Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

КОЛОСОК

Мне опротивели земля и люди,И даже звезд алмазных хоровод.Я погибаю в мирозданья чуде,Как колосок меж разъяренных вод,Нахлынувших неведомо откудаИз дикого пустынного ущелья,Что унесут его с гребня запруды,Меж всякого засохнувшего зелья,В широкую разлившуюся рекуИ дальше в безбережный океан:И не доступен будет человекуСозревшего зерна святой Коран.

МЕЛОДИЯ

Кривые пинии стоят недвижно,          Устав от зимних бурь.Ни дуновенья ветерка не слышно.          Торжественна лазурь.Над головой перо висит лебяжье,          Как Ангела крыло,И от небесного в душе плюмажа          Становится светло,Светло, как будто из земной темницы          Освободились мыИ улетаем за море, как птицы          От тягостной зимы.Нет больше на ногах подошвы          С грузилом из свинца:Мы золотые в небе прошвы,          Горящие сердца.Всё музыка, все в сердце струны:          Возьмешь аккорд,И все понятны в мире руны,          Как свежий натюрморт.

МОТЫЛЕК

Он был червем, теперь он ввысь летает,Я ввысь летал, теперь ползу червем.Он ничего помимо крыл не знает,Я с крыльями живу слепым кротом.Он за три дня успеет налетаться,Я за сто лет не наползусь вдокон,И буду сам себе живым казатьсяВ тюремном даже замке без окон.Он нектар пьет из самых сладких чашекИ в опьяненьи радостном живет,Я желчь сосу, как жертвенный барашек,И жизнь моя кровавый эшафот.Но я люблю следить за трепетаньемЕго вокруг тюремного окна:Он служит мне святым воспоминаньемТого, как жизнь моя была полна.

ЗМЕИНЫЙ ОСТРОВ

В Черном море остров есть песчаный,          По прозванью Остров Змей,Где я находил покой желанный          И чешуйчатых друзей.Жили там лишь рыбаки босые          В камышовых шалашах,И в кустах козявки голубые,          Жил и я, как древний шах.С рыбаками я из Аккермана          Плыл под парусом тудаДля фантазии святой байрама.          Рыба вся была еда,Да коврига хлеба, что по виду          Походил на чернозем,Но никто там не терпел обиды,          И вокруг был Божий Дом.Я читал морским сиренам песни,          И сползались из кустов,В круг вблизи меня сплетаясь тесный,          Змеи всяческих родов.Были там простые желтобрюшки,          Ужики из камышей Днестра,Были там опасные чернушки,          Но и тех моя играЧаровала, как Великий Пан,          Хоть звучал простой сиринксИ мне вторил грозный океан.          Да и сам я был, как Сфинкс,Вряд ли братье островной понятен,          Внучкам райской колубрины.Но, должно быть, голос мой приятен          Был для всей семьи звериной.Что бы ни было, всю жизнь потом          Лучших я друзей не зрел,И теперь последних песен том          Им я мысленно пропел.

АВТОМАТ

В моей душе гнездится червь древесный,И весь я как источенный комод:В труху мой тлен рассыпался телесный,И не найти мне чрез болото брод.Всю ночь червю проснувшись я внимаю,Сверлящему всё новый в сердце ход:Хоть направления не различаю,Но скоро истощится весь завод.Как автомат томлюся я на светеИ ни в какой не верую уж долг:Одни слова еще живут в поэте,И в облачный он запеленат шелк.И звезды сквозь него давно сияют,Как через волн прозрачный аметист,И мысли, словно облак летний, тают,И, как нарциссы в амфоре, он чист.

ОТРАЖЕНИЕ БОЖЬЕ

Я отраженье Божье на водеСреди недвижных золотых кувшинок,Я очертанье облака в прудеМеж тихо шевелящихся былинок.Чем больше я гляжу на этот лик,Тем менее созданье понимаю,Тем чаще слышу затаенный крикИ, как Орест, всё дальше убегаю.Несчетное течение вековГлядим на горестное отраженьеВ трясине смрадной перегнивших слов,И нет нам, как и Божеству, спасенья.Чем дальше, тем трагичнее наш лик,Полуиеговы и полусатира,И слышится немой предсмертный крикУдавленного отраженья мира...

