Горбун - Поль Феваль

– Когда-то он любил по вечерам выпить.

– Итак, если его нет, вот тебе план действий. Он не сложен. Во – первых, возьми пригласительный билет.

Гонзаго вручил фактотуму один из билетов на бал, предназначавшихся для Сальданя и Фаёнцы.

– Купишь новое бальное платье, такое же, как приобрел для доньи Круц. Отправишь носилки на улицу Певчих, оставишь их рядом с домом. Потом появишься перед девушкой и скажешь ей, что тебя прислал Лагардер.

– Это – игра в орлянку с жизнью и смертью, – сказал Пейроль.

– Что тебя так пугает? Когда она увидит красивое платье, драгоценные камни и золотые ожерелья, то придет в восторг. Тебе только останется сказать: «Это прислал вам Лагардер. Он вас ждет на балу у регента», – и девушка – наша.

– Неважно придумано! – внезапно раздался между Гонзаго и Пейролем чей-то скрипучий голос. – Девушка не поверит.

Пейроль резко отскочил, опрокинув какой-то стул; а Гонзаго ухватился за эфес своего клинка.

– Крапленый туз! – зашевелился вдалеке Кокардас. – Ты только погляди, брат Паспуаль! Погляди на этого человека!

– Ах! – ответил Паспуаль. – Если бы природа так обделила меня, если бы я не смог нравиться красивым женщинам, я бы наверное покусился на собственную жизнь.

Пейроль рассмеялся, как обычно поступают все трусы, когда осознают, что тот, кто их напугал, не опасен, и поднимая опрокинутый стул, с облегчением произнес:

– А – а, Эзоп II, он же Иона!

– Опять это странное создание, – усмехнулся Гонзаго. – Ты что же решил, что приобретя собачью будку, получил право бродить по моему дому? Что ты здесь делаешь?

– А что собираетесь делать вы на улице Певчих? – дерзко парировал горбун.

Пейролю этот ответ не понравился еще больше, чем его хозяину. Приняв надменную позу и окатив непрошеного гостя холодным взглядом, он отчеканил:

– Послушайте Эзоп! Я должен вас предупредить, что совать нос в чужие дела в этом доме не принято и весьма опасно.

Горбун неловко поклонился, словно намеревался начать оправдываться, но вместо того вдруг на своих кривых стремительно подкатил к Пейролю и выхватил у него из рук пригласительный билет.

– Ты что рехнулся? – крикнул Гонзаго.

Эзоп спокойно извлек из кармана перо и чернильницу.

– Да он и вправду сумасшедший! – сказал Пейроль.

– Не очень! Не очень! Разве что, самую малость! – говорил Эзоп, опустившись на колени между стульями и располагаясь на полу как за письменным столом. Чтобы разглядеть в сумерках собственный почерк он наклонил голову так, что его подбородок едва не касался паркета. Вскоре он поднялся и, вернув Пейролю приглашение, торжествующе произнес:

– Читайте!

Пейроль передал билет Гонзаго.

Гонзаго позвонил в колокольчик.

– Зажгите свечи! – приказал он вбежавшему лакею. – Не все. Только два канделябра над дверью.

Через несколько секунд, когда лакей покинул залу, Гонзаго прочитал на оборотной стороне билета:

«Дорогое дитя! Праздничный наряд и украшения – от меня. Я хотел тебе преподнести сюрприз. Оденься во все это. У дверей дома ждут два нанятых мной лакея с носилками. Они тебя доставят на бал в Пале-Рояль, где я с нетерпением жду твоего появления.

Анри де Лагардер».

Кокардас и Паспуаль издалека наблюдали эту сцену, ничего не понимая.

– Черт побери! – сказал гасконец. – Монсиньор глядит на эту бумажку с таким изумлением, будто не верит собственным глазам.

– Но этот маленький горбун, – заметил нормандец, – ты только посмотри на его лицо! При свечах, как и тогда средь бела дня он опять кого-то мне напоминает. Где я видел эти глаза?

Кокардас, пожав плечами ответил:

– Меня не интересуют мужчины ниже 5 футов и 4х дюймов.

– А как же я, с обидой произнес Паспуаль. У меня всего лишь 5 футов ровно.

– Запомни раз и навсегда, дружок. Ты исключение. Дружба! Пресвятая сила! Это хрустально чистая призма, через которую я тебя вижу светлого, розового, пухленького, как купидон, единственный сын, рожденный из пены Венеры.

Паспуаль благодарно пожал протянутую другом руку.

Кокардас верно заметил, – Гонзаго имел такой вид, будто его вдруг хватил столбняк. Он взирал на Эзопа – Иону чуть ли не с испугом.

– Что это значит? – наконец пробормотал Гонзаго.

– Это значит, – вежливо ответил горбун, – что написанным мной словам девушка наверняка поверит.

– Тебе известны наши планы?

– Я услышал, что вы хотите заполучить девушку.

– А ты знаешь, чем может обернуться то, что ты проник в чужие секреты?

– Чем обернуться? Хм. Скорее всего, хорошим заработком. Не так ли? – ответил горбун, потирая руки.

Гонзаго и Пейроль переглянулись.

– Но… – тихо, почти шепотом сказал Гонзаго, – почерк?

– У меня к этому особый талант, монсиньор, – ответил Эзоп II. – Мне достаточно один раз взглянуть на любой почерк и могу гарантировать полное сходство моей копии с оригиналом.

– Далеко пойдешь! Может быть, ты способен скопировать не только почерк, но и самого человека? А?

– Может быть и могу. Но только не этого. Этот такой большой. А я такой маленький. Как тут скопируешь?

– Ты его знаешь?

– Довольно неплохо.

– Откуда?

– Так. Чисто деловые отношения.

– Можешь что-нибудь о нем рассказать?

– Что рассказать, знаю, например, что вчера он нанес два удара, и завтра нанесет еще два.

Пейроль вздрогнул, на его лбу выступил холодный пот.

– В моем дворце в подвалах есть темницы, – мрачно заметил Гонзаго.

Горбун, не обращая внимания на прозвучавшую угрозу, махнул рукой и с сочувствием произнес:

– Эх, нерациональное использование полезной площади. Оборудуйте там погреба и сдайте их в аренду виноторговцам. Вот это будет дело.

– Мне думается, что ты его шпион.

– Совсем нелепая мысль. Интересующий вас человек не имеет за душой ни одного экю, а у вас миллионы. Хотите я вам его доставлю?

Гонзаго широко раскрыл глаза.

– Дайте мне этот билет, – сказал Эзоп II, указывая на последнее приглашение, которое Гонзаго все еще держал в руке.

– Зачем он тебе?

– Я отдам билет ему, и он выполнит то, что обещано в адресованной девушке записке. Он явится на бал к его высочеству регенту.

– Ну и ну! – воскликнул Гонзаго. – Да ты, приятель, уникальный негодяй!

– Ну что вы, что вы, – скромно возразил горбун. – Есть негодяи куда похлеще меня.

– Почему такое рвение мне услужить?

– Это моя слабость. Люблю служить тем, кто мне понравился.

– Ты хочешь сказать, что мы тебе понравились?

– Очень.

– И поэтому, чтобы быть к нам поближе ты решил расстаться с 10 000 экю.

– Вы о собачьей будке? – уточнил Эзоп. – Нет. Это нет. Здесь дело, торговые операции, настоящий заработок, – он усмехнулся и прибавил: – Горбун умер. Да здравствует горбун! Эзоп I, укрываясь лишь зонтом, сколотил полтора миллиона. Чем я хуже?