Последняя башня Трои - Захар Оскотский

Ответный удар последовал через несколько дней. И не в Петрограде, а на одном из уральских заводов «ДИГО». Там собралось на торжественный пуск нового цеха почти всё ее руководство. Я наблюдал случившееся в прямом

эфире. Вальяжные господа с надменными физиономиями неторопливо шагали вдоль технологической линии. Диктор заливался соловьем, расхваливая «новогодний подарок нашим акционерам». А потом, внезапно, изображение расплылось в зеленоватом тумане.

Оказалось, инженер, обслуживавший линию, открыл клапаны и выпустил прямо в цех густое облако фтора. На месте, с сожженными глазами и легкими, скончались президент корпорации «ДИГО», два вице-президента, два директора филиалов и сам виновник катастрофы. Ошеломленные эксперты сообщили, что он совершил немыслимое: хитроумнейшим способом перепрограммировал технологический компьютер и вывел из строя все системы безопасности. Причем, как установило следствие, проделал это, будучи вдребезги пьяным (анализ крови показал громадное содержание алкоголя). Что его толкнуло на самоубийственную акцию – у покойника не спросишь. Я уже готов был посчитать беднягу инженера, в отличие от остальных погибших, невинной жертвой, как вдруг мелькнуло сообщение, что накануне трагедии он ездил в Петроград, где выполнял какое-то поручение своей фирмы в морском порту…

Итак, количество трупов росло в геометрической прогрессии. Меня охватило отчаяние. Я ненавидел убийства. Я не мог, как Елена, оправдывать их необходимостью уничтожения врагов. И, наконец, нарастала угроза моей собственной жизни: ведь, если так пойдет дальше, всеобщий взрыв грянет куда скорей, чем я рассчитывал. (Забавно всё же устроен человек: мне легче было расстаться с бессмертием, чем принять уменьшение оставшегося куцего срока еще на несколько лет.)

А вот молодцов из «РЭМИ»; похоже, ничто не страшило. Они двигались напролом. На их стороне было научное превосходство, но и без того их уверенность в себе имела основания. Кишащая противоречиями людская масса неизменно оказывается беспомощной перед небольшой, но сплоченной кучкой заговорщиков. Так в прошлые века совершались военные перевороты и приходили к власти диктаторы. Так в начале века нынешнего подмяло под себя расхлябанную Россию Правительство на-

ционального возрождения. И то, что замкнутой секте, действующей под вывеской «РЭМИ», власть была как раз не нужна, лишь увеличивало ее шансы на достижение собственной цели.

Понятно и то, что эта цель была неизмеримо выше любой власти, хотя бы и всепланетной. И понятно, что такой целью могло быть только одно – ВЫЖИВАНИЕ. Стервятники, включая мою дорогую Елену, явно собрались сохранить свое бессмертие, отделившись от остального мира.

Были они так уж оригинальны? Не совсем. Я припоминал разговоры с дедом Виталием. Я опять листал его пожелтевшие бумажные книги и растрепанные дневниковые тетради. Весь смысл истории действительно заключался в движении к бессмертию, но на этом трагическом пути человечество не объединялось, а постепенно дробилось. Какая-то часть всё время вырывалась вперед, а тот, кто отставал, отставал навсегда и поглощался небытием.

Первый решительный раздел произошел в XVII веке. До этого на протяжении двух тысяч лет, со времен греческих философов и Евклида, вся европейская наука основывалась на методе формальных рассуждений и доказательств, а истины, изложенные в книгах древних мудрецов, таких, как Аристотель, считались вечными. И вдруг, среди малочисленных тогда ученых, этих никчемных приживалок, кормившихся от милостей светских и церковных князей, появились свои отщепенцы, вроде Галилея. Они отвергали средневековую схоластику и утверждали новый путь познания – метод экспериментальных доказательств. Оказалось, природу можно спрашивать, задавая ей вопросы-эксперименты, и она откликается, отвечает. Крохотный, пока еще смертный человек вступил в диалог со Вселенной, впервые ощутил свой разум равновеликим ее безграничности и вечности. Так в Европе, которая оставалась до тех пор лишь одной из провинций обитаемого мира, был открыт способ жизни, основанный на науке. Европейская цивилизация вырвалась из семьи традиционных культур, замкнутых в тесные рамки религии, и устремилась к бессмертию.

А последний, самый страшный, раздел произошел на моих глазах, в ходе Контрацептивной войны. Многомиллиардные общества, перенявшие у европейской цивилизации только ее материальные плоды, но не усвоившие ее духа познания и рационального мировоззрения, стали угрозой для нее, для самих себя – и были безжалостно выброшены из истории.