ОРГАЗМ

В душе моей оргазмы катастрофы,Крушение пылающих миров,И всё тревожнее пишу я строфы,Всё больше у меня нездешних слов.Я Бога чувствую в себе диктовкуИ чаще всё пишу, как вне себя.Бесовскую я приобрел сноровкуУничтожать всё сущее любя.Найдя во всем творении изъяны,Я их дроблю словесным молотком,И синие бушуют океаныНа кладбище холодным языком.Я сам себя уж раздробил на части,Чтоб Фениксом из пламени восстать,Но адские меня пугают пасти,И в новую не верую я стать.Внутри меня клокочет дико Этна,Огонь чрез кратера струится край.И все мечты давным­давно бездетны,И не от мира бренного мой рай.

ИЗУМРУДНАЯ ВУАЛЬ

Старые липы в аллееСпят в изумрудной вуали,Стало как будто теплее,Дымчаты томные дали.

Льдинка растаяла в сердце,Хочется вновь умиленья,Хочется новое скерцоСпеть на весны воскресенье.

Хочется старые липыСловно сестер целовать,Хочется тихие скрипыЧерных друзей описать.

Странные все мы Протеи,Тысячи жизней у нас:Муки, креста тяжелее,Вдруг окрыляет экстаз.

Вылетел я из коконаПестрым опять мотыльком,Царская светит коронаНад окровавленным лбом.

ГЛАЗА В КЛЕТКЕ

Когда я прохожу широкий мост,Где в клетках вижу кроликов и кур,Назначенных в желудочный погост,Мне горло стягивает черный шнур.

Я со стыдом гляжу на сотни глазНевинных жертв жестокого порядка,И в сердце вдруг проходит весь экстазОт облаков, в лазури спящих сладко.

Ах, эти глазки братьев обреченных!Как омуты они степных озер:Так много в них загадок непрочтенных,Так странен их неведающий взор.

Я вижу в них Небесного ОтцаВ часы великолепного творенья,Когда еще не ведал Он концаИ полон был святого вдохновенья.

МИР БЕЗ МЕНЯ

Не Ангел я, не Брюгелевский черт,А бедный лишь воробушка под крышей,Обыденный, невзрачный натюрморт,Зеленый мох в пустой церковной нише.Никто меня, безродного, не ценит,И сам я не ценю себя давно.Тень облака меня в степи заменит,И вспомянет одно лишь Божество,Когда молитвой станет меньше в миреИ слов венок сгниет на алтаре:Никто не будет на весеннем пиреМолиться в вымершем монастыре.Мир будет совершенней без меня,Судящего безжалостно творенье:Всё будет из движенья и огня,Как храм дорийский без богослуженья.

ПЕРВАЯ БЕСЕДА С БОГОМ

Сегодня ночью приближенье БожьеПочувствовал я в жуткой темноте.Он обвевал убогое мне ложе,Как ветерок на горной высоте.Я ощущал Его в холодных венах,В горячечно работавшем мозгу,И на угрюмых отсыревших стенах,Как будто на Эреба берегу.Он грустную со мной завел беседу,Как с Моисеем на горе Синае,И сладко было ничегоневеду,Как журавлю в летящей к Нилу стае.– Ты, милый сын мой, стал отменно скученОт горестных безвыходных вопросов.Воскресни, стань, как ветер, многозвучен,Возьми с печи свой страннический посох.Не думай ни о чем земном, твориСвященные безбрежности созвучья,Над миром белым соколом пари,Или зыбись, как голенькие сучья,Я создал пыль бесчисленных миров,Кружащихся в непобедимом мраке,Я ожерелья выткал облаковИ ядовитую спорынь на злаке.Гармонию я создаю вселенной,И не важны в творении детали:Что значит пожиранье плоти бренной,Раз возвышают голубые дали!Ты голос мой, живи словесным хмелемИ создавай безбрежности псалтырь,Живи по одиноким горным кельям,Вселенная лазурный монастырь.Спокойно можешь до утра заснуть:Ты капелька жемчужной в море пены.Когда­нибудь и ты, как Млечный Путь,В мои вольешься голубые вены.

ВТОРАЯ БЕСЕДА С БОГОМ