Сводница (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

Признаться, мне и самой было сложно собраться, когда он так близко. Мысли о войне и возможном взрыве на завтрашней свадьбе казались какими-то нереальными, далекими, даже шуточными. Но только осознание действительности нависшей угрозы заставило нас подойти к делу со всей серьезностью.

— Я уже говорил, что не применю к тебе свой дар и сдержал слово, — он обнял меня одной рукой и позволил удобно устроиться на своей груди.

— Если мы объявим о помолвке, это объяснит, почему ты стер мою память. Муслим мне угрожал, я рассказала тебе, ты меня стер, чтобы обезопасить.

— И решил жениться, поскольку одно дело угрожать любовнице лорда, а другое — законной супруге главы тайной королевской службы. Но мне по-прежнему не нравится этот план. На севере Флоссии есть монастырь…

— Надеюсь, мужской? — перебила я.

— Присцилла!

— Рэйнард!

Тишина, прерываемая противостоянием наших взглядов. Я фыркнула и положила голову обратно на грудь, вырисовывая пальчиком круги на его горячей коже, размышляя над всем. Ладно, сменим тему. У меня еще будет возможность убедить его. Главное, что вопрос с выжиганием моей памяти, кажется, решен.

— Ты должен помирить Андреаса и Марго.

— Я их не ссорил.

— У них будет ребенок! А ты заставил Андреаса заставить Марго врать мне! Заставил заставить… это вдвойне отвратительно!

— Это была попытка уберечь тебя от мира, в который ты так рвешься. Мне не за что извиняться.

— Ты сам меня втянул в этот мир!

— Что стало моей роковой ошибкой, — тяжело выдохнул он.

— Значит, ты жалеешь, что мы встретились? — захотела отстраниться, но объятия Рэйнарда мягкими лишь казались. Он крепко удерживал меня рядом и для надежности даже прикрыл шелковым покрывалом.

— Жалею, что втянул в мир, который тебя погубит, — с болью произнес он.

— Как погубил твою жену?

Сказала, а сама прикусила язык. Вот кто тянул? Но тишина длилась недолго.

— Как погубил мою жену, — подтвердил он. — Ей это тоже казалось игрой. Вот только противник играл лучше и… Я не успел ее спасти и дал обет, что такого не повторится.

— Поэтому Луиза живет взаперти?

— Живет, — акцентировал он, я лишь поджала губы. Что это за жизнь для юной леди? Или взаперти или в духами стихий забытом уголке королевства. Иначе слишком опасно. Иначе можно сойти с ума о переживания за ее здоровье и сохранность. — И поэтому ты больше и близко не подойдешь к послу, Аните и тем более лорду Сазерленду.

— Ну вот. А я уже раздумывала по поводу свадебного платья: гипюр или шелк…

— Я серьезно! — сталь в голосе. Улыбка сползла с моего лица. Мы снова возвращаемся к тому, от чего ушли.

— И я серьезно. Ты не можешь винить себя в выборе своей жены! И не можешь запретить мне сделать мой собственный.

— Могу. И запрещаю. Это не обсуждается! — меня стиснул так, что едва кости не затрещали.

— Тогда ты потеряешь меня навсегда, — не думала, что будет так больно произнести эти слова, но разве может быть по-другому? Я не смогу жить с деспотом, а он не может иначе из-за страха меня потерять. Я ценю свободу как ничто другое в этом мире, но отношения с лордом предполагают отказ от этой свободы. Что я выберу: дышать полной грудью без него или задыхаться рядом с ним?

Сейчас мы лежали в объятиях друг друга, но были невыносимо далеки. Наконец, он перестал меня удерживать, и я смогла отстраниться. Легла рядом, сложив руки замком поверх одеяла, и разглядывала молдинг на потолке. Первый шаг на пути к свободе. Но нужна ли мне такая свобода?

— Так ты помиришь Марго и Андреаса? — нужно было заполнить гнетущую тишину хоть чем-то. Его молчание заставляло сердце болезненно сжиматься.

— Я поговорю с герцогиней, но не думаю, что это что-то изменит. Дело в них. И в доверии.

— Которое ты же и разрушил.

— Я предоставил твоему брату выбор. Либо я сам заставлю Марго забыть, либо это сделает он.

И вот как к этому относиться? Злиться мне на лорда или восхищаться? С одной стороны, ему куда проще было вышвырнуть меня из столицы, выжечь так, что я и маму родную бы не вспомнила, выжечь всех, кто видел нас вместе и хоть что-то знал. Но он не стал этого делать и к каждому нашел индивидуальный подход. Вот только выбор, перед которым был поставлен Андреас — это жестокий выбор. Брат не мог позволить чужаку вмешаться в сознание его беременной супруги. А сделать это самостоятельно — автоматически подорвать доверие, которое между ними было. Я могу понять Марго, которая не знает, как теперь верить мужу, потому что сама не знаю, как верить Рэйнарду. Он в любой момент может применить ко мне свой дар, и я с глупой улыбкой соглашусь с любым его предложением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Почему-то последняя мысль отрезвила:

— Почему ты просто меня не заставишь?

Тишина.

— Рэйнард? Почему ты не заставишь меня согласиться уехать или дать добро на лишение памяти? Почему не применишь дар?

— Потому что потерять доверие невероятно просто. Когда живешь среди шпионов, привыкаешь никому не верить, все подвергать сомнению, всегда быть на чеку, готовым получить удар в спину даже от самых близких. Это способно поглотить, выжечь душу дотла, превратить в чудовище. Кстати, Луиза считает меня именно кровожадным чудовищем за то, что лишил тебя памяти.

— Она просто с языка сорвала, — улыбнулась потолку, чувствуя на себе взгляд.

— В моем мире доверие — это привилегия, что-то почти невероятное. Начинаешь ценить такие вещи, когда лишаешься их.

— И ты доверяешь мне? Вот так запросто? Ведь я могу быть шпионкой.

— Останься со мной сегодня, — негромко произнес он вместо ответа. Хотя, это и было ответом. Сон нас всех делает уязвимыми и спать спокойно можно лишь с тем, кому доверяешь словно самому себе. Было ли это проверкой для него или для меня — неважно, ведь согласие сорвалось с уст прежде, чем я успела все тщательно взвесить. Вернулась в его объятия, укрыла нас обоих одеялом и сладко зевнула.

* * *

Он меня запер. Без одежды, как и обещал, когда я впервые оказалась в этой комнате! Я лежала безнадежно голая и беспомощная в большой кровати, которая еще хранила его тепло. На столике нашла свои капли, стакан воды, еще горячий омлет, оладьи, малиновое варенье, апельсиновый сок — неужели мне такое можно — и чашечку чая. Еще ко всему этому безобразию прилагалась роза и небольшая записка:

«Уверен, ты найдешь, чем себя занять. Можешь подумать над фасоном платья или списком гостей. Когда будешь крушить апартаменты, пожалуйста, не трогай секретер, на нем охранное заклинание, можешь пораниться. Доброго дня. Целую, Р.»

Целует он!

«Р!»

Р-р-р!

Ох, как я рычала в этот момент! Как негодовала! Колотила подушкой кровать, шкаф, козетку. По дуге обошла секретер и продолжила бесчинствовать в гостиной. А ведь какие разговоры вел! Рассуждал о моем участии, о том, как обмануть Муслима, обвести вокруг пальца ангарисскую разведку! Зубы мне заговаривал! Бдительность мою успокаивал! Не воспользовался врожденным даром, использовал благоприобретенный! Победил меня моим же оружием!

Вскоре мне надоело заниматься разрушениями. Я бросила подушку, извлекла из шкафа одну-единственную рубашку, надела ее и, скрестив руки на груди, уселась на кровати. И что мне предлагается делать? Во-первых, Марго меня потеряет, если уже не потеряла — у нас свадьба через пару часов! Она же с ума сойдет! Во-вторых, это обязательно дойдет до Андреаса! Он тоже меня потеряет, и они станут сходить с ума вместе. Впрочем, совместное волнение сближает, они могут помириться. В-третьих, сегодня посол Ангариссии планирует взорвать лордов! Марго! На свадьбе же будет Марго! Я вскочила и бросилась к двери. Бесполезно. Сколько ни колотила — никто не открыл, хотя уверена, с той стороны стоят Дин или Эггер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Неужели Рэйнард даст Марго погибнуть?

Неужели я настолько не доверяю своему мужчине, думая, будто без меня рухнет мир и он не справится?

Быть может, моя задача в том и заключалась, чтобы сначала спасти лорда от смерти, а затем предупредить о взрыве? В конце концов, я манией величия не страдаю и понимаю, что в некоторых случаях действительно лучше отступить. Но как мне быть, зная, что он и люди, которые мне дороги, сейчас в опасности? А я здесь — в безопасном месте, не имею возможности им помочь.