Раненые звёзды - Сергей Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя, если вдуматься, ничего удивительного. Те вещи, которые со мной произошли — они ведь не могут пройти даром. А мне их даже обсудить не с кем. Вот, приходилось давить тоску по дому — любыми доступными способами.
Мне регулярно начал сниться такой кошмар, как будто я и в самом деле потерял память. И моя жизнь началась несколько месяцев назад. Та безысходность, которую я при этом чувствовал — думаю, это самое страшное, что может пережить живой человек.
Пока коптер летел на базу, я успел вырубиться. Не от потери крови — просто, от усталости. Мы с Каем не спали почти три дня. Полигон вышел на редкость выматывающим.
После приземления был обыкновенный медицинский осмотр. Я опасался что из-за раны меня могут закрыть на несколько дней в лазарете, и уже приготовил аргументы, почему этого делать не стоило. Но обошлось. Доктор предупредил о мерах безопасности, поменял повязку на более комфортную и лёгкую, и попросил зайти показаться через пару дней.
Мысленно я уже был в городе. Представлял, как захожу в клуб, и чувствую на себе уже привычные любопытные взгляды…
Но сегодня меня ждал ещё один сюрприз. Пока я переодевался в своей комнате, ожил экран защищенной внутренней связи. Я машинально ответил на вызов.
— Гриша, здравствуйте, — на экране была администратор, Лилиана (опять цветочное имя, и опять его земной аналог, разумеется) — молодая девушка, худощавая даже по марсианским меркам, но при этом вполне миловидная, с добрым лицом, и большими голубыми глазами, — не могли бы вы зайти, пожалуйста, в кабинет Коммодора?
— Как срочно? — ответил я.
— Он на месте, — ответила Лилиана, улыбнулась мне, и прервала связь.
Я вздохнул, снял утеплённые спортивные штаны, которые надевал в походы «на гражданку», и переоделся в чистый форменный штабной комбинезон.
В коридоре постучался в комнату Кая. Он отрыл через пару секунд, хотя был в одном нижнем белье. У меня не было возможности разбираться в тонкостях марсианского этикета, но, раз он так сделал без малейшего колебания — значит, так принято. Надо запомнить.
— Ты чего это по форме? — первым спросил он, даже не дав мне открыть рот.
— Коммодор вызывает, — ответил я.
— Нифига себе! — удивился Кай, — зачем тебе, конечно, не сообщили.
— Нет, конечно. Слушай, если что — ты езжай один. Погреешь мне место, лады?
— С ума сошёл? — возмутился напарник, — буду тебя дожидаться. Без тебя там не интересно.
— Я серьезно. Ты заслужил — после того, что было сегодня.
— Так ты тоже!
— Так я и не отказываюсь! — улыбнулся я, — в общем, как хочешь, но я бы на твоем месте поехал.
— Дождусь, — упрямо сказал Кай.
Коммодор. Я не без труда подобрал аналог звания, в котором находился командующий полигоном. Во-первых, он формально подчинялся флотскому командованию — обычному, морскому, не космическому. Так исторически повелось. В большинстве марсианских стран, еще до выхода в космос, силы специальных операций включались именно во флотское командование. Даже их аналог ВДВ были моряками, и совмещали функционал морского и воздушного десанта. Были редкие исключения — но это считалось экзотикой. А во-вторых, это звание было выше аналога нашего капраза, но ниже — контр-адмирала. Поэтому пришлось воспользоваться системой, принятой в британском флоте.
У Коммодора, разумеется, было имя. Мужские имена в большинстве марсианских культур имели корни в животном мире. Мальчиков называли разными храбрыми и устрашающими зверями. А, поскольку биосфера на планете, очевидно, имела общие генетические корни с биосферой на будущей Земле, как правило, подобрать более-менее близкое животное для соответствия имени труда не составляло. Кай был исключением. Его имя означало «бой, битва», на том языке, который был родным для его матери.
Коммодор Волк встретил меня у дверей своей приёмной. Это был седеющий серокожий мужчина, худощавый, как все марсиане, с бледными зеленоватыми глазами. Если бы не серая кожа — он мог бы даже сойти за землянина. Значит, по местным меркам, он был очень крепким, как полагается военному. Серая кожа и зелёные глаза — признак одной из двенадцати основных марсианских рас.
— Служу планете и Аресу! — произнес я уставную фразу приветствия старшего офицера.
— Вольно, офицер-кадет, — ответил Волк, — проходи. Разговор есть, — он указал на дверь своего кабинета.
Окна помещения выходили на Стену: сооружение, высотой в полтора километра, которое издалека можно было принять за естественный горный хребет. Лучи заходящего солнца окрашивали серый камень в зеленовато-сиреневый цвет. Кое-где загорались огоньки контрольных пунктов и периметра охраны.
Я вздохнул, и занял предложенное кресло.
— Кто ты, Гриша? — безо всякого перехода начал Коммодор.
Моё сердце пустилось в галоп, ладони мгновенно вспотели. Наверно, подсознательно я ждал этого разговора: невозможно скрывать свою истинную природу вечно. Но только что делать сейчас? Рассказать правду? И что со мной будет? Дурка вместо полигона? Или, что еще хуже — лаборатория и пожизненная изоляция?
Эти мысли за секунду пронеслись в моей голове, пока я обдумывал ответ.
— Думаю, ты и сам этого не понимаешь, — Волк покачал головой.
Я, уже набрав было в грудь воздуха для ответа, медленно выдохнул, и стал ждать продолжения.
— Ты ставишь в тупик весь научный корпус нашего родного мира, — продолжал Волк, — твои реакции выходят далеко за пределы теоретически программируемых на генетическом уровне. Твои навыки уникальны. Твои приемы борьбы неизвестны науке. И что нам с этим делать? — он вздохнул, и пристально поглядел на меня. Почесал переносицу, потом продолжил: — извини, парень. Ты, конечно, не можешь понимать, что с тобой происходит. Знаешь. А поначалу мы подозревали в тебе хитрого агента — конструкта, засланного фаэтонцами, хоть наша разведка и была совершенно убеждена, что они не доросли до такого уровня технологий. Одно дело — создать человека, способного жить в условиях высокой гравитации, и совсем другое — создать шпиона, идеально имитирующего амнезию, но затем демонстрирующего невиданные навыки… что-то не сходится, верно?
— Если ты считаешь, что я могу представлять опасность — дай команду меня изолировать. Отправить на орбиту. Уничтожить, в конце концов, — я продолжал играть. Говорил то, что должен был бы сказать марсианский боевой конструкт.
— Нет-нет, — Волк покачал головой, — мы совершенно уверены, что ты наш. Иначе ты бы не дошёл до уровня полигона. Но остаётся открытым вопрос, что с тобой произошло там, в космосе. Не поверишь — но даже некоторые наши ученые
