Лариса Рейснер - Галина Пржиборовская

Гондла, из королевского рода христианской Ирландии, воспитывался в языческой Исландии. Он должен был стать королем объединенных стран. Но охотничья, полудикая Исландия не принимала Гондлу: он был слаб, горбат, не воевал, не охотился. К тому же – поэт. Любимая тема Гумилёва: только поэт может помочь людям побороть волчью агрессию, проявить первоистоки человечности, одухотворенности. Гондла различал добрые знаки небес, его увлекало борение стихий, столкновение «дневного» и «ночного» ликов бытия, двойственность в душах людей, полярность людей, связанных одной дорогой.

Конунг Исландии (властитель) выдает замуж по любви знатную девушку Исландии Леру за королевича Гондлу. Но обманом, под покровом темноты, вместо Гондлы Лерой овладевает молодой исландец Лаге:

Ночью кошки и черные серы,А отважным удачливый путь!

Гондла обращается к Лаге:

Кто ты? Волк ненавистный и злобныйИль мой собственный страшный двойник?

Лера тоже двоилась на «дневную» и «ночную» «Лаик». Полюса сменялись в острых поворотах диалогов, событий.

Гондле отдан голос автора. Николай Гумилёв рассказывал Ирине Одоевцевой об одном из своих «мистических» состояний-мгновений: «Я всегда смеюсь над Блоком и Белым, что у них многое „несказанно“. А тут и сам испытал это „несказанное“ – иначе назвать не могу. Слияние с поэзией. Будто она во мне и я в ней. Нет, вернее, будто я сам – часть по эзии. На одну минуту мне все стало ясно и понятно. Я все понял, все увидел…»

В такую минуту Гумилёв в своей поэме понял душу Ларисы. Понял ли кто-нибудь глубже? Рядом с такими поэтами, как Гумилёв, резко усиливается «шестое» чувство. И Лариса ответила Гумилёву любовью, как почти все, кого он любил. В поэме события сердца развивались так:

Лера:Я боюсь, как небесного гнева,Глаз твоих голубого огня.

Гондла:Ты боишься? Возможно ли это?Ведь не ты ли бывала всегдаВесела, как могучее лето,И вольна, как морская вода?И не ты ли охоты водилаНа своем вороном скакунеИ цветов никогда не дарила,Никогда, одинокому, мне?

Лера:Но когда я одна оставалась,Я так горько рыдала тогда.Для чего-то слепыми ночамиУверяла лукавая мгла,Что не горб у тебя за плечами —Два серебряно-белых крыла,И что родина наша не этаНенавистная сердцу тюрьма,А страна, где зеленое летоНикогда не сменяет зима.Днем все иначе. Боги неволятЛеру быть и веселой, и злой,Ликовать, если рубят и колют,И смеяться над Лаик ночной.

Гондла:Дорогая, какое безумье,Огневое безумье любовь!Где вы, долгие годы раздумья,Чуть запела горячая кровь!Что мне гордая Лера дневнаяНа огромном вспененном коне,Ты не Лера, ты девочка Лаик,Одинокая в этой стране.

Значит, правда открылась святым,Что за бредами в нашей кровиИ за миром, миром земнымЕсть свободное море любви.

Люди с волчьей душой чуть не затравили Гондлу до смерти. Спасение пришло в последнюю минуту от ирландцев, которые приехали в Исландию за своим выросшим королевичем.

И Лера, в которой слились две крови, «лебединая» и «волчья», согласна стать женой Гондлы для того, чтобы управлять странами на его троне:

Нет, я буду могучей, спокойной,Рассудительной, честной женойИ царицей, короны достойной,Над твоею великой страной.Да, царицей! Ты слабый, ты хилый,Утомлен и тревожен всегда,А мои непочатые силыКоролевского ищут труда.Королевич, поверь, что не хужеТвоего будет царство мое,Ведь в Ирландии сильные мужи,И в руках их могучих копье.Я приду к ним, как лебедь кровавый,Напою их бессмертным виномБоевой ослепительной славыИ заставлю мечтать об одном,Чтобы кровь пламенела повсюду,Чтобы села вставали в огне…Я сама, как валкирия, будуПеред строем летать на коне.

Гондла:Лера! Нет… что сказать ты хотела?Вспомни, лебеди верят в Христа…Горе, если для черного делаЛебединая кровь пролита.

Лера:Там увидим.

Но торжество поэта во главе объединенных государств – коротко. Исландцы не хотят христианского крещения, не хотят предавать старых богов. И Лера тоже. Тогда Гондла принимает крестное мучение, чтобы спасти звериные души, – закалывает себя кинжалом.

Я не видел, чтоб так умиралиВ час, когда было все торжеством.Наши боги поспорят едва лиС покоряющим смерть божеством, —

говорят потрясенные исландцы и почти все принимают крещение от вождя ирландцев. Лера отказывается от крещения, ее следующий выбор в жизни становится эпилогом драмы.

Только Гондлу я в жизни любила,Только Гондла окрестит меня.

Вы знаете сами,Смерти нет в небесах голубых,В небесах снеговыми губамиОн коснется до жарких моих.Он – жених мой, и нежный и страстный,Брат, склонивший задумчиво взор,Он – король величавый и властный,Белый лебедь родимых озер.Да, он мой, ненавистный, любимый,Мне сказавший однажды: люблю! —Люди, лебеди иль серафимы,Приведите к утесам ладью.Труп сложите в нее осторожно,Легкий парус надуется сам,Нас дорогой помчав невозможнойПо ночным и широким волнам.Я одна с королевичем сяду,И руля я не брошу, покаХлещет ветер морскую громадуИ по небу плывут облака.Так уйдем мы от смерти, от жизни.– Брат мой, слышишь ли речи мои? —К неземной, к лебединой отчизнеПо свободному морю любви.

В мятежных натурах Ларисы Рейснер и Леры намешано много страстных противоречивых стремлений. Гумилёв увидел и это, и великую эпическую силу духа и не усомнился в их героизме, в невозможности для них компромиссов и предательств.

Северный Гафиз

Именем Гафиз Николай Степанович подписывал свои письма к Ларисе, а она так обращалась к нему. Пери и Гафиз – персонажи пьесы Гумилёва «Дитя Аллаха».

За любовь божественной Пери, спустившейся с небес, чтобы узнать любовь с лучшим из сыновей Адама, борются юноша-красавец, воин-бедуин и калиф (судья). Но все они были ничтожны перед поэтом-избранником Гафизом. Финальная картина пьесы – торжество жизни, вечно длящейся, юной, цветущей, похожей на рай земной, в волшебных садах Гафиза. Полный апофеоз поэтовластия. Образ Гафиза – в ряду главных героев Гумилёва:

В этот мой благословенный вечерСобрались ко мне мои друзья,Все, которых я очеловечил,Выведя их из небытия.

Гондла разговаривал с ГафизомО любви Гафиза и своей,И над ним склонялись по карнизамГоловы волков и лебедей.

Когда писалась эта арабская сказка о дочери Аллаха и Гафизе, еще продолжалось увлечение Гумилёва и Маргаритой Тумповской, и Марией Левберг. Пери могла быть любая.