Ужасная сводная сестра (ЛП) - Айя Линг

— С шести утра до восьми вечера. Когда торговля идёт бойко, они заставляют нас работать с пяти до девяти.

Я бормочу себе под нос ругательство.

— Включая выходные?

Она кивает.

— Как тебе удаётся не спать?

— Мистер Толивер порет нас, — когда я в шоке смотрю на неё, Ангус поясняет. — Он использует свой кожаный ремень, чтобы пороть нас.

— А вы не пытались сбежать?

Уна кивает.

— И меня потом за это сильно выпороли. Но лучше уж пусть меня побьют, чем наложат штраф. Иногда он так поступает, когда количества проданного хлопка недостаточно.

Задавая новые вопросы, я узнаю, что их могут штрафовать за разговоры, свист, недостаточную чистоту машин (за малейшую грязь на деталях), и что иногда мистер Толивер меняет время, и обвиняет их в опоздании, в результате чего их тоже штрафуют.

Я подавляю своё бессилие, пока всё записываю. Клянусь себе, что до того, как покину этот сказочный мир, опубликую то, что сегодня напишу. Даже если при этом мне придётся написать сотню копий и распространять их на людных площадях.

Вечером возвращаюсь домой мокрая и продрогшая. Снова начался дождь, когда я покидаю хлопковую фабрику, и мой мозг лихорадит после интервью. Забираясь в коляску, вижу, как Вен бросает на меня подозрительный взгляд, но ничего ему не объясняю. Мы с ним заключили сделку: если он не болтает о том, где я бываю, то я не рассказываю леди Бредшоу, что он хранит медальон с локоном волос Бьянки.

— Святые небеса, мисс, — говорит Марта, когда я снимаю свою накидку и шагаю на ковёр в прихожей, пытаясь стряхнуть столько грязи, сколько возможно. — От вас ужасно воняет, где вы были?

— Нигде, просто попала под дождь, — отвечаю я. — Ты можешь наполнить для меня ванну в моей комнате?

Марта пощелкивает языком.

— Я бы заставила вас тереть себя с головы до ног, даже если бы вы не просили об этом. Теперь мне придётся разлить немного бергамотового масла в прихожей, иначе мадам определённо унюхает этот запах, когда вернётся.

Ванна ещё один трудоёмкий процесс, во время которого Марта и ещё одна горничная носят оловянные вёдра с горячей водой вверх по лестнице. Я не принимаю ванны также часто, как в современном мире, но к счастью, погода достаточно холодная, и от меня не сильно воняет. Однако сегодня, мне крайне необходимо тщательно вымыться. Я погружаюсь в воду и издаю удовлетворительный вздох. Не думала, что так сильно привяжусь к этому миру, но это произошло.

Я провожу целый вечер, редактируя свои записи, складывая вместе предложения, фрагменты, проверяя ошибки и убирая лишние слова. Странно исписывать все страницы вручную, вместо того, чтобы печатать всё на компьютере, но я удовлетворена и горжусь результатом.

На следующий день, еду в «Книжный Червь», хотя говорю леди Бредшоу, что еду к Генри.

Магазин ОПЯТЬ закрыт. Интересно, какой гнусный заговор они готовят в подвале. Может быть, они планируют взорвать парламент, так как там сидят идиоты. Как бы то ни было, я подхожу и стучу в дверь.

Никто не отвечает.

Я сжимаю руку в кулак и замахиваюсь, как молотком.

— Леди! — голос мистера Уэллсли доносится из-за глазка. — Мы сейчас как раз посреди встречи...

— Тогда впустите меня.

Я драматично машу пачкой бумаг перед глазком. Как и любой нормальный человек, мистер Уэллсли не может противостоять любопытству. Раздаётся звук отодвигаемого засова, и дверь со скрипом открывается.

Глава 28

— Что это за бумаги? – мистер Уэллсли улыбается. — Поддельные документы короля? Или первые главы написанного тобой сенсационного романа?

— Бинго. Ваше второе предположение почти верное, — я кладу свой сверток на прилавок. — Я была на хлопковой фабрике Эндрю МакВина и опросила детей, которые там работают. Это — результат.

Из горла мистера Уэллсли вырывается странный звук.

— Ты что сделала?

В проходе появляется Эдвард. Генри, наверное, всё еще осаждают девушки, которых подбирает ему его мать. Бедный парень.

— Мы должны привлечь большее внимания публики, особенно тех, кто не боится нанести обиду владельцам фабрик, — отвечаю я, наслаждаясь видом полнейшего изумления на его лице. — Так как мне нельзя и дальше выливать вино на МакВина, то решила перейти к более изобретательным методам.

— Но, девочка, — фыркает мистер Уэллсли, — как ты смогла заставить детей говорить? Не говоря уже о наличии надзирателя, которого нанял МакВин, чтобы следить за рабочими.

— Так вот, как он называется — надзиратель? Я вырубила его, — машу своим зонтиком в комичной демонстрации.

Оба, мистер Уэллсли и Эдвард смотрят на меня так, словно я спятила, но не виню их. Может быть, в какой-то мере так и есть.

— Ты не могла вырубить мужчину зонтиком, — протестует мистер Уэллсли.

— Наверное, мне повезло, — самодовольно отвечаю я. — Спросите Ангуса с фабрики — он был там, когда я била Толивера по голове.

Эдвард просматривает мой отчёт; единственное вменяемое действие в данный момент. После того, как он пролистывает несколько страниц, его челюсть напрягается.

На лестнице раздаются тяжёлые шаги. Появляется Годфри; когда тот видит меня, его глаза сужаются.

— Сколько времени вам ещё нужно? — требовательно спрашивает он. — Мы ждём.

— Мои извинения за задержку, — отвечает Эдвард. — Но могу вас заверить, она вполне оправдана. Вот эта леди принесла нам интересные новости.

Годфри фыркает.

— Высочество, я не буду вас останавливать, если вы хотите уйти с леди. Определенно, её компания более предпочтительна.

— Меня зовут Катриона, — вмешиваюсь я, переводя взгляд с него на Эдварда. — А не "леди". И буду очень признательна, если вы не будете разговаривать так, словно я невидимка, — я распрямляю плечи и вздёргиваю подбородок, следуя недавнему примеру Эллы. Я покину этот мир, когда добьюсь счастливого завершения этой сказки, так что терять мне нечего.

Эдвард улыбается медленной понимающей улыбкой, от которой я нервничаю.

Мистер Уэллсли вытягивает обе руки вперёд, определённо не желая больше ругаться.

— Тогда почему бы нам всем не спуститься вниз и не обсудить, что мы можем сделать с бумагами девочки?

Годфри всё ещё выглядит недовольным, но затем разворачивается и резко уходит. Эдвард делает знак мистеру Уэллсли и мне, пропуская нас вперёд.

В подвале, вокруг стола собрались те же мужчины, которых я видела в прошлый раз. Неудивительно, что они выглядят смущёнными, когда я вплываю так, словно опоздала на их собрание.

Мистер Уэллсли прочищает горло.

— Джентльмены, это леди Катриона Бредшоу, вторая дочь последнего графа Бредшоу. Вы все, без сомнения, помните её, потому что она очень особенный мой покровитель. Сегодня, она принесла нам кое-что, что может помочь нашей кампании.