И вот теперь, когда и европейская цивилизация себя исчерпала, когда ее движущие силы – эгоизм и конкуренция – превратились в вулканическую магму, способную взорвать планету, появилась группа людей, пожелавших вырваться из общей судьбы. Черт возьми, да они просто должны были появиться!

А мог бы я сам к ним примкнуть? Я машинально взглянул на старинную фотографию ночного Петрограда, висевшую над столом: цепочки белых огоньков на мостах и вдоль набережных, подсвеченная прожекторами Петропавловская крепость. В этом городе и в этом мире я существовал одиночкой, бирюком, я мог их презирать, но всё же это были мой город и мой мир. Я не сумел бы отделить себя от них. Я не хотел бы их пережить. Меня бы не устроило такое спасение.

За неделю до Нового года, накануне западного Рождества, позвонил Беннет. Вид у него был совсем не праздничный:

– Витали, у нас неприятности!

– Что еще случилось? Убили очередного сенатора? Беннет разозлился:

– Твой дурацкий юмор иногда бывает невыносим!

– Прости. Это у меня нервное. Так кого же на сей раз прикончили?

– Никого. Но то, что произошло, некоторых больших начальников напугало не меньше убийства Бернарделли.

– Да говори ты толком!

Беннет придвинулся к объективу камеры, как будто собирался прошептать свой секрет мне на ухо:

– Пропала связь со спутником-разведчиком, нацеленным на «РЭМИ». Как раз тогда, когда он проходил над этой чертовой Пидьмой.

– Мало ли бывает всяких заморочек со спутниками! А кстати, почему я раньше о нем не слыхал? Еще одна тайна от меня?

Беннет, как всегда в таких случаях, замялся:

– Ну, понимаешь, Вит, его только-только запустили, я просто не успел тебе сообщить…

– Ладно, поверю. Но теперь уже выкладывай всё, если ждешь от меня помощи.

– Видишь ли, – сказал Беннет, – не обижайся, Вит, главным боссам казалось, что ты даешь слишком мало информации о стервятниках, а спутники из общей группировки недостаточно захватывают этот угол России. Вот они и приказали повесить над нашими приятелями из «РЭМИ» отдельный глаз. А всего на втором витке, на высоте четырехсот миль, сателлит слетел с орбиты черт знает куда.

– Что значит – слетел? Его сбили лазером?

– Если бы лазером! – Беннет вздохнул. – Тогда преступление было бы налицо. Лазерные установки такой мощности считаются оружием, больше того, оружием массового поражения, они не могут находиться в частных руках. Мы бы на законных основаниях раскрутили судебное дело. Нет, стервятники устроили очередной фокус, а мы опять не можем схватить их за руку!

– Что за фокус?

– Ну, ты знаешь, крупные спутники нашпигованы пиротехникой. Пиропатроны отстреливают крышки и люки, раскрывают антенны и солнечные батареи, замыкают и размыкают контакты, запускают двигатели.

– Понятно.

– Судя по тому, что засекли в центре управления, у нашего разведчика – в последний миг перед тем, как связь пропала, – ни с того ни с сего вдруг взорвались все оставшиеся пиропатроны сразу. Эффект был такой, как будто слон плюхнулся задом на клавиатуру компьютера. Хаотически сработали двигатели коррекции и все механизмы. Представляешь, как бедный спутник закувыркался!

– Сбой электроники? – предположил я.

– Исключено, – твердо сказал Беннет. – Разные по назначению заряды включены в разные цепи. Они никак не могли рвануть одновременно.

– И всё-таки рванули. Хороший фокус. – Я задумался. – Чертовщина! А ты уверен, что всё произошло именно так? Парни, управлявшие полетом, ничего не напутали?

– Вит, они не пьяницы и не сумасшедшие!

– Значит, взрывы… – Мне стало жутковато. Если то, о чем я подумал, было реальностью, то все прежние проделки «РЭМИ», вроде утопленного в яме советника юстиции или сенаторши, вколовшей себе в вену десятикратную дозу героина, были детскими шутками. А вот сейчас пидьменские затворники впервые оскалили зубы по-настоящему. И показали, что они – сверхдержава.

Беннета встревожило мое молчание:

– Ты меня слышишь, Витали? Ты не превратился в соляной столп?

– Чертовщина! – повторил я. – Мистика, бред! Этого просто не может быть! Неужели…

– Ты что-то понял, Вит? Говори скорей, что делать. Наши ребята собираются запустить следующий спутник.

– Ни в коем случае!