Черно-белый танец - Анна и Сергей Литвиновы

Она выскользнула из его объятий и быстро сняла свитер через голову. Потом, также через голову, стащила лифчик. Прямо перед его лицом ощутились ее белые плоские груди с темными, почти черными сосками.

– А где твой муж? – хрипло спросил он.

– Муж объелся груш, – засмеялась она. – Не бойся, он не придет. Он в командировке. В загран-командировке, – добавила Милка со значением.

К ее ногам упала юбка.

Потом она опустилась перед ним на колени и стала расстегивать его брюки…

– …Ладно. Я поняла, – прервала Настя рассказ Арсения. – Все то же самое мне рассказала и она. Она, Милка Стрижова. Это я заставила ее пойти к следователю… Вот таким образом у тебя появилось алиби. И вот почему, я думаю, тебя выпустили.

– А отчего Милка вдруг решила все рассказать? Только сейчас?

Настя дернула плечом. Теперь она уж точно выглядела как совсем чужая женщина. Абсолютно посторонняя.

– У нее с мужем нелады. Она любовников меняет, как перчатки. Не волнуйся, она быстро нашла тебе замену. Много замен.

– Мне она безразлична, – глухо сказал Арсений. – Можешь верить, можешь нет. И тогда была безразлична. Это был просто… Просто несчастный случай. Я другого не понимаю: почему Милка не рассказала обо всем тогда? Когда меня посадили? На следствии? Ведь ее же вызывали, наверно, к следователю?…

– Не понимаешь?! – глаза Насти сузились. – Правда не понимаешь?! Ну, ты дурак, Челышев, прости меня господи! Да ведь она – мстила!… Мне мстила. Мстила за то, что у меня богатые предки. За то, что у меня шмоток полно. За то, что я себе парня хорошего нашла – тебя, дурака, то есть… И она… Она добилась своего. Отомстила мне, и даже с лихвой. Она тогда, в тот день, одинадцатого марта, думала просто с тобой переспать – и этим меня уесть… Мужика отбить!… Да что может быть для подружки сладостней!… А она, видишь, совсем мне жизнь поломала. И тебе заодно – тоже.

Настя отвернулась. Потом снова глянула прямо в глаза Арсению – и опять ее взгляд был чужим, недобрым.

– Я вот другого не понимаю: а почему ты тогда, на следствии, молчал? Почему ты ничего не рассказывал? Ведь этот перепихон, – она презрительно скривила рот, – был твоим алиби!… Ты-то что молчал?!

– Ну, я, во-первых… – пробормотал он, глядя в сторону. – Во-первых, я не хотел ее компрометировать. Она все-таки была замужем…

– Боже, какой благородный! – язвительно бросила Настя. – Настоящий джентльмен! И ты, ради спасения чести прекрасной дамы – этой Милки несчастной! – такую муку решил принять?! В лагеря пошел?! На десять лет сам себя посадил?! Нет, ну ты, Челышев, и впрямь дурачок. Юродивый!…

Она фыркнула и отвернулась.

Арсений, по-прежнему глядя в сторону и мучительно подбирая слова, сказал:

– Но, понимаешь, мой адвокат… Которого ты наняла… Кстати, спасибо тебе за это… Я очень тебе признателен… Он, наверное, правда классный адвокат… Так вот он говорил, что и без этой истории, без моего алиби, он вполне обойдется. И справится. И что все у меня образуется. Что никаких улик у следователей на самом деле нет. И что не надо никому рассказывать, что я в тот день, одиннадцатого марта, и как раз в то время, когда твоих… твоих убивали, был с Милкой… Потому что тогда мне придется говорить об этом на суде. И, разумеется, об этом случае узнают все. И судьи, и прокурор… И ты… И этот случай сыграет как раз совсем не в мою пользу… Моральный облик и все такое.

– Вот как? – удивленно подняла брови Настя. – Значит, адвокат сам просил тебя ничего не говорить на следствии о встрече с Милкой? Не подтверждать твое алиби? И именно поэтому ты ничего не сказал?!

– Да, – сосредоточенно кивнул Арсений.

Настя задумалась, а потом глухо произнесла:

– Вот так адвокатишка… Настоящий профессионал… Ну, маманя, ты мне и удружила…

– О чем ты?

– Не я нанимала адвоката! – яростно выпалила Настя. – Не я. Не я платила ему. Откуда у меня тогда были деньги! Нанимала его и платила ему мама. Я только просила ее, чтобы адвокат был самый лучший.

– Значит, он оказался не самым лучшим, – спокойно заявил Арсений.

– А я… а я… – пробормотала Настя. – А я поверила ей! – И закончила уж совсем непонятно: – Я честно выполнила свою часть сделки!

– Какая сделка? О чем ты? – потребовал Арсений.

– Ни о чем, – отрезала она. И резко перевела разговор: – Положить тебе еще? Добавки?

– Да! – решительно сказал он. – Да!

Насте показалось, что пища волнует его в данный момент куда больше, чем следствие, вина, Милка, адвокат… Она вскочила, стала греть ему порцию, прибереженную для себя. Она и не думала, что у него окажется такой аппетит.

– А как ты? – вдруг спохватившись, вяло спросил Арсений. – Учишься, работаешь?

– Я на дипломе, – ответила она, не оборачиваясь. Помешивала шкворчащую картошку с мясом. – Потеряла год, когда Николенька родился. Уходила в академку. Ну, и работаю одновременно. Корреспондентом, в «Московских новостях». Это сейчас самая лучшая газета. За ней у киосков очереди с шести утра стоят.

– Да, здорово я от тебя отстал, – безучастно произнес он.

– Ничего, нагонишь. Ты талантливый.

Она поставила перед ним тарелку с едой.

– Будешь писать мемуары. Для «Московских новостей» и «Огонька». Лагерная тема сейчас в моде.

Он передернулся.

– Что, не хочешь вспоминать? – она поняла его жест.

– Не хочу, – резко отрубил он.

– Тогда поможешь мне раскрыть, кто убил моих деда с бабкой.

– Раскрыть?

– Ну да. Тебе же нужно оправдаться. Следователи, мне кажется, не очень-то будут землю рыть из-за убийства четырехлетней давности. А ты никогда не отмоешься добела, пока не найдешь настоящего убийцу. А мне… Мне это тоже надо. Отомстить.

Лицо Арсения вдруг выразило такую растерянность, что Настя пожалела, что сказала об этом. «Похоже, пока он не адаптировался, с ним нужно обращаться как с маленьким, – подумала она. – Не ставить перед ним никаких задач. И говорить только о самых простых вещах».

– Ладно, – решительно заявила она. – Сейчас поешь – и баиньки. Твоя комната тебя ждет.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, на миг отрываясь от сосредоточенного поглощения пищи, – я три года не спал на настоящих простынях. И… – он сделал паузу, нахмурился, покраснел, но все-таки выдавил из себя: – И женщины у меня все это время не было.

– Ну, простыни – это пожалуйста, – усмехнулась она. – А вот на меня ты, как на женщину, можешь не рассчитывать. Все давно прошло, Сеня. Очень давно. Мы теперь с тобой друзья. – Она чуть не ляпнула: «Даже гораздо больше, чем друзья», но удержалась, продолжила. – Хорошие и давние друзья. И я сделаю для тебя все, что смогу. Все, что в моих силах… Но я…

Она мучительно подбирала слова, но ей хотелось, как бы это ни было сложно, объясниться с ним прямо сейчас. Объясниться – раз и навсегда.