История России с древнейших времен. Том 12. Окончание царствования Алексея Михайловича. 1645–1676 гг. - Сергей Соловьев

Сам посольских дел сберегатель боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин написал ответ Гебдону, что видно по хорошо знакомому нам слогу, тяжелому, темному и вычурному: «Всегда от бога данная христианам радость, чтобы они в покое и в умножении торговых пожитков пребывали, а неприятели христианские оттого в страхе были. Ныне в Московском государстве торговые статьи учинены великим рассмотрением, чтоб торговля происходила без ссор и без обиды; прежним компаниям быть не годится, потому что от тех больше ссоры, чем дружбы: открылось, что иноземцы торгуют подкрадными обидными товарами, тайные подряды делают и многими долгами русских людей обременяют». Понятно, что Гебдон не был доволен этим ответом: он возражал, что обещание, данное Карлейлю, нарушено; обещано было возвратить привилегию, как скоро прекратится война с Польшею; теперь война прекратилась, а привилегий возвратить не хотят. Никакие представления не были приняты.

Существенный вопрос в сношениях с Англиею был решен, других общих интересов не было. Но когда турки напали на Польшу, то царь Алексей Михайлович по неопытности в европейских делах взялся пригласить всех европейских государей к поданию помощи Польше против врагов креста Христова. С этою целию отправился в Англию переводчик Посольского приказа Андрей Виниус. Ему сказали, что король не может помочь Польше по двум причинам: во-первых, мешает война с голландцами, которая занимает весь английский флот, больше семидесяти военных кораблей; во-вторых, в Турции живет множество английских купцов, и если король начнет войну против турок, то султан велит всех англичан ограбить или побить. Сверх того, при дворе султана всегда живет английский посол. Виниус впервые внес в свой статейный список известия об образе правления в Англии: «Правление Английского королевства, или, как общим именем именуют, Великой Британии, есть отчасти монархиально (единовластно), отчасти аристократно (правление первых людей), отчасти демократно (народоправительно). Монархиально есть, потому что имеют англичане короля, который имеет отчасти в правлении силу и повеление, только не самовластно. Аристократно и демократно есть потому: во время великих дел, начатия войны, или учинения мира, или поборов каких денежных, король созывает парламент или сейм. Парламент делится на два дома: один называют вышним, другой нижним домом. В вышнем собираются сенаторы и шляхта лучшая изо всей земли; в другом собираются старосты мирских людей всех городов и мест, и хотя что в вышнем доме и приговорят, однако без позволения нижнего дома совершить то дело невозможно, потому что всякие поборы денежные зависят от меньшего дома. И потому вышний дом может назваться аристокрация, а нижний демокрация. А без повеления тех двух домов король не может в великих делах никакого совершенства учинить».

Мы видели, что при объявлении войны Польше царь Алексей Михайлович счел нужным уведомить об этом французского короля. Сочли также нужным объявить Людовику XIV и о прекращении войны: в 1668 году отправился во Францию стольник Петр Потемкин с дьяком Румянцевым и представился королю в С. – Жермене. Людовик отвечал, что очень рад прекращению войны и просит всемогущего бога о совершении вечного докончания. Будучи в ответе, посланники говорили королевским думным людям: 1) Великий государь желает быть с королевским величеством в братской дружбе и любви. 2) Для подкрепления этой дружбы и любви изволил бы король послать к царскому величеству своих послов или посланников. 3) С обеих сторон торговым людям ходить и торговать во всех городах. Думные люди на эти статьи отвечали следующими статьями: 1) Быть доброму и долговечному покою, соединению и приятству между царским и королевским величествами и их наследниками. 2) Быть во всяком покое и братской любви, честь и славу о себе воздавать во все окрестные государства. 3) Укрепить навеки, чтобы один на другого не наступал и друг другу убытка не чинил. 4) Царского величества людям приходить и торговать во все французские государства с великою вольностию, не платя за приезд ничего; с товаров их пошлину брать, как с других иноземных торговых людей; домы, погреба и анбары нанимать им безо всякой трудности; торговать горою и водою всякими товарами без помешки и дворы строить; брать пошлину только с тех товаров, которые будут в продаже; всякие французские товары отвозить им куда кто захочет. 5) Московским людям, которые будут жить во Французском государстве, налогов и обид не будет; подати платить им, как платят французские торговые люди; для своих расправ держать им своего судью, и службу божию отправлять им по своей вере со всякою вольностию. 6) Французским торговым и других чинов людям ездить чрез Московское государство во все другие окрестные государства и в Персию; проезд им и в вере вольность, так же как и русским людям во Франции; с проезда и отъезда пошлин не брать; с товаров пошлины брать, как брали с Английской компании – половину, и с русских людей за то будут брать во Франции половинную же пошлину.

Посланники не вступили в договор и не дали никакого письменного ответа, послали только сказать думным людям с приставом, что о торговых делах договариваться им не наказано, пусть король отправляет за этим делом свое посольство в Москву. Пришли к посланникам купцы и начали говорить о тех же условиях, какие предложены были и в статьях. «Ступайте для купечества в Архангельск, – сказал им Потемкин, – налогов и обид никаких вам не будет, пошлину возьмут, как с других иноземцев». «Без договора и постановленья в такой дальний путь ехать нам не надежно», – отвечали купцы. Тем дело и кончилось.

Несмотря на явно выказанное Людовиком XIV нежелание вступаться в дела Восточной Европы, царь в 1670 году отправил к нему грамоту, в которой извещал, что русские уполномоченные и польские комиссары для заключения вечного мира назначили его, короля, в посредники вместе с императором немецким, королем шведским и датским и курфирстом бранденбургским. Наконец, в 1673 году тот же Виниус, которого мы видели в Англии с требованием помощи Польще против турок, отправился с этим предложением и к Людовику XIV, которого застал на походе во Фландрию; король отвечал, что война с голландцами мешает ему исполнить желание царя.

Не была забыта и далекая Испания. Уже знакомый нам стольник Петр Потемкин ездил в 1667 году в Мадрид; царская грамота, объявлявшая о прекращении войны с Польшею, была написана на имя короля Филиппа IV, но посланник вручил ее преемнику Филиппа, молодому Карлу II. «Имя предков наших, – писал царь, – во всех государствах славится, и Великая Россия от года в год во благих приумножается, многие окрестные государи любительную и спомочную ссылку с нами имеют, а с вами, великим государем, любительные ссылки даже до сего времени удержаны были или за отдалением страны, или по воле всесильного бога, строящего все непостижимо в ожидании лучшего времени». Карл в своей грамоте отвечал, что немедленно отправил послов в Россию, а до тех пор приказал он по всем своим морским пристаням допускать царских подданных к вольной торговле, надеясь, что и царь сделает то же самое для испанцев. Дорога была проложена, и в 1673 году Виниус из Франции заехал в Испанию с известным приглашением подать помощь Польше против турок. Он привез ответ, что Карл II по свойству с королем польским намерен помочь ему деньгами, войском же помочь неудобно по причине дальнего расстояния.

Италия напомнила сама о себе. Венецианская республика в борьбе своей с турками, которая приходилась ей не под силу, искала всюду помощи. Зная хорошо отношения христианского народонаселения Балканского полуострова к России и слыша об успехах царского оружия в польских областях, она в 1656 году отправила посольство в Москву с просьбою, чтобы царь велел донским козакам напасть на турок и развлечь их силы, также чтобы позволил венецианам вольную торговлю в Архангельске. Москве было в это время не до турок: польская война, по-видимому, оканчивалась, но она привела за собою другую войну, шведскую. Денежные средства истощились в Москве, и здесь хотели воспользоваться венецианским посольством, чтобы попытаться, нельзя ли занять денег у республики, слывшей, по старым преданиям, богатою. Осенью того же 1656 года отправились в Венецию морем из Архангельска на голландских кораблях царские посланники, стольник Чемоданов и дьяк Посников, повезли с собою, по обычаю, государевы и патриаршие товары на продажу. В Атлантическом океане 27 октября ночью застигла их буря: многие волны в корабли вливались, и в верхние жилья в окошки валами било, много рухляди помочило: в среднем жилье было воды на аршин и больше, а наверху по пояс человеку, из государевой казны бочку ревеню потопило. В то время на корабле был плач и вопль великий, посланники и все государевы люди начали петь молебен, и буря утихла. Прошла одна беда, впереди ждала другая: против Лиссабона увидали 14 кораблей, приняли их за разбойничьи, варварийские. и приготовились к бою, но оказалось, что идут разных государств торговые немцы из Испании: немцы, однако, сказали, что на Средиземном море к Ливорне гуляют в кораблях турские люди. Действительно, проехавши Узкое место (Гибралтарский пролив), встретили три разбойничья корабля. Посланники и все русские люди, видя турских воровских людей нахождение и напуск, всемилостивому Спасу и пречистой его матери молебное пение со слезами воздавали. Разбойники, исиравясь по ветру и устремясь к бою, за кораблями гнались быстрым ходом и догнали, но, увидав на кораблях государевых людей, боевые знамена и осторожность, не посмели напасть и ночью исчезли. 25 ноября посланники приехали в Ливорно, где были встречены с большим почетом. Такой же прием ждал их и во Флоренции, сам герцог Фердинанд посетил их и говорил: «Великий государь ваш пожалует ли моих подданных, торговых людей. велит ли у Архангельска покупать икру и другие товары? А я государскому жалованью и совету рад и, что великому государю в моей державе годно, ни за что не стою, до скончания живота рад служить и помогать». Через Феррару провожал посланников генерал, папский внук; поравнявшись с церковию, он сказал им: «Вот костел св. Георгия, где довершен осьмой собор, начатой во Флоренции». «Тот ли это осьмой собор, – спросил Чемоданов, которого во Флоренции не дал довершить и разогнал св. Марк Ефесский?» «Я не знаю, зачем он во Флоренции не довершен, только знаю, что он довершен здесь, в этом костеле», – отвечал генерал.