – хотите сказать, что мой кустик порежут на кусочки, высушат и отправят на алхимические вытяжки? Он же живой!
На лице Ранора появилась добрая, вкрадчивая улыбка серийного маньяка.
– Маграция, или рейнсверская мандрагора, – это просто корень. Она не обладает сознанием и нервной системой, не испытывает боли. Понимаете, адептка…
– Эден, – невольно напомнила я.
– Вы же не пугаетесь, когда кто-нибудь выкапывает из земли батат, и не падаете в обморок, если чистят морковь.
– Но маграция не похожа на морковь, – не согласилась я.
– Ваши суждения ошибочны и противоречат науке, но «превосходно» за выращивание растения я все еще готов поставить, – непрозрачно намекнул он, что дальнейшая дискуссия может привести к снижению балла, и выразительным жестом подхватил со стола папки. – Всего доброго, адептка…
– Да уже не важно, – страшно расстроенная, махнула я рукой.
Вечером у моей двери обнаружилась метла! Самая обычная истрепанная метла из чулана кастеляна, перевязанная красной ленточкой. В прутья была воткнута сложенная вчетверо записка. Когда я развернула послание, почувствовала, как мелко задергался глаз.
«Какая ведьма без метлы?» – задавался насущным вопросом Илай.
– Готовая убивать, демоны тебя дери! – прорычала я и, схватив подарочек, бросилась на восьмой этаж.
Пока неслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, придумала три способа умерщвления белобрысого аристократа и почти десяток, как незаметно прикопать труп в парке. В плане имелось единственное тонкое место: без подельника незаметно оттащить здорового парня не удавалось даже мысленно, разве что сразу выбросить в окно.
По дороге мне встретился Дживс, вечно мешавшийся под ногами, когда я планировала укокошить его лучшего друга.
– Ведьма, почему не летишь, а тащишь метлу? – паскудно хохотнул он.
– Сломалась!
Ручка на двери у Форстада горела красным цветом. Без колебаний я постучалась… ногой. Грохот стоял такой, словно дверь выламывают. С другой стороны, почему «словно»? Не пустит – вломлюсь и устрою генеральную уборку белобрысых придурков, считающих себя остроумными. Но ждать не заставили, открыли. Илай оказался полностью одетым и почему-то страшно довольным.
– Одна? – быстро спросил он.
– С метлой!
Секундой позже я оказалась затащенной в комнату.
– Молись, Форстад! – процедила сквозь зубы. – Я придушу тебя красной ленточкой и похороню вместе с этим орудием труда!
– Чем я провинился?
– Идиотским чувством юмора!
И тут на столе я обнаружила знакомый стаканчик с торчащим и трясущимся цветочком. Ярость мигом утихла.
– Что это? – почему-то зашептала, а не сказала в голос.
Волоча